В поисках цезия - Георгий Марков

Она перевела дыхание.

— Что же случилось?

— Заболели руки у моего сына Вани…

— Когда?

— Три дня назад, пятнадцатого числа.

— В котором часу?

— Около семи. Его школа далеко от дома, и потому он встает рано. Мальчик пошел в школу и рядом с нашим парадным нашел ручку, будь она проклята…

— Ручку? Какую ручку?

— Да вот она! — женщина вынула из сумки сверток и начала его развертывать. Она сняла несколько газетных листов, станиоль, и наконец показалась зеленая дамская шариковая ручка.

— Так вот, — продолжала она, — Ваня взял ее и похвастался в школе, что нашел новую ручку, такую маленькую, какой не было ни у кого. Сынок играл с ней, и вчера на его руках вдруг появились темные пятна, а потом ранки. Мальчик так плачет, что у меня сердце разрывается! Очень больно ему. Кричит: «Ой, мама, горит!» Думаю, что за зараза прилипла к сыну, откуда взялась? Много болезней я видела, слышала о многих, но такое вижу впервые. Привела я его в больницу, и врачи сбились с ног. Ничего не могли сказать. Недавно к нам пришел один молодой человек и попросил показать, с чем играл мальчик. Я показала ему ручку, он завернул ее вот в это, — она показала на станиоль, — и сказал, чтобы я принесла ее сюда, к вам.

Майор с любопытством рассматривал ручку, не прикасаясь к ней руками.

— Остерегайтесь, а то и вас заразит… — сказала ему женщина.

Он заметил, что на корпусе ручки выгравирован череп, маленький череп с перекрещенными костями… Символ смерти!

— Где вы живете?

— На улице Сентября, дом двадцать восемь.

— Двадцать восемь! — повторил он в раздумье. И вдруг схватил папку с материалами института Петкова, открыл ее и прочитал: «Специальный институт, улица Сентября, дом двадцать шесть». Он был потрясен.

«Может быть, ученые провели какой-нибудь опыт, или?..» — он не знал, что и думать.

— Где находится ваш сын?

— В детской больнице.

Христов поднял телефонную трубку.

— Дайте четырнадцать двадцать четыре. Ответили из лаборатории министерства.

— Немедленно пришлите сюда человека, нужно исследовать один предмет, — приказал майор.

Женщина продолжала жаловаться, что на улицах случаются такие страшные вещи, и с надеждой спрашивала, поправится ли ее сын.

Христов внимательно выслушал ее, успокоил, проводил до дверей и вернулся к столу. Он невольно улыбнулся. Правильно говорил генерал: «Будь начеку, ничего не упускай из виду, и они. сами выдадут себя!»

Да, они выдали себя!

Приехав в больницу, майор поспешил в изолятор, куда поместили мальчика. Около Ваниной кровати врачи собрались на консилиум. Ваня был недоволен посягательством на свою свободу и сердился, что он лежит отдельно от других ребят.

Мальчика только что осмотрел профессор 11ет-ков. Он с ужасом убедился, что Ваня подвергся радиоактивному облучению, тому самому, что и его подопытные животные. Но он не знал, как объяснить это, и потому не реагировал на иронические восклицания некоторых врачей.

— Радиоактивный ожог! Черт знает что!

— Уж не атомную ли бомбу нашел мальчик на улице!

Слушая их, майор Христов едва удержался, чтобы не направить врачей в лабораторию посмотреть на зеленую ручку.

Профессор Петков был очень взволнован. Он сидел на кровати и слушал мальчика, который подробно рассказывал ему о том, что он делал в последние дни. Ваню не смущало присутствие врачей, и он с удовольствием рассказывал о своем приключении.

Выждав, когда общий интерес к мальчику несколько остыл и врачи начали расходиться, майор Христов подошел к профессору и Ване.

— Товарищ профессор, можно поговорить с вами наедине? — спросил он Петкова.

Профессор встал и попросил врачей и сестер покинуть палату.

— Что вы скажете об этом, профессор? Петков пожал плечами.

— Только одно: ребенок облучен гамма-лучами!

— А откуда они взялись?

— Не знаю! Просто не могу представить!

— Тогда не могли бы вы поехать со мной? Вы должны обязательно посмотреть один предмет…

— Ручку, да? — спросил Ваня, который слушал разговор майора с профессором.

— Да, Ваня, ручку.

— Где она?

— У меня. Видишь, что она сделала тебе?

— А она не бомба, дядя?

— Хуже бомбы, Ванюша! — Майор погладил русую головку ребенка и вместе с профессором вышел из палаты.

Они поехали в лаборатории, куда Христов направил на исследование ручку. Смертоносная дамская ручка находилась в свинцовом ящике. Открыв ящик, Христов сказал:

— Вот ключ к решению задачи, профессор! Петков был в недоумении.

— Какой ключ?

Христов что-то сказал одному из сотрудников лаборатории. Тот принес счетчик Гейгера. Христов снял наконечники с ручки и поднес ее к счетчику. Стрелка сильно отклонилась и остановилась на последнем делении.

Профессор взглянул на ручку, затем на счетчик, побледнел и закричал:

— Что вы делаете! Это смертельно! Это радиоактивный материал!

Он ударил по руке майора, и ручка упала на пол.

Майор поднял ее и положил в свинцовый ящик.

— Эта ручка, — сказал Христов, внимательно всматриваясь в лицо профессора, — найдена под окнами вашего института.

Профессор еще больше смутился.

— Вы хотите сказать, кто-то из наших людей… — нерешительно произнес он.

— Может быть, и не из ваших… Но предполагаю, что радиоактивная пыль в ручке носится не из любви к ядерной физике!

Профессор помолчал, как бы собираясь с мыслями, а затем спросил:

— А вы знаете, что в течение целого года у нас гибнут подопытные мыши?

— Знаю. Уверены ли вы, что этот радиоактивный материал не из вашего института?

— Да! Ключ от камеры с радиоактивным газом хранится в специальном месте, и только я имею доступ к нему. Кроме того, в нашей стране не производятся свинцовые ручки, наполненные радиоактивной пылью.

— Тогда что вы скажете о том, как оказалась эта ручка у стены здания, в котором расположен ваш институт, и к тому же как раз под центральным окном лаборатории?

Профессор ничего не ответил.

— Провалилось четыреста пятьдесят шесть опытов, — мрачно произнес он наконец.

— И мыши гибнут всегда?

— Да.

— Чем вы объясняли их гибель?

— Да, тем, что наш специальный материал не обладает устойчивостью против гамма-лучей, и они легко проникают через него. Мы, правда, всегда удивлялись, что опыты проваливаются…

— А почему это удивляло вас? — спросил Христов.

— Потому, что рентгенографическое исследование материала доказывало, что он должен выдержать гамма-лучи, а на практике получалось обратное.