Спрут - Фрэнк Норрис

- Ну что же, отчасти это как будто и так, но, с другой стороны, может, и нет.

Остерман нашел вдруг новый аргумент.

- Провернув это дельце,- вскричал он,- мы толстопузого Бермана припрем к стенке.

- Это человек вечно стоит у нас поперек дороги! - сказал Хэррен.- Если правлению нужно обстряпать какое-нибудь грязное дело, в котором ему не хочется фигурировать,- Берман тут как тут. Понадобится «отрегулировать» стоимость перевозки грузов, чтобы побольше из нас выжать,- это поручается Берману, который точно знает предел наших возможностей. Нужно подкупить судью - торг ведет Берман. Нужно всучить взятку присяжным заседателям - деньги передает Берман. Нужно подстроить выборы - и тут не обойтись без Бермана. В общем, Берман здесь, Берман там! Повсюду мы наталкиваемся на Бермана, стоит нам пошевелиться. Кто, как не Берман, держит нас за глотку и, уж будьте уверены, не отпустит до тех пор, пока не выжмет все соки. Когда я обо всем этом думаю, мне становится непонятно, как я удерживаюсь, чтобы не избить этого подлеца.

Остерман поднялся с места; он стоял, наклонившись над столом, размахивая правой рукой; его лицо клоуна с голым лбом и торчащими красными ушами пылало от возбуждения. Он встал в позу оратора, стремящегося создать впечатление, подыгрывающего галерке - взбудораженный, шумный, отчаянно жестикулирующий.

- Теперь самый момент с ним посчитаться! - выкрикивал он.- Теперь или никогда! Не упустите возможность спасти себя и всю Калифорнию, а иначе пропадайте со своими ранчо! Жеребец, я знаю тебя. Знаю, ты ни перед кем не сдрейфишь, знаю, что решительности тебе не занимать, и, если бы я сумел растолковать тебе, как мы могли бы создать свою комиссию, ты б не стушевался. Губернатор, вы человек храбрый! Вы знаете, чтобы добиться успеха, надо действовать решительно и смело. Вы не тот человек, чтобы бояться пойти на риск. Игра по крупному - это для вас. Так, чтобы все на карту! За вами не зря установилась репутация лучшего игрока в покер на все Эльдорадо. Но в такой крупной игре вы еще участия не принимали. Если мы смело вступим в борьбу и покажем себя мужчинами,- победа нам обеспечена. Если будем колебаться,- проиграем.

- Я понимаю, Остерман, что твой темперамент от тебя не зависит,- сказал Энникстер.- Но куда, собственно, ты гнешь? Что, по-твоему, можно предпринять? Или ты воображаешь,- поспешил прибавить он,- что своей трескотней в чем-то убедил меня. Ничего подобного! Я знаю не хуже твоего, что мы в трудном положении. Для меня это не новость. Я не услышал от тебя ничего такого, что заставило бы меня переменить свое мнение. Но все-таки, что именно ты предлагаешь? Хотелось бы послушать.

- Я считаю, что прежде всего надо обратиться к Дисброу. Это политический лидер на линии Денвер - Пуэбло - Мохаве. Нам нужно наладить хорошие отношения с этой компанией, именно поэтому я считаю участие Магнуса особенно ценным. Он знаком с политикой лучше любого из нас, и, если мы не хотим, чтобы нас опять надули, нам надо найти человека, который бы нами руководил.

- Единственная приемлемая для меня политика, мистер Остерман,- сказал Магнус менторским тоном,- это честная политика. Придется вам искать себе политического руководителя в другом месте. Я наотрез отказываюсь участвовать в этом начинании. Если Железнодорожную комиссию можно создать законным путем, если можно обойтись без подкупа, тогда я, конечно, вас всецело поддерживаю.

- Так-то оно так, да ведь, чтоб получить что-то нам нужное,- приходится платить,- возразил Энникстер.

Бродерсон хотел было что-то сказать, но Остерман толкнул его под столом ногой. Сам он тоже помалкивал, поскольку сразу сообразил, что если ему удастся стравить Магнуса с Энникстером, то Энникстер, просто ради удовольствия поспорить, станет противоречить хозяину и, сам того не замечая, перейдет на его - Остермана - сторону.

Именно так оно и вышло. Не прошло и нескольких минут, как Энникстер уже орал во все горло, что готов, в случае необходимости, заложить весь урожай Кьен-Сабе, лишь бы свалить Бермана. Он не видел особых препятствий к тому, чтобы на предвыборном собрании добиться утверждения двух подходящих кандидатур в Железнодорожную комиссию, поскольку больше двух и не нужно. Вероятно, это встанет в копеечку, Но ведь ничего даром не дается. Фермерам обойдется кудa дороже, если они будут сидеть сложа руки и плевать в потолок и смотреть, как Шелгрим распродает земли у них под носом. И еще не надо забывать, что дорога сейчас терпит денежные затруднения. Недород в штате два года подряд ударил и по ней. Правление сокращает расходы где только может. Недавно урезали жалованье по всем отделам. Взять хотя бы историю с Дайком. И вообще железная дорога никогда не действует как нечто целое. Всегда находится звено, возражающее против неумеренных трат. Он, Энникстер, готов пари держать, что такие люди имеют сейчас последнее слово. Ему самому осточертело сносить бермановские придирки. Не далее как сегодня этот мерзавец заявился к нему в усадьбу и в довольно грубой форме предъявлял какие-то претензии относительно его, Энникстера, собственной изгороди. Того и гляди начнет указывать ему, во что одеваться! Хэррен правильно рассуждает. Всем тут места скоро не хватит, и если придется кому-то убираться, то пусть это лучше будет Берман.

- Приятно слушать разумные речи,- сказал Остерман.- Я знал, что ты согласишься со мной, как только уловишь мою мысль.

- Твою мысль, тоже мне! - закричал Энникстер.- Чтоб ты знал, эта мысль сидит у меня в голове уже три года с лишним.

- Да, а насчет Дисброу,- поспешил вмешаться Хэррен, чтобы не дать разгореться новому спору.- Зачем он нам?

- Дисброу - политическая величина в Денвере, Пуэбло и Мохаве,- ответил Остерман,- а Мохавская железная дорога, как тебе известно, обходит нашу долину стороной. Их конечная станция значительно южнее, и правлению этой дороги нет никакого дела до тарифов в долине Сан-Хоакин. Им в высшей степени наплевать, будет ли комиссия благосклонна к железной дороге или нет, потому что постановления этой комиссии их не касаются. Но в южной части штата им приходится делить клиентуру с ТиЮЗжд, и они имеют на эту дорогу довольно большое влияние. План мой таков: устроить через Дисброу, чтобы Мохавская железная дорога рекомендовала в члены комиссии человека, который устраивал бы нас, и добивалась бы, чтобы ТиЮЗжд утвердила его как своего представителя.

- Кого, например?

- Хотя бы Даррела из Лос-Анджелеса,- помнишь егo?

- Даррел с Дисброу, кажется, не такие уж большие друзья,- сказал Энникстер.- С какой стати Дисброу станет за него хлопотать?

- Правильно! - воскликнул Остерман.- Но мы должны сделать так, чтобы Дисброу что-то с этого имел. Мы обращаемся к нему с такими словами: «Мистер

Дисброу, политика Мохавской железной дороги в ваших руках и ваше слово для правления - закон. Нам хотелось бы, чтобы вы провели нашего кандидата в члены Железнодорожной комиссии от третьего участка. Сколько вы за это возьмете?» Я знаю, что Дисброу можно купить. Вот вам, пожалуйста, один член комиссии. И больше нам тут беспокоиться не о чем. Первого участка мы вообще не будем касаться. Пусть люди, направляющие политику ТиЮЗжд, намечают кого хотят. А мы тем временем все свои усилия сосредоточим на втором участке, чтобы выставить от него своего человека. Вот где придется попыхтеть.

- Теперь я прекрасно вижу, что вы затеяли, мистер Остерман,- проговорил Магнус.- Но не оболыцайтесь, сударь, насчет моего отношения к этому делу. Можете считать, что я в долю не иду.

- А если мы вдруг победим,- запальчиво сказал Энникстер, уже почувствовавший себя полноправным участником этого начинания.- Допустим, мы их одолеем и добьемся низкого тарифа на перевозку зерна. Что вы тогда запоете? Небось не откажетесь им пользоваться? Что же это получается: рисковать вы не хотите, денег тратить тоже не намерены, ну а выгоду получать - вы тут как тут? Помочь нам провернуть это дело вы не можете - ручки боитесь замарать, а как барыши делить, тут, понятно, разбираться не приходится.

Магнус встал во весь свой рост; ноздри тонкого орлиного носа вздрагивали, гладко выбритое лицо было бледнo.

- Довольно, сударь! - воскликнул он.- Вы забываетесь, мистер Энникстер! Знайте, что подобных речей и не потерплю ни от кого - даже от своего гостя. И требую, чтобы вы извинились!

Мгновенно он возвысился над всеми присутствующими, заставив их почувствовать к себе уважение, внушенное не только страхом, но и восхищением. Стало очень тихо. Сейчас он снова был лидером; все съежились, глядя на него, как напроказившие школьники, пристыженные и смущенные, не в силах выговорить ни слова. В тот короткий миг молчания, последовавшегo за взрывом негодования со стороны Магнуса, когда он подчинил их своей воле, весь этот план, основанный на подкупе и человеческой непорядочности, затрещал по всем швам. В последний раз Старая школа возмутилась против нового порядка вещей; государственный муж восстал против политикана; честность, совесть и бескомпромиссность в последний раз взяли верх над закулисными интригами, порочными связями, отсутствием моральных устоев, беспринципностью общества.