Гарем-академия 6. Мать народа (СИ) - Мадоши Варвара

Если бы у Тарика были шипы, он бы сейчас выпустил все, превратившись в колючий ядовитый шар — вроде морского ежа. Он терпеть не мог обладателя голоса. Легок на помине, блин!

Вейкат вынырнул из бокового прохода, как демон из Нечистого измерения. Это означало, что он тоже находился в Гнезде, а Тарик об этом и не подозревал. Плохо. Надо проверить, что там с его системой магических датчиков.

— А, господин Латон Вейкат, находящийся в Цивилизации под следствием за мошенничество, растраты и недобросовестное ведение дел, — хмуро произнес Тарик.

Сын женщины, которой отрубила голову его сестра, улыбнулся в ответ тонкой аристократической улыбкой, похожей на легкую зубную боль.

— Все-таки вы большой грубиян, юноша, — сказал Латон. — Плебейское происхождение ничем не скроешь.

И улыбнулся ядовито.

— У вас фамилия тоже на «ат» кончается, — огрызнулся Тарик.

Фамилии такого рода в древнем Саарском королевстве принадлежали простолюдинам, причем, как правило, беднякам; самая что ни на есть плебейская форма.

Латон его слова проигнорировал, только улыбнулся со снисходительным презрением.

Вейкат-младший любил изображать аристократа и, возможно, был в этом неплох — Тарик не знал, он судил, об аристократии только по фильмам и сериалам. Конечно, когда сестра пошла в гору, немного поглядел на высшую знать вблизи у нее в гостях — но «поглядеть» не значит «пообщаться».

Однако что Латон действительно делал виртуозно, так это его, Тарика, бесил. Отчасти потому, что внешностью тоже мог похвастаться кинематографической.

— Что вы тут делали? — спросил Тарик.

Ему в самом деле было любопытно. Он думал, этот придурок в основном разъезжает по окраинам Цивилизации, встречается с информаторами. Магом он был хорошим, мог надежно менять внешность с помощью иллюзий — хрен такого поймаешь, даже если он в розыске.

Латон снова высокомерно промолчал.

— Облажались, да? — спросил Тарик максимально противным тоном. — Вот вас и вызвали на ковер?

— Мерзкий мальчишка, — с улыбкой проговорил Латон. — Рано или поздно я отпилю тебе голову ржавой пилой.

— Пока счет между нашими и вашими не в вашу пользу, — ответил ему Тарик.

И тут же пожалел об этом: увидел, как сжались кулаки пижона. Если тот решит напасть прямо тут, в коридоре, Тарик не успеет отреагировать. Очки, которые позволяют видеть магию, на нем, но не надеты, а сдвинуты на затылок. Без них он атаку даже не разглядит, а значит не сможет ни уклониться, ни ответить амулетами.

Надевать же их сейчас — показать, что трусишь.

Но Вейкат не ударил — ни магией, ни кулаком. Просто выплюнул в его сторону пару непечатных слов, слишком резких для его аристократического образа.

Тарик удовлетворенно хмыкнул про себя. А вот нефиг выпендрежничать.

Рано или поздно Вейката, конечно, придется убить. Но явно не сейчас. Есуа уже дала понять, что не терпит разборок между своими слугами — в этом она выгодно отличалась от многих стереотипных киношных злодеев.

К счастью, бесконечная дорога по слишком пустым и огромным — нет, не страшноватым, Тарик не стал бы пугаться таких глупостей, просто неуютным — окончилась. За очередным поворотом коридор, словно река в озеро, влился в огромную пещеру. Благодаря шикарным наплывам белой соли на стенах и магическим светильникам она выглядела, словно футуристический банкетный зал.

Есуа, хоть и переносила частенько башню — верхнюю часть своего комплекса — потом все время возвращалась сюда, к этим соляным пещерам. Кажется, она питала слабость к подземельям, несмотря на то, что проспала в одном таком три тысячи лет. Тарику казалось раньше, что за три тысячи лет может надоесть что угодно.

Однако самое странное, конечно, заключалось в том, как коридоры башни всякий раз соединялись с этим пещерным комплексом так естественно, словно и были изначально построены здесь. Тарик один раз попросил Есуа разрешить ему наблюдать момент сращения, и она позволила. Незабываемое зрелище, конечно; магия плавила и мешала породу и рукотворный камень, словно пластилин. Вот это мощь.

Хоть здесь и располагалась любимая лаборатория Есуа, ничего похожего на обычные механические или маготехнические приборы, равно как на колбы, пробирки и самогонные аппараты, которые обычно ассоциируются у людей с лабораториями, драконица не завела. Пещеру уставляли причудливые каменные сооружения самого разного толка: от сложных, как головоломка, до простых и даже нарочито грубых вроде круга из необработанных камней. Была тут и статуя дракона, частично вырезанная в стене пещеры, почти в натуральную величину. Дракон этот словно бы почти свернулся в кольцо, образуя петлю, в центре которой камень был отполирован до зеркальной гладкости.

— А, лучшие представители человечества, — поприветствовала Есуа Тарика и Вейката обычным для себя саркастически-снисходительным тоном. — Почти не опоздали.

Она была в своей человеческой форме, которую предпочитала для общения со своими миньонами. И, судя по улыбке и отсутствию упрека в медлительности (а ей всегда казалось, что люди слишком медлительны), пребывала в редкостно лучезарном настроении.

— Приветствую вас, госпожа, — Вейкат поклонился, но Тарику было видно, что он морщится, как от зубной боли.

Нет, не из-за улыбки драконицы — хотя та и сама по себе могла вызвать оторопь: Есуа умела улыбаться по-настоящему хищно. Тарик давно заметил, что ему было не по себе каждый раз, когда он входил в эту лабораторию. Слишком много магических потоков и полей; на чувствительный организм мага это действовало плохо. Плюс Тарик знал, что Есуа частенько работала с сырой магией из Нечистого измерения.

Сам Тарик промолчал. Он знал, что Есуа абсолютно равнодушна к человеческим формулам вежливости, и не видел смысла подлизываться таким примитивным образом.

Вот и сейчас она не ответила на приветствие Вейката, а сразу же развернулась к стене с драконом. Зеркальная поверхность в кольце мощного каменного тела подернулась рябью, пошла мелкими волнами.

Вот теперь не по себе стало и Тарику: все-таки видеть, как госпожа выпускает на волю такую мощь, да еще без единого движения руками, только силой мысли — это вам не комар чихнул. Ему уже приходилось наблюдать, как она создает таким образом экран, но всякий раз заново испытывал волнение.

Снова захотелось опустить очки на глаза, увидеть воочию, как госпожа приводит в движение сложнейшие плетения магических узоров. Он даже поднял руку, чтобы сделать это, но тут Есуа заговорила:

— У нас есть несколько минут, пока эта штука не заработает. Скажите, вы, двое, — она хмыкнула. — Мальчишка со мной уже три года, маг-недоучка — почти столько же. Вы самые полезные из моих нынешних слуг, и я щедро награждала вас знаниями, убежищем и сокровищами. Хорошо ли вы меня знаете, как по-вашему?

Бесы-демоны, ну и вопрос! Тарик считал, что он составил неплохой психологический портрет Есуа, который позволял более-менее точно прогнозировать, как она отреагирует на ту или иную новость — но прекрасно осознавал, что имеет доступ только к «человеческой» части ее личности. Что там таится в драконьих глубинах ее психики, он не знал. Очень хотел узнать, изо всех сил старался узнать — но не знал. Что касается Вейката…

— Я знаю все, что нужно, чтобы служить вам, — без тени сомнения выдал этот лживый подлиза.

— Чтобы служить мне, знать обо мне вообще ничего не надо, достаточно подчиняться, — отрезала Есуа. — Скажи другое: ты не считаешь меня сумасшедшей?

— Что? — Вейкат даже сделал шаг назад.

— Помешанной, полоумной, свихнутой — все это слова вашего языка, не моего, — раздраженно проговорила драконица. — Отвечай, считаешь?

— Я вообще не думаю в таких категориях!

— Верно, не думаешь, — фыркнула госпожа. — Тебе все равно. За то и ценю. Ты примитивен и прост, но оттого и более надежен.

Тарик мысленно — только мысленно — ухмыльнулся. Ну надо же, типа-утонченного интригана Вейката назвали примитивным! Все-таки Есуа, при всех ее недостатках, умеет видеть людей насквозь. И не боится им говорить об этом в лицо. А чего ей бояться? Она сильнее Вейката как маг настолько, что это даже не сравнимо. Вейкат же, когда добровольно явился и простерся перед нею, аргументировал свое предательство Цивилизации так: «Лучше уж выжившие будут сидеть по пещерам, а я буду ими править, чем будет править Дракон, а в темнице буду сидеть я!» Ему ведь грозил огромный срок по делу о растрате, которое инициировала Даари.