Бывшие. После измены - Анна Томченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как же мне было без тебя хреново, Уль… — шепнул Матвей, вдыхая аромат моих волос. — Мне кажется я мертвым был все это время.
Я посмотрела на Матвея, не веря своим ушам. Он криво усмехнулся.
— Знаешь, это безумно тяжело терять часть себя. Лучшую часть себя, — Матвей случайно задел губами мою шею, когда я вновь прижалась к нему и у меня по телу пролетела искра. Я облизала губы и зачем-то сама потянулась, чтобы ощутить ими как язык Матвея шершаво коснулся, а потом разомкнула их.
И было в этом поцелуе все: от расплавленного серебра в тигле до последнего вздоха перед эшафотом.
Мне казалось я забыла как это бывало, когда по-настоящему хочешь целовать человека, когда от одних прикосновений тело становится мягким и податливым.
И вместо слез, которые омывали мои губы, сейчас на них плясало пламя.
— Матвей, подожди, — прошептала я, оторвавшись от мужа. Потемневший взгляд намекал мне, что Матвей ждать готов не долго. — Но ты ведь…
Я туго сглотнула, понимая, что хочу снова все разрушить.
— Матвей, ты же два года был с другими. Ты ведь…
В глазах мужа скользнула боль. А я снова уткнулась в его плечо под тяжёлый выдох с моим именем.
— Ульян, я не думал, что все еще принадлежу тебе…
Глава 23
Матвей.
Уля ничего не смогла сказать. Я понимал, насколько виноват перед ней, насколько я запятнал нашу с ней жизнь грязью, но время, чёртово время не отмотать назад, не повернуть вспять, не найти маховик. Что я мог сейчас сделать? Только признаться.
— Я не думал, что вообще когда-нибудь смогу тебя обнять… — ее тихое дыхание щекотало мне шею, а тонкие руки лежали на плечах. — Не думал, что судьба повернётся иначе к нам. Я не знал, что ты была беременна. Я просто даже не стал открывать те файлы, которые мне собрали о тебе. Я не поверил и не верю, что у тебя мог быть кто-то… И этот Андрей, которым мне тыкали в лицо…
Ульяна вздохнула тяжело, а чайник запищал, сигнализируя о готовности.
— Это мой риэлтор… — призналась Ульяна. — Я, когда приехала, вообще не понимала, что делать. Единственное, на что хватило мозгов, это нанять сразу риэлтора, ещё в дороге. Он меня встретил на вокзале, повёз в квартиру. Показывал. Твоя мама просила скинуть ей фото, что я расположилась и точно не заявлюсь к тебе через пару дней. Я скидывала, пока Андрей показывал квартиру. Наверно, на автомате попал в кадр.
Я качал Ульяну в руках и понимал, насколько она безгрешная, насколько она напуганная женщина, которую я сломал.
— А потом, когда я узнала о беременности, я зашевелилась. Мне важно было, чтобы у малыша было только лучшее, и я снова позвонила Андрею, чтобы подобрал уже эту квартиру. И да, с твоей матерью мы поддерживали связь. Больше отчётность, что я не планирую возвращаться…
Какой же я идиот, что вообще мог подумать, что Ульяна могла меня на кого-нибудь променять. Это же Уля, маленькая девочка, которая до сих пор верит в сказки. И, как сама рассказывала, пошла за мной как за сказочным принцем. Это же моя Ульяна со своими страхами, которые помешали нам поговорить. И я помешал.
Чокнутый невменяемый дурак, ослеплённый собственным горем.
Вот никогда ещё, как сейчас, я не был уверен в одной прописной истине: если веришь, верь до конца, не соглашайся на полумеры.
— И я, наверно, понимаю, почему у тебя… ты… — Уля тихонько всхлипнула, а внутри меня разрасталась ее боль. Болело внутри, как будто я не мог контролировать ни один процесс своего организма, и его выкручивало и ломало под напором боли.
— Ты же никогда не сможешь меня простить… — сказал я, понимая, что действительно моему поведению нет прощения.
— А ты разве сможешь простить мне потерю ребёнка?
Ульяна посмотрела на меня, и у меня в груди сердце сжалось до размеров микрона.
Я никогда ни в чем не смог бы упрекнуть Ульяну.
— Тебя не за что прощать, — холодно сказал я, чтобы и думать не смела винить себя в том, в чем никогда не могла быть виновной. — Это не твоя ошибка. Не твоя.
— Тогда и твой выбор других женщин мое упущение. Не ты сам выбрал этот путь, а я тебе выстелила к нему дорогу. Если бы я не сбежала…
Голос Ульяны дрогнул. Она приподняла голову, посмотрела на потолок, но я знал, что она так сдерживала слёзы.
— Если бы я не боялась измены как черт ладана, то ты не стал бы считать, что давно не принадлежишь мне…
Поцелуй ничего не мог исправить. Но я целовал Ульяну, словно впервые встретил. Словно она была родником среди пустыни. Только она могла утолить мою жажду, мое желание, мои грехи.
Я целовал жену после нескольких лет разлуки и понимал, что момента более хрупкого, чем сейчас, в нашей с ней жизни никогда не было. Нет. Наша встреча была фундаментном, а сейчас это тонкая паутинка в хрустале росы.
Пальцы Ульяны, нервные, тонкие, запутались в моих волосах, а мои в ее. Я потянул их, чтобы Уля запрокинула голову, чтобы подставила шею с тонкой пергаментной кожей. И я мог вдыхать ее аромат. Сладковатая малина.
Мои пальцы как-то очень быстро нащупали застёжку на платье. Сначала прошлись по ней, словно проверяя границу дозволенного, и вместо протестующего вздоха, толчка в грудь, Ульяна вдруг выгнулась ко мне навстречу. Ее спина прогнулась, а грудь уперлась в меня.
Уля никогда не была такой чувственной и отзывчивой, на каждом сантиметре по ее телу пробегала дрожь, а дыхание прерывалось, становилось глубоким и горячим. Шёлк волос рассыпался по плечам.
Я столько времени был лишён всего этого. Столько времени использовал суррогаты вместо того, чтобы забить к чертям на все и приехать.
Но я все же приехал.
Платье Ульяны скатилось по плечам, а я задел тонкое кружево белья, подцепил кончиками пальцев, чтобы потянуть с плеч бретели, обнажить запретное, прикоснуться губами к вишенкам
