ИМ ХОчется этого всегда - Макс Нарышкин

— Да ты охерел, что ли?! — совершенно отчетливо доносилось из коридора до того места, где мы со следователем сидели. — Выруби свой эксремент, пока я с тебя погоны не снял!..

В моем доме живут удивительно влиятельные люди.

Хлопнув дверью, угрюмый подошел к компьютеру.

— Выключи, — прорычал он, зависая надо мной.

— Объясни зачем.

Дернув щекой, он схватил мышь и стал с ней играть. Через несколько секунд музыка затихла.

— Вот таких президентов персонал обычно атакует и уничтожает. Я просто уверен в том, что ты уже давно бы командовал московской милицией, если бы в тебе было хоть чуть-чуть от руководителя. Но твое место среди стафа.

Не обращая внимания на мои слова, угрюмый уселся на место. Но кое-что его все-таки зацепило.

— Среди чего?

— Среди — «кого», а не «чего». Персонала низшего звена. Андроидов, которые функционируют только в рамках заложенной в них программы, — объяснять второе значение слова «стаф» — «отребье, хлам», я не стал, — и не склонны к творчеству. Ты делаешь, не объясняя, почему ты делаешь это именно сейчас и зачем это нужно вообще. Поэтому я тебя не понимаю. И когда между нами возникает конфликт, ты считаешь, что виной тому являюсь я. Между тем вам, входя в мою квартиру, всего лишь стоило извиниться и сделать то же самое, но с моего разрешения. И конфликт был бы улажен, поскольку не в моих интересах было вам отказывать — это же очевидно. Точно по такому же сценарию вы пытаетесь искать убийцу Коломийца. Но как вы его найдете, если его смерть — результат его профессиональной деятельности, а вы отказываетесь вникать в смысл корпоративных отношений? За одну минуту я продемонстрировал вам, что случается в компании, когда одни требуют, не опускаясь до объяснений, а вторые сознательно идут на конфликт, поскольку им есть что терять.

Следователь не без интереса посмотрел на меня, и я понял, что он не прочь послушать. Спиртное гуляло во мне, вдохновляло, и я был не против поболтать.

— «Сиди и говори», — пришли и сказали мне вы. «Не пей», — сказали. «Выключи музыку». А с какого чуя я должен в собственной квартире исполнять распоряжения каких-то лузеров, у которых штаны на заднице лоснятся и нагрудные карманы у пиджаков провисшие, словно они в них стаканы совали? Хотя бы и из прокуратуры…

— Полегче на поворотах, — побагровев, посоветовал угрюмый.

— А я и не думал сворачивать. Если бы я не хотел, чтобы нашли Сашкиного убийцу, я бы с вами вообще не разговаривал. И что бы вы мне сделали?.. Я знаю об убийстве не больше, чем моя техничка тетя Даша. Но она не объяснит вам того, что могу объяснить я. Сейчас мы с вами на равных. Я не ваш президент, а вы не мои начальники. Но история заставила нас общаться. Точно так же происходит и в офисе. Равнозначные должности занимают разнохарактерные люди, не подчиненные друг другу. И с этого момента они обязаны доказывать руководителю корпорации, что лучший он, а не другой. Конфликт неизбежен. Каждый хочет получать большую, чем другой, зарплату, лишние привилегии. Достигнуть этого можно двумя способами: работать на совесть и доказывать право на бонусы трудом, и другой способ — создавать помехи сопернику искусственно. Я, президент, понимаю это, и для того чтобы у этих двоих оставалось как можно меньше времени для создания искусственных препятствий другому, загружаю их работой по самые уши. Им некогда интриговать, потому что если заняться интригой, то упустишь фронт работ, а бонусы я выделяю лишь по результатам труда. Но рано или поздно приходит момент, когда вожжи ослабевают. Я не могу уследить за всеми. И тогда начинается моббинг.

У бара я налил себе еще.

— Мне, менеджеру Лисину, не нравится менеджер Иванов. И я делаю так, чтобы он выглядел некрасиво. Иванов только что стоял у двери и извинялся перед соседями за свинство. Он объяснялся, значит, он виноват. Раз попал… Потом я привел Иванова к тому, что он вынужден был проговориться о «Паркере», после чего я пошел к президенту компании и продемонстрировал ему десять «Паркеров» в качестве доказательства своей невиновности. Тему инициировал Иванов, значит, он виноват. Второй раз попал… В итоге Иванова никто не любит. Следователь, конечно, не президент, да и Иванов не менеджер… хотя и похож… но вам не трудно представить, что подумает об Иванове настоящий президент, если увидит гору «Паркеров» на своем столе и поймет, что Иванов в его компании мутит воду. Но больше всего президенту не понравится, что Иванов постоянно лезет с инициативами, которые президент был бы не против выдать за свои идеи, но в свое время . И третий раз попал… И бедный Иванов, который по сути абсолютно прав! — он резонно предъявлял мне претензии в виде отпечатков пальцев, и который к громкой музыке не имеет никакого отношения, оказывается в заднице! Повышение ему не светит, с коллегами у него отношения разлажены, и ему гадят все кому не лень. И тогда в нем закипает справедливый гнев. Он понимает, что честными способами соперничать с Лисиным невозможно, и он начинает мыслить аморально…. Вы, вообще, догоняете, о чем я сейчас толкую?

Следователь размял шею и уже устало спросил:

— То есть вы хотите сказать, что убийцу Коломийца следует искать среди его соперников по бизнесу?

— Нет, это я его убил, потому что он мне не понравился как начальник отдела продаж. Он так плохо работал, что я решил его не увольнять, а убить. Чем не версия? Ему нравится! — я кивнул в сторону угрюмого.

Рыкнуть на меня последнему помешала вдруг завывшая милицейской сиреной трубка.

— А версия о том, что менеджер убил менеджера за бонусы к Новому году, нам, по-вашему, должна нравиться больше? — спросил следователь, пока его спутник бубнил в трубку. — Президенту есть куда больше что терять, чем рядовому сотруднику.

— По вашему вопросу видно знатока. Но подумайте сами — зачем президенту убивать врага в собственной компании? Не лучше ли заплатить, чтобы его убрали в другом месте?

— А непредвиденные обстоятельства? Мгновенный шантаж — и вот президент потерял голову от страха. Он хватается за нож и…

— Ну, что же вы, продолжайте, — я улыбнулся. — Он хватается за нож, который всегда носит с собой, и режет Коломийца. Я ведь знал, что в это утро случится непредвиденный шантаж, и поэтому принес нож на работу. Я, признаться, всегда так делаю, когда чувствую, что меня собираются мгновенно шантажировать…

— Да ладно вам, — поморщился следователь, — понесло…

— Это вас несет куда-то… И еще хочу сказать, что равнозначная должности Коломийца должность вовсе не рядовая. Шесть тысяч долларов в месяц плюс премии, плюс проценты… Получается что-то порядка ста — ста десяти тысяч долларов в год плюс перспективы роста, то есть увеличение этой суммы еще на порядок. Уход из компании означает переход на совсем другой уровень жизни. Двадцать-сорок тысяч долларов в год и никаких перспектив первые пять лет. Вам трудно понять разницу между этими суммами, поскольку и сорок тысяч в год для вас слишком много. — Я кивнул на его спутника: — Посмотрите-ка на своего начальника уголовного розыска. Именно так и выглядит человек, зарабатывающий в год двадцать тысяч. Подержанный костюм, подержанная машина, квартира по ордеру, холодильник в кредит… Поверьте мне, если бы он почувствовал, как живется на сотню-другую, вы бы его из этой жизни никакими бубликами не выманили. А попробовали бы силой, я не поручусь за то, что он не воспринял бы это как угрозу жизни и не наточил бы нож…

Чем дольше угрюмому что-то наговаривали в трубку, тем мрачней он становился. Думаю, он посветлел бы от радости, если бы обо мне ему сейчас говорили плохо. Есть такие ублюдки, которые тем счастливее, чем хуже говорят обо всех людях, которых они знают лично. В головах таких людей всегда царит нравственный беспорядок, такой прочный и непоколебимый, что им самим он кажется порядком.

Закончив говорить, начальник уголовного розыска многозначительно посмотрел на следователя. В этой многозначительности я прочитал: «Зацепиться не за что». Прочитав то же самое, следователь постучал пальцами по папке.

— Откройте свой сейф.

— Чего ради? — возмутился я.

Следователь разозлился:

— Того ради, что я подозреваю, что там лежит окровавленный нож!

— А не мозги ли запасные ты там хочешь найти?

— Послушай, мальчик, — по лицу его пробежала судорога. Она перечертила обе его щеки, как в мультике. — Делай, что тебе говорят, если не хочешь, чтобы я тебя сейчас увез в райотдел! Открой свой долбаный сейф, чтобы я мог его осмотреть!

— Постановление на обыск, — я протянул руку.

— Он умный, — напомнил начальник уголовного розыска.

— Он не умный, он просто не дурак. Это разные вещи. — Я видел, как прокурорский пышет прорвавшимся гневом. Вжикнув замком и вынув из папки бланк, он стал его заполнять. — Нужно постановление, будет. Только теперь я переверну всю твою квартиру…