Год любви - Рози Томас

– Видишь? – спросил он. – Это очень легко.

– Да, – кивнула Элен.

У нее все вылетало из головы, когда он был рядом. Она была потрясена своей страстностью и пораженно глядела на свои руки, протянутые к нему.

– Никогда не говори, что не можешь, – пробормотал Оливер, целуя ее в губы, а затем медленно обвел языком вокруг ее груди. – У нас мало времени.

У Элен тревожно похолодело внутри. Она резко вскинула на Оливера глаза, но его лица не было видно.

– Почему? – спросила Элен, чувствуя, что она, как дура, чего-то недопонимает. – Разве не мы распоряжаемся своим временем?

Она хотела заглянуть Оливеру в глаза, но он по-прежнему стоял, опустив голову. У Элен промелькнула мысль, что его плечи как-то странно напряжены.

– Для нас существует только то, что сейчас, в настоящий момент, – сказал он. – Попытайся понять это. Я не хочу причинить тебе боль.

– Ты и не причинишь, – уверила его Элен.

Но едва он открыл внутри нее потайной шлюз, она поняла, что он, конечно же, может причинить ей боль. Но в этот момент ей было наплевать…

– Я люблю тебя, – сказала она потом, сказала тихо, не рассчитывая, что он услышит.

Но Оливер пошевелился и открыл глаза. Он пристально посмотрел на Элен, и лишь затем на лице его промелькнула улыбка.

– Это очень безрассудно, – сказал он, и Элен не сумела определить, насколько он серьезен.

– Может, пойдем поедим? – предложил Оливер. – Нам явно надо подкрепиться, мы же потеряли столько энергии. Я думаю, неплохо бы поесть устриц. Как ты считаешь?

Момент был упущен. Элен покорно протянула Оливеру руки, и он помог ей встать на ноги. Оливер так одобрительно смотрел на нее, когда она одевалась, что Элен позабыла смущение, она постепенно привыкала к Оливеру и чувствовала себя с ним уже более спокойно.

Черный «ягуар» был припаркован на стоянке с надписью «Для деканата».

Когда Элен уселась на низкое сиденье, Оливер наклонился к ней так, что их глаза оказались на одном уровне.

– Ты мне нравишься. Мне хорошо с тобой, – сказал он.

И словно сам удивившись своему признанию, поспешно уселся в машину, и она понеслась вперед, рассекая холодный воздух.

«Даже если это все, на что он способен, – думала Элен, – я все равно должна быть довольна. Ведь раньше-то у меня и этого не было».

Элен невидящим взором глядела на Хлою и Стефана, которые шли чуть впереди нее и были поглощены беседой. Через несколько мгновений она вновь увидит Оливера… Ее охватило радостное и в то же время тоскливое предчувствие, и она вдруг в ужасе почувствовала, что у нее подгибаются колени. Когда они приблизились к театру, Хлоя и Стефан приостановились, поджидая Элен, и она, не разбирая дороги, поспешила нагнать их.

Бесстрастные огни освещали потертые красные плюшевые сиденья и залысины на малиновом ковре, лежавшем на полу. В первых рядах партера сидело три или четыре человека, темная голова Тома Харта сразу была заметна. Элен оглядела зал и лишь потом заметила Оливера. Он сидел на краю сцены, прямо посередине и, свесив ноги, внимательно читал пьесу в мягкой обложке.

Стефан направился к студентам по центральному проходу между рядами кресел.

– Так, – бодро проговорил он. – Не будем терять времени.

Он сел в третьем ряду, Хлоя и Элен уселись рядом с ним.

Оливер поднял глаза. Когда он увидел Элен, на его лице промелькнуло изумление, а потом он радостно помахал ей рукой. Скорчив гримасу, Оливер посмотрел на пьесу и снова углубился в чтение.

Элен позабыла обо всем на свете. Она не ответила на приветственный кивок Тома Харта и не заметила раздражения, которое явно вызывали друг у друга Том и Стефан.

– Надеюсь, вы на меня не в обиде из-за того, что я привел к вам парочку зрителей? – небрежно спросил Стефан.

– В общем-то нет, – ответил Том. – Ладно, я прошу минуту внимания. Мы сегодня попробуем немножко почитать из второй сцены третьего действия. Розалинда и Орландо. Вы готовы?

Хлоя с интересом разглядывала режиссера. Он был прирожденным лидером: скупые жесты, властные манеры… Его смуглое, ироничное и приятное лицо вызвало у нее любопытство, но не притяжение.

«Очень самонадеянный молодой человек, – подумала Хлоя, глядя, как он указывает, где надо стоять Оливеру, а где толстушке, приготовившейся читать за Розалинду. – Но в уме ему не откажешь».

Сам Том уселся в заднем ряду партера.

– Ну, вы готовы? – спросил он, и чтение началось.

– Я заговорю с ним, притворившись дерзким лакеем, и подурачу его…

– Говори громче, Анна. Мы надеемся, что на спектакле у нас окажется занят не только первый ряд, – Том говорил холодно, деловито.

Сцена началась снова.

Элен завороженно следила за происходящим. Вообще-то это была сцена для Розалинды, но Орландо смотрелся в ней более выигрышно.

«Том Харт прав, – подумала Элен. – Оливер чувствует текст». Оливер сохранял на сцене все свое изящество и уверенные повадки. Небрежность и полуирония, с которыми он обычно разговаривал, тоже прекрасно подходили для этой роли. У девушки, стоявшей напротив Оливера, был приятный, мелодичный голосок, но рядом с Оливером она казалась деревянной.

Хлоя наклонилась к Элен.

– Если они будут в камзолах и чулках, – прошептала она, – то зрителям не понравится: у девушки слишком толстые ноги.

– Спасибо! – громко произнес Том. – Теперь давайте посмотрим эту сцену с Белиндой.

Еще одна претендентка на роль Розалинды вскарабкалась на подмостки. Эта девушка было повыше ростом, постройнее, да и двигалась она хорошо. Но все равно как только герои Шекспира вступили в изящный словесный поединок, Орландо и только Орландо привлекал все внимание зрителей. Он был такой яркой фигурой, что казалось, будто его сейчас освещают не тусклые лампы – как и всех прочих, кто присутствовал на репетиции, – а яркие софиты.

Стефан ерзал в кресле и нетерпеливо поглядывал на часы.

– Сколько можно искать идеальную Розалинду? – пробормотал он.

Том Харт уже чуть менее уверенно подошел к сцене.

– Спасибо, – отрывисто бросил он. – Стефан, мне хотелось бы с вами поговорить о…

Внезапно его прервал чистый голосок, раздавшийся из глубины зала.

– Скажите, здесь происходит просмотр?

Все повернулись и посмотрели на вошедшую.

Элен повернулась самой последней, услышав тихий дружный вздох.

Девушка стояла на фоне красной бархатной шторы, прикрывавшей запасной выход. Пока она не заговорила снова, у всех было такое впечатление, будто столь прекрасное создание не может оказаться живым человеком из плоти и крови. Эта девушка напоминала прелестную статую, высеченную из мрамора. Но едва она пошевелилась, и, улыбаясь, задала очередной вопрос, ее лицо опять оживилось, и на нем заиграл румянец.