Искатели приключений: откровения истории - Жюльетта Бенцони

Она улыбнулась ему, слишком счастливая от услышанных торжественных слов. Но он произнес их без улыбки, даже не глядя на нее. Это можно было бы принять за клятву в верной любви, если бы не тон, коим слова были произнесены. В нем не было и намека на нежные чувства. Он опять казался таким далеким, отрешенным. Однако этой ночью он любил ее с таким пылом, так неистово, что молодая женщина почувствовала себя совершенно счастливой, хотя разбитой и немного испуганной. Она начала догадываться, что в этом странном красивом юноше таилась какая-то таинственная недобрая сила. Казалось, он пребывал в постоянной раздвоенности. Временами в нем просыпалась грация и обаяние на зависть любому придворному щеголю, а то вдруг будто адское пламя вырывалось из глубин этой спокойной, дремлющей Души, открывая такие бездны садистской жестокости, что становилось страшно. Мало-помалу пылкая любовь Катрин подернулась налетом тревоги и страха.

Поистине среди дам Туара установилась мода на браки! Вслед за Катрин и ее бабушкой, Анной де Сийе, настал черед матери. Вдовевшая год Беатрис де Монжан решилась на повторный брак, приняв любовь и покровительство одного молодого сеньора, камергера двора дофина Карла. Звали его Жак Мешен де ля Рош Эро. Это покровительство было для Беатрис не только счастьем, но и насущной необходимостью. Дело в том, что заполучив Катрин, Жиль де Рэ и Жан де Краон намеревались сразу же наложить руку и на ее наследство, которое, по их разумению, принадлежало им по праву после смерти Миле де Туара. Особенно им приглянулись два замка: Пузож и Тиффож в Пуату, которые они рассматривали прежде всего как превосходные опорные пункты. Но эти замки находились в собственности Беатрис де Монжан, которая ответила категорическим отказом на предложение Краона передать их ему взамен на большое владение в Лимузене. Но она еще не знала, сколь настойчивы были ее новые родственники и как трудно было заставить их отступить, если уж они что-то задумали. Очень скоро она убедилась в этом на своем горьком опыте.

Она и не подозревала, что капитан гарнизона в замке Тиффож, Жан де ля Ноэ, был человеком Краона.

Катрин пряла шерстяную пряжу в большом зале, когда, кортеж, миновав зубчатую решетку входа, остановился во дворе замка. Она подбежала к окну и узнав в прибывших мать и тетку, вскрикнула от радости. Затем бросилась к выходу, торопясь встретить дорогих гостей. Но ее удержала тяжелая рука Жиля.

– Останьтесь…

– Но… там моя мать и тетя Изабель, я хочу оказать им радушный прием, коего они заслуживают.

– Останьтесь, говорю вам. Сейчас и речи быть не может о радушии.

Не отпуская Катрин, он в свою очередь подошел к окну. Катрин тоже посмотрела вниз и онемела от изумления. Вместо того, чтобы проводить обеих дам в парадные покои, их вели к тюрьме. У обеих были бледные утомленные лица, казалось они вот-вот упадут от усталости. Катрин не сдержала крика гнева и Негодования, и вырвала свою руку из цепких пальцев мужа.

– Это моя мать! Как вы смеете так обращаться с благородной дамой, ставшей к тому же вашей ближайшей родственницей после нашего брака? Какой стыд, вы же рыцарь!

Жиль нехотя улыбнулся. Сверкнули белоснежные зубы, особенно яркие на загорелом чернобородом лице.

– Только от них зависит, чтобы с ними обращались соответственно их положению со всевозможным почтением. Им надо помочь в этом, и я рассчитываю на вас. Ваша мать, Катрин, проявляет крайнее упрямство. А ей всего-то и надо отдать нам Пузож и Тиффож взамен огромного имения в Лимузене, и все станет на свои места.

– Так все это делается вами из одной корысти, Жиль?

Молодой человек раздраженно передернул плечами. Что за мания у этих женщин везде приплетать чувства, даже там, где чувствам вообще нет места? Речь идет о деле, а не о каких-то охах и вздохах!

– Здесь не одна корысть. Мы воюем с англичанами, милочка моя, а вы, кажется, совсем об этом забыли. Вот уже два года прошло, как умер бедный Карл VI и они избрали королем, в ущерб интересам монсеньора дофина, ребенка, рожденного от покойного короля Генриха V и Катрин Французской. Бедфорд, удерживающий Париж нарек себя регентом королевства, англичане теперь грабят и опустошают наши земли. Уже год как Бедфорд отнял у нас замки Амбриер и Сент-Обен и отдал их одному из своих прихвостней. Необходимо, чтобы наши земли сейчас составляли единое целое, тогда их легче будет защищать. Мы не можем идти на риск и оставлять в слабых женских руках такие важные стратегические укрепления как Пузож и Тиффож разделяющие надвое наши владения. Имение, которое мы предлагаем вашей матери, очень богатое, так что ее интересы ничуть не пострадают.

– Если она отказывается, значит у нее есть на то веские причины, – возразила Катрин.

Рука Жиля больно стиснула ее плечо. Она увидела в его глазах опасный огонек и в страхе отшатнулась.

– Я не советую вам поощрять ее на этом пути, Катрин. Сейчас вы отправитесь в тюрьму и скажете именно то, что я велю. Если ослушаетесь, останетесь там вместе со своими родственницами. Вы еще не знакомы с подземными темницами Шантосе, не правда ли? Туда я и отправлю этих дам… и вас, если не послушаетесь меня.

Катрин, чуть не плача, покорно опустила голову. – Да, монсеньер, я повинуюсь вам.

Но Беатрис де Монжан оказалась женщиной упрямой. Она знала, что ее борьба носит чисто символический характер, ибо дед с внуком уже забрали себе Пузож и Тиффож. Но уступать она не хотела. Не помогли ни слезы дочери, ни угрозы, ни даже мольбы ее молодого супруга, просившего ее пойти на уступки. Уже трое гонцов, отправленных Жаком Мешеном к Жилю и Краону томились в печально известных темницах Шантосе. Краоны тоже были непреклонны. Анна де Сийе, которой не было в замке в момент пленения Беатрис, бросилась к ногам своего старого грозного мужа, чтобы вымолить освобождение своей дочери. Все напрасно!

Дед и внук от угроз перешли к действиям. Однажды утром Беатрис де Монжан, закованную в цепи, привели на берег Луары. Там она увидела приготовленный кожаный мешок и рядом – тяжелый камень. Ей дали понять, что если она будет и дальше упорствовать, ее зашьют в мешок и бросят в реку. В ответ Беатрис только пожала плечами.

– Вы можете меня убить, но вам не заставить меня отказаться от своих законных прав!

Ее вернули в подземелье. Прошло еще несколько дней, и совместные мольбы, орошенные слезами Катрин и ее бабушки, достигли наконец цели. Беатрис де Монжан, совершенно обессиленная, но не покорившаяся была отослана к супругу. Однако крепости ей так и не вернули. Раз не удалось заставить ее уступить им замки «по доброй воле», захватчики просто удерживали их силой, и точка.