Диагноз:влюблен, или Сладкое лекарство для доктора Зарецкого (СИ) - Раевская Тиана

— Дашенька, тебе не кажется, что нам пора бы уже перейти на ты?

Прозвучало как-то слишком интимно. Но ничего не мог поделать со своим голосом. Она так близко… хотя и накинула на плечи халат, но я-то знаю, что под ним. В лучшем случае, купальник… или она уже его сняла…

Да чтоб его… если она опустит глазки чуть ниже, то увидит, как полотенце плавно поднимается вверх.

— Вы думаете? — Что? О чем она? Ни хрена я не думаю… какой тут думать? — Тогда нужен брудершафт. Да?

Брудершафт? Ах да. Поцелуй после выпивки… взгляд упал на ее приоткрытые губы… да я готов прямо сейчас и без брудершафта… вот прям здесь… впиться в этот сочный манящий рот, ворваться языкам во внутрь, упиваться ее сладостью, чтобы умереть и воскреснуть…

— Кажется, у меня в комнате найдется пара бокалов и вино, — прохрипел в ответ. Лишь на долю секунды увидел в голубых глазищах сомнение, но сердце успело остановиться и снова пуститься галопом.

— Да, Дмитрий Сергеевич…

— Дима.

— Это после брудершафта…

Мозг сказал «Адьес» и сиганул… вниз.

Глава 24

Даша

Пульс зашкаливал, уши заложило от его оглушительных ударов. Что я творю, боже? Что творю? Но уже просто не могу остановиться, тормоза сорвало, как в тот раз после корпоратива. Однако сейчас причина в другом — сейчас у меня появилась надежда, основанная на том, что Тим хорошо знает Диму и сказал мне правду.

Только поэтому я осмелела настолько, что предложила выпить на брудершафт.

Его помутневший взгляд на мои губы убил последние сомнения, как и предложение пройти к нему в комнату. Он хочет меня. Не знаю, любит ли, но главное — я люблю, и мне он нужен, как воздух, как вода… А потом… будь, что будет…

— Да, Дмитрий Сергеевич, — голос совершенно не мой. Но даже я услышала в этой фразе не то что намек — прямой призыв. Мне было страшно всего секундочку. Но решилась и сделала шаг к нему, жадно скользнув взглядом по мускулистому торсу. Быстро подняла глаза вверх, утонув в темном от желания взоре.

Его комната почти не отличалась от моей, а подробнее разглядывать не хотелось. Внимание привлекла лишь довольно просторная кровать. Неужели это все-таки произойдет?

Меня усадили на единственное кресло. А Дима занялся тем самым вином, которое будет посредником между нами. Загадочное слово брудершафт вызывало дрожь, потому что за ним последует поцелуй… нет, за ним последует нечто большее. Чувствую, понимаю, молюсь, чтоб на этот раз ничего нам не помешало. Не явился Тим, не пришла Света, не случился Армагеддон…

И вот вино разлито по бокалам. Дима взял их в руки и двинулся ко мне. Все происходило словно в замедленной съемке. И только сердце колотилось в бешеном темпе.

Приняла бокал, неотрывно глядя в зеленые глаза. Между нами едва ли не искрит. Чувствуется по тому, как прошибло обоих при соприкосновении пальцев. Замерли.

Дима подал мне ладонь, вытянув из кресла. Руки скрестили. Медленно поднесли напиток к губам. Выпить до дна. Да. Что может быть проще? Но почему-то оба делаем это медленно… хотя очевидно же — хочется ускорить, и при этом оттянуть момент поцелуя.

Наконец последняя капля скатилась в рот, и мы разъединили руки, так и не разорвав зрительного контакта.

Горячая мужская рука легла мне на талию и потянула к горячему мужскому телу. Вторая скользнула по щеке, поглаживая большим пальцем скулы, убрала разметавшиеся в беспорядке волосы и уверенно обхватила затылок.

И вот он уже близко. Его дыхание обожгло кожу. Но губы не спешили впиваться в меня. Это было очень деликатное прикосновение. Такое болезненно нежное.

Я не выдержала и прикрыла веки. Слишком много эмоций для одной меня: в его обжигающем взгляде, в его ласковом поцелуе, в моем любящем сердце.

Но длилось его милая осторожность недолго. Оторвался на мгновение и, кажется, в этот самый момент у кого-то сорвало крышу.

Вжал меня в себя так крепко, что я сразу ощутила нечто очень впечатляющее упирающееся мне в бедро. Даже полотенце не спасало от того жара, который исходил от него.

— Даша, останови меня, девочка, — простонал он куда-то мне в шею, при этом покрывая ее поцелуями. С ума сошел? Остановить? Нет!

Лишь бы он сам не решил сбежать от нашего взаимного пьянящего желания. Едва представив такой поворот, я вздрогнула и обхватила его шею. Не пущу! Запустила пальцы в его волосы и притянула к себе.

— Не остановлю, Дима, нет… Да! — последний вскрик уже от того поцелуя, каким одарили мою шею. Наверное останется синяк, но уже не важно, меня прошибло током от этого места до… о да, именно до туда…

На этот раз он не торопился, хотя по его движениям чувствовалось, что держать себя в руках ему тяжело. Все же приятна такая забота, учитывая, чем кончился предыдущий раз.

Меня подхватили на руки и унесли на кровать. Медленно избавили сначала от халата, а затем от почти сухого купальника.

Дима не дал мне почувствовать прохладный воздух комнаты — в мгновения ока оказался рядом, но с себя полотенце пока не снимал. А мне вдруг очень захотелось, чтобы он сорвался, перестал все контролировать. Притянула к себе его лицо и сама поцеловала. Сначала также нежно, как он, но потом все более настойчиво, словно требуя награды за мою покорность. Провела руками по его плечам, по рукам и тут же положила ладони на жесткий пресс. Мышцы сократились, и я ощутила, что он на грани. К черту осторожность! Сдернула с него полотенце сама, убирая ненужную преграду между нами. Вместе с махровой тканью слетели и остатки его сдержанности.

Вот теперь я задыхалась от страсти. Так он не целовал меня никогда прежде. Плотину прорвало, и нас обоих грозило снести неудержимой волной. И это хорошо. Хочу, чтоб снесло, чтоб новые переживания затмили дурацкие детские страхи и воспоминания, хочу отдаться нашим эмоциям и не думать пока о будущем, о том, что же он действительно испытывает ко мне.

Когда его пальцы коснулись эпицентра моей женственности так и случилось. Я больше не могла ни думать, ни вспоминать, ни боятся. Есть только он и я…. и боль! Такая желанная и нисколько не пугающая. Потому что рядом именно ОН! Он наполнил меня собой, он поймал мой вскрик, он покрыл поцелуями лицо. Надо же слезы… но они точно не из-за боли. Всему виной слишком сильные эмоции. Они-то и выплеснулись в виде нескольких слезинок.

Почувствовала, как он судорожно вздохнул и подался назад. Нет, он же не собирается останавливаться? Нет! Непроизвольно обхватила его ногами и руками. Не пущу. Сдался. Вернулся, снова наполняя меня своей мощью. Но теперь я уже не плакала. Маленькие молнии пронзали тело ярчайшим восторгом. Боль не прошла, но наслаждение было слишком сильным, чтобы обращать на нее внимание. А внизу живота начинало скапливаться необычайное томление, слега напоминавшее то, которое уже было со мной дважды: на свадьбе и на корпоративе, только во много раз сильнее, ярче, желаннее.

Движения Димы перестали быть тягучими. В них появилась резкость, но я не хочу, чтобы он останавливался. Спираль, что закручивалась внизу, очень нуждалась в том, чтобы выстрелить. Это почти невыносимо, и одновременно хочется, чтоб длилось еще.

Да! Взрыв! Мощный, оглушающий, стремительный. Меня реально уносит, но я все-таки чувствую, как мой мужчина вздрагивает и замирает. Восторг! Стискиваю руками его спину, понимая, что царапаю кожу, но не могу иначе, хочу продлить безумные ощущения еще немного… ещё чуть-чуть… и мне удается поймать волну, потому что Дима вдруг делает резкий толчок — я снова рассыпаюсь множеством искр.

— Моя хорошая девочка, какая же ты… потрясающая, — шепчут мне в ухо, но я пока не понимаю слов. Я оглушена, я в нирване…

Глава 25

Я открыла глаза и почти моментально вспомнила все, что вчера произошло. Счастье вспыхнуло в душе яркой звездой. Жаль только, что уснула довольно быстро. А как иначе, если после оглушительных эмоций и восхитительных ощущений в моем неподготовленном теле, мужчина нежно укутал меня в одеяло и прижал к себе. Слушая ровное биение его сердца, я и вырубилась.