Притчи человечества - Виктор Лавский

— Нет, господин, у меня там родственники, у меня там есть друзья; и там у меня осталось дело.

— Тогда ты, несомненно, частенько наезжаешь в Раджагриху из Саваттхи?

— Да, господин. Каждый год я много раз езжу в Раджагриху и возвращаюсь в Саваттхи.

— Путешествуя отсюда в Раджагриху так много раз, ты, конечно, отлично знаешь дорогу?

— О да, господин, я знаю её досконально. И если бы даже ослеп, то, наверное, смог бы найти путь в Раджагриху — так часто я ходил по нему.

— И твои друзья, знающие тебя хорошо, конечно, должны знать, что ты родом из Раджагрихи и поселился здесь. Они, должно быть, знают, что ты часто наведываешься в Раджагриху и что ты досконально знаешь этот путь?

— О да, господин! Все мои близкие знают, что я часто езжу в Раджагриху и досконально знаю путь туда.

— Тогда должно было бы случиться и так, что некоторые из них приходили к тебе и просили объяснить им путь отсюда в Раджагриху. Ты умалчивал о чём-нибудь в таких случаях или подробно объяснял им путь?

— А что же тут скрывать, господин? Я объясняю им как можно яснее: сначала вы идёте на восток, затем поворачиваете к Бенаресу, продолжаете идти вперёд, пока не дойдёте до Гайи, а там придёте в Раджагриху. Я объясняю им всё очень ясно, господин.

— И эти люди, которым ты даёшь такие понятные пояснения, — все они приходят в Раджагриху?

— Нет, конечно, господин! Только те, которые пройдут весь этот путь до конца, те и придут в Раджагриху.

— Это-то я тебе и объясняю, молодой человек! Ходят ко мне и ходят, зная, что есть человек, прошедший путь отсюда до Нирваны, знающий этот путь досконально. Приходят ко мне люди и спрашивают: каков путь к Нирване, к Освобождению? Что мне скрывать? Я объясняю им этот путь ясно: вот он, этот путь. Если кто-нибудь только кивает головой и говорит: хорошо сказано, хорошо сказано, хороший путь, но я не сделаю по нему ни шагу, замечательный путь, но я не возьму на себя труд идти туда, — тогда каким образом такой человек может достичь конечной цели?

Я никого на плечах к конечной цели не несу. Никто не сможет принести другого на плечах к конечной цели. Самое большое — можно сказать с любовью и состраданием: вот, он этот путь, а вот так я прошёл по нему; работайте и вы, идите и вы — и дойдёте до конечной цели. Но каждый должен идти сам, сам сделать каждый шаг на пути. Тот, кто сделал шаг по этому пути, оказывается на таг ближе к цели. Тот, кто сделал сто шагов, оказывается ближе к цели на сто шагов. Прошедший все шаги дошёл до конечной цели. Но идти по пути вам надо самим.

Камешки и гхи19

Однажды к Будде пришёл юноша; он всё плакал, плакал и не мог успокоиться. Будда спросил его:

— Что с тобою, юноша?

— Господин, вчера умер мой старик-отец.

— Что поделаешь? Коль умер, так от оплакивания он не воскреснет.

— Да, я это понимаю, господин. Оплакиванием делу не поможешь. Но я пришёл к вам, господин, с особой просьбой: пожалуйста, сделайте что-нибудь для моего покойного отца!

— Да? А что же я могу сделать для твоего покойного отца?

— Господин, ну сделайте что-нибудь. Ведь вы так могущественны; конечно, вы можете. Смотрите: жрецы, отпускающие грехи, живущие милостыней, выполняют любые обряды в помощь усопшим. И как только на земле выполнен такой обряд, раскрываются врата царства небесного, и покойному дозволяется войти туда: ему дали пропуск. Вы, господин, так могущественны! Если вы выполните ритуал для моего отца, он не только получит пропуск, но ему будет даровано разрешение остаться там постоянно; он получит свободный доступ в небесный мир! Прошу вас, господин, сделайте же для него что-нибудь!

Бедный простак был настолько подавлен горем, что не слышал никаких разумных доводов. Будде пришлось воспользоваться другим способом, чтобы помочь ему понять. Итак, он сказал юноше:

— Ладно, ступай на базар и купи два глиняных горшка.

Молодой человек был радёхонек; он подумал, что Будда согласился провести обряд для его отца. Он бегом на рынок и вернулся с двумя горшками.

— Прекрасно, — сказал ему Будда, — один горшок наполни топлёным маслом. Юноша так и сделал.

— А другой наполни галькой. Тот выполнил и это.

— Теперь закрой их отверстия, запечатай накрепко!

Юноша послушался. — Теперь опусти их в пруд. Сказано — сделано: два горшка очутились под водой.

— Теперь принеси длинный шест, стукни по горшкам и разбей их! — сказал Будда.

Юноша обрадовался, думая, что Будда совершает какой-то особый обряд для его отца.

По древнеиндийскому обычаю, когда умирает мужчина, сын относит его мёртвое тело на площадку для сожжения, укладывает на погребальный костёр и поджигает дрова. Когда тело наполовину сгорает, сын берёт толстую палку и разбивает ею череп. Согласно древнему поверью, как только череп открывается в этом мире, так наверху тотчас же раскрываются врата Небесного царства. Так что теперь юноша подумал про себя: «Вчера тело отца было сожжено и стало золой; теперь Будда желает, чтобы я разбил эти горшки как символ». Он был очень доволен этим ритуалом. Взяв палку, как велел Будда, он сильно стукнул по горшкам и разбил их. Масло из одного горшка сразу же всплыло и заколыхалось на поверхности, а галька высыпалась из другого горшка на дно. Тогда Будда сказал:

— Ну вот, юноша, что мог, я сделал. Теперь зови своих жрецов и чудотворцев и проси их начать песнопенья и моленья: «О галька, поднимись! О масло, опустись!» Посмотрим, что из этого выйдет!

— О господин, что за шутки! Так разве бывает? Галька тяжелее воды, она так и останется на дне. Она не может всплыть, господин, это закон природы. Масло легче воды — оно непременно останется на поверхности, оно не может потонуть, господин, это закон природы!

— Ты, юноша, так много знаешь о законах природы, но природного закона так и не понял: если твой отец всю жизнь совершал дела, тяжёлые, как галька, он непременно опустится на дно, и кто же сможет поднять его? А если его поступки были лёгкими, как масло, он непременно поднимется вверх, и кто сможет стащить его вниз?

Чем раньше мы поймём этот закон природы и начнём жить в соответствии с ним, тем раньше выйдем из состояния своей печали.

Семя и плод

Какова причина, таков результат. Каково семя, таков будет и плод. Каков поступок, таков будет итог.

Крестьянин сажает два семени в одну и ту же почву. Одно семя — семя сахарного тростника, другое — семя нима, тропического дерева с древесиной и листьями очень горького вкуса. Два семени в одной и той же почве получают одну и ту же воду, тот же солнечный свет, тот же воздух; природа даёт им одно и то же питание. Два крошечных ростка выходят наружу и начинают расти. Что же произошло с семенем нима? Оно развилось в растение с горечью в каждой жилке, тогда как каждая жилка сахарного тростника оказывается сладкой. Почему природа так добра к одному растению и так сурова к другому?

Да нет, природа не добра и не жестока. Она работает по неизменным законам. Природа только помогает проявлению качеств различных семян. Всё питание лишь способствует семени в раскрытии качества, дремлющего в его глубине. Семя сахарного тростника обладает качеством сладости, поэтому растение не будет обладать ничем иным, кроме сладости. Семя нима обладает качеством горечи; и растение не будет обладать никаким иным свойством, а только горечью. Каково семя, таков будет и плод.

А крестьянин идет к дереву нима, три раза кланяется ему, обходит дерево сто восемь раз, а потом подносит ему цветы, благовония, свечи, фрукты, сладости. После этого он начинает молиться: «О дух дерева нима, будь милостив, дай мне сладкие плоды манго; я хочу сладких плодов манго!» Бедный дух дерева нима: да не в состоянии он их дать, нет у него власти сделать это. Если кому-то хочется сладких плодов манго, тому следует сажать семена дерева манго — и тогда ему не нужно будет просить кого-то о помощи, тогда все плоды, которые он получит, будут сладкими плодами манго. Каково семя, таков будет и плод.

Наша трудность, паше неведение состоят в том, что, сажая семена, мы остаёмся невнимательными. Мы продолжаем сажать семена нима, а когда наступает время сбора плодов, мы вдруг спохватываемся, что нам хочется сладких плодов манго; и давай мы плакать, молиться и уповать на плоды манго. А толку-то нет.

Пахарь

Однажды Совершенный находился в Магадхе, в деревушке. В то время пятьсот плугов брамина Казибхарадваги были запряжены, так как наступило время сева. Рано утром оделся Совершенный и, взяв свою чашу, пошёл к тому месту, где трудился брамин Казибхарадвага. В это время брамин делил еду. Совершенный подошёл и стал поодаль. Брамин, увидев, что стоит Совершенный как бы прося подаяния, сказал ему:

— Я, о странник, пашу и сею; вспахав и посеяв, я питаюсь; и тебе, о странник, надлежало бы пахать и сеять, и, вспахав и посеяв, питаться.