Анти-Горбачев (СИ) - Тамбовский Сергей

— Как же так, — не выдержал Береговой, — на Мире же куча программ военной тематики. Как можно пускать туда наших стратегических противников?

— До запуска и начала освоения Мира остаётся больше года, — примирительно заметил Романов, — придумаете что-нибудь. Считайте это важнейшей государственной задачей на текущий год. И ещё один… нет, даже два вопроса. Первый это перенос запусков поближе к экватору — ведь там же это делать гораздо выгоднее, верно, Валентин Петрович?

— Да, всё правильно, — Глушко нервно крутил в руках карандаш, — при запуске с экватора к скорости космического аппарата плюсуется скорость вращения Земли, там она достигает 1600 км/ч, тогда как на полюсе она нулевая.

— И какой выигрыш в забрасываемой массе мы получим, если перенесём запуски с Байконура к примеру… на французский космодром Куру?

— Приблизительно 25-30 процентов, — ответил Глушко, — только кто же нам разрешит запускаться с Куры? Да и логистику тоже надо учитывать, на Байконур детали ракет всё же поближе везти чем в Южную Америку.

— Насчёт Куры я просто наобум сказал, — признался Романов, — однако юг Китая, остров Хайнань, например, это вполне реально. Учитывая потепление наших отношений. И расстояние туда будет поменьше, чем до Куры. Но это вопрос не первостепенной важности, просто запомните или запишите на будущее, а вот то, что важно… — и Романов открыл новый листочек из своей папки, — в ближайшем будущем готовьтесь к тому, что львиная доля запусков будет переориентирована на спутники связи. До 80-90 процентов…

— Откуда ж такие сведения, Григорий Васильевич? — спросил Челомей.

— Не могу разглашать источник, — отговорился Романов, — просто поверьте на слово. И ещё одно… вопрос многоразовости запускаемых аппаратов…

— Так Буран должен был стать первым многоразовым кораблём, — не выдержал Глушко, — но вы только что сказали, что работы по нему прекращаются…

— Буран это слишком сложно и дорого — тут выйдет не удешевление, а подорожание одного запуска, причём в разы. Надо искать дешёвые и эффективные решения, например возврат первых и вторых ступеней и повторное их использование.

— Такие работы проводились, — ответил Челомей, — но к сожалению повторно использовать ничего пока не удалось.

— Считайте, что правительство даёт вам прямое указание на этот счёт — если не первая, то вторая ступень Союзов и Протонов должна стать многоразовой. Это очень важно. И совсем уже последний вопрос на сегодня, — Романов открыл нижний лист из своей папки. — В космической отрасли вводится личная заинтересованность сотрудников в результатах своей работы.

— А это как? — поинтересовался Глушко.

— Главный критерий — безаварийность и срок работы аппаратов на орбите. Детали мы обсудим несколько позже… могу только сказать, что средняя зарплата по отрасли должна увеличиться к концу 85 года вдвое. А если учесть премии, то втрое.

— Григорий Васильевич, — взволнованно сказал Глушко, — вы сегодня столько нового наговорили, нам только разбираться с этим неделя потребуется… особенно меня волнует лунная программа — какой практический смысл в ней? Луна же холодный и безжизненный кусок камня, воды нет, полезных минералов тоже, зачем нам туда лететь?

— Открою вам маленький секрет, Валентин Иванович, — сказал Романов, — на Луну нам надо слетать, чтобы подтвердить или опровергнуть теорию лунного заговора, слышали про такую?

— Это что американцев никогда на Луне не было, а все съёмки проводились в Голливуде? –уточнил Челомей.

— Абсолютно точно, Владимир Николаевич, — подтвердил его слова Романов, — надо, если коротко, проверить всё, что они делали на Луне.

— И что это нам даст? — спросил Глушко, — затраты будут очень значительные, а результат непонятен.

— Всё просто, Валентин Иванович, — вздохнул Романов, — это даст нам возможность очень хорошо поторговаться с американцами и выбить у них массу преференций и уступок…

Глава 16. Слухи

Чуть позже, квартира Романова, Леонтьевский переулок, 15

Это была примерна такая же краснокирпичная книжка, что и горбачёвское жилище, и планировка этажей похожая. Единственное отличие в количестве этажей — 7 этажей, а не девять. У Романова была шестикомнатная квартира на пятом этаже. Он вернулся домой в не очень хорошем расположении духа, и афганская поездка, мягко говоря, не удалась, и космические посиделки закончились не слишком удачно, у Глушко с Челомеем под конец сделались такие кислые лица, что было понятно — выполнять партийные поручения они с низкого старта не бросятся. А тут ещё и супруга подлила масла в огонь.

— Гриша, — сказала она, встретив мужа в цветастом переднике, — ты наверно голодный? Иди на кухню, я тут кое-что приготовила… заодно и новости расскажу.

— Надеюсь, что новости будут не очень неприятными, — ответил Романов из ванной комнаты, вытирая руки, — а то дурных известий мне сегодня предостаточно вывалили.

— Сам уж решишь, плохие они или хорошие, а мне наверно передать их надо, — ответила Анна, наливая полную тарелку борща, — может сто грамм перед едой? — неожиданно добавила она.

— А не откажусь, — махнул рукой Романов, — но только если и ты со мной выпьешь.

— Куда ж я денусь, выпью конечно, — вздохнула она, доставая из холодильника запотевшую бутылку Московской водки.

Выпили по стопарику без тостов, после чего Анна продолжила:

— Нехорошие о тебе слухи по Москве гуляют, Гриша…

— Выкладывай уже, не томи, — ответил Романов между двумя ложками наваристого украинского борща.

— Значит так, — жена села на стул напротив и начала выкладывать, — во-первых говорят, что у тебя с Гришиным не всё гладко — никак вы власть не поделите…

— Брехня, — лениво отозвался он, — всё у нас ровно… пока ровно — он генсек, я предсовмина, вопросы решаем быстро и слаженно. А ещё что говорят?

— Что ты слил какие-то государственные секреты Рейгану, вот что…

— Ничего себе, — Романов остолбенело отложил ложку в сторону, — когда это я успел? В ту протокольную встречу на похоронах? Так мы ровно двадцать минут говорили, из них половина была чисто формальной, соболезнования и всё такое.

— Ну я не знаю, успел ты или нет, но слух такой ползёт… и это ещё не всё.

— Добивай уже, — Романов без слов налил себе полный стакан Московской.

— Ещё есть такой слушок, что на том самолёте, на котором вы в Афган летали, обратным рейсом наркоту загрузили. Оформили всё и опечатали, как секретный груз со всеми делами… чуть ли не тонну героина ты таким образом привёз…

— Мда… — задумался Романов, — это уже не сервиз из Эрмитажа, это кое-что посерьёзнее. А откуда ползут такие слухи, ты случайно не в курсе?

— Случайно в курсе, — ответила Анна, — якобы ноги тут растут от Раисы Горбачёвой, она в своём МГУ поделилась ими с подругами, а те уж разнесли по всей Москве.

— Бл…, — не сдержался Романов, — извини, Аня, вырвалось… к Горбачёву надо принимать серьёзные меры, кота за хвост тянуть тут совсем незачем… вот прямо сейчас пару звонков и сделаю.

— Да уж, Гриша, займись, — с затаённой тревогой в голосе сказала жена, — а то не успеешь оглянуться, как окажешься в почётной ссылке какой-нибудь, в Якутии или в этой… в Туве, как Маленков.

— Не хочешь в Туву? — усмехнулся Романов.

— Не хочу, Гришенька, — ответила она, — мне и тут неплохо живётся.

Романов поблагодарил её за ужин, налил ещё один стакан Московской и переместился в свой кабинет, где у него на столе стояла целая батарея телефонных аппаратов, от АТС-1 до самого обычного городского. С кого бы начать-то, подумал он… с Чебрикова… пожалуй что нет… Гришину сообщить?... тоже рановато… а вот… вот этот человек самое то, что надо. И Романов решительно набрал на вертушке намертво зашитый в памяти телефон Петра Ивановича Ивашутина, начальника Главного разведывательного управления Генштаба Вооружённых сил СССР. Договорились встретиться через час на Хорошевском шоссе…