Взбалмошная девчонка - Вера Армстронг

— Дядя Чарльз никогда бы так не сказал — он терпеть не может фамильярности и грубых сцен! — Воспоминание о давнем случае в приемной шефа вызвало у девушки слабую улыбку. — А что, мисс Клиффорд помнит то время? — спросила она.

— Она об этом не говорила. И Клиф тоже, хотя они никогда не забудут ни той потасовки, ни вас. Этот офис видел немало словесных стычек, но лишь один раз рукопашную, когда пролилась кровь.

— Несколько капель из носа!

— Из разбитого носа! — Оба рассмеялись. — А что, мужчины до сих пор из-за вас дерутся?

— Нет никакого удовольствия чувствовать себя костью, из-за которой грызутся два кобелька, — фыркнула Молли.

— Да. — Он метнул взгляд на девушку. — Даже если выглядишь как топ-модель, то и в этом есть свои неудобства.

— Вы считаете, я выгляжу именно так?

— Оставим это, — он снова взглянул на спутницу, — вы отлично знаете, как выглядите. В каком возрасте вы поняли, что красивы и обольстительны?

Это что, комплимент? Он, вероятно, считает ее тщеславной и себялюбивой.

— Когда обрезала косу и начала носить распущенные волосы, — ответила она так, будто ее спросили, который час. — А в каком возрасте вы поняли, что у вас ум — как стальной капкан?

— О, это у меня с колыбели, — засмеялся Уилфилд, а Молли подумала: какая же гадость, что тетка сказала дяде Чарльзу, будто мы с Грегори — любовники. Хорошо хоть Кэрол не поверила в эту глупость, а теперь вот придется убеждать дядю, что теткина болтовня нелепа и беспочвенна.

Молли не задумывалась, отвратительно ли это — иметь Грегори в любовниках — или невероятно волнующе. Знала одно: завести любовные отношения с ним — значит играть с огнем, потому что он спалит ее дотла, а пепел развеет.

Она почувствовала мурашки на спине, когда увидела оставленный ею дом.

— Приехали, — сказала она.

— Здесь кое-что внове, — весело заметил Уилфилд. — Вроде бы то же самое, что и в понедельник вечером, но вот занавеска не задернулась.

Когда Молли позвонила в дверь, никто не отозвался. Она позвонила подольше, затем постучала и покричала через щель для почты.

— Он должен быть дома! — сказала она то, что оба и так знали.

— У вас нет ключа?

— Тетя Марин не хотела, чтобы я приходила с друзьями, и не давала мне ключ.

Пожалуй, в этом Грегори мог бы быть солидарен со строгой дамой.

— Попробуем с черного хода, — сказала Молли. — Чарльз, наверное, у телефона или во дворе.

Но за домом никого не оказалось, а черный ход был закрыт.

— Может, он у соседей? — подсказал Грегори.

— Может быть. У него кругом друзья. Но…

— Вы чем-то обеспокоены?

— У него больное сердце, и я всегда беспокоюсь. Надо проникнуть в дом!

Толстый сук яблони подходил к окну верхней ванной, и в этом окне был хитрый замок. Кроме Молли, никто не знал об этом, даже дядя. Она подобрала подол юбки, оголив бедра, и сняла туфли.

— Я через этот ход вылезала и возвращалась, когда меня в юности запирали в комнате. Уверена, что и сейчас смогу.

— Проще разбить окно внизу!

Но она уже влезла на дерево, перебралась на сук и открыла раму, затем распахнула ее и протиснулась внутрь, извиваясь как змея. Выйдя из ванной, прокричала:

— Эй! Кто дома? Дядя Чарльз!

Она открывала все двери — комнаты были пусты. Сбежав вниз, бросилась к задней двери и отперла ее, чтобы вошел Грегори, и всхлипнула:

— О боже! Я не знаю, что случилось. Мне страшно. Пойдемте со мной.

Он пытался успокоить ее — просто дома никого нет, и все в порядке. Но это было не так, и, открывая дверь в гостиную, Молли уже знала, что найдет дядю там. Тот лежал на полу. Казалось, на нем беспорядочная груда одежды, хотя он обычно одевался тщательно и аккуратно. Он был недвижим. И она решила, что Чарльз не дышит и сердце его не бьется.

5

— Звоните в «скорую»! — Резкий голос Грегори донесся до нее словно издалека.

— Он мертв! — воскликнула она, и ужас парализовал ее.

— Молли, шевелитесь! — Он уже кричал на нее, но бедняга не могла сдвинуться с места, не могла сразу сообразить, где телефон, а потом все же доковыляла до маленького столика в холле и трясущимися пальцами набрала номер.

Когда «скорая» ответила, и кто-то спросил, что нужно, она чуть не сказала: «Ничего, потому что он уже мертв». Все, что было в ее силах, это броситься на пол и завыть, но она назвала адрес и сказала, что у человека сердечный приступ. А потом в оцепенении опустилась на нижнюю ступеньку лестницы.

Молли никогда не чувствовала себя столь беспомощной. Это был кошмар, которого она всегда боялась, и ей казалось, что она с криком проснется, и кошмар кончится.

Все было как в тумане. Она подошла к порогу гостиной, но боялась взглянуть на пол, а потом заметила, что дядя уже лежит лицом вверх. Грегори, стоя на коленях, делал ему искусственное дыхание, а через какое-то время отодвинулся от тела, видимо осознав тщетность своих усилий.

Молли безмолвно молилась, а когда раздался вой сирены, на мгновение почувствовала, что сейчас пронзительно закричит.

Послышался голос Грегори:

— Это был внезапный приступ…

— Как? Почему? — простонала она потерянно.

— Откройте дверь! — прикрикнул он, и она послушно, как механическая кукла, направилась к двери.

Люди в белых халатах проскочили мимо нее в дом, а она отвернулась к стене и закрыла глаза. Слышала будто сквозь сон быстрые и краткие реплики, которыми обменивались Грегори и врач, и тут же санитары тяжелым быстрым шагом прошли мимо нее с носилками. Они забрали Чарльза, и Молли в страхе съежилась, но тут же почувствовала прикосновение к плечу.

— Не все потеряно…

— Зачем они его взяли?

Она думала, что ответа не будет, но Грегори сказал:

— Его везут в больницу! Мы — следом!

— Но ведь он… — Молли осеклась, не в состоянии вымолвить ужасное слово «мертв».

— Чарльз в хороших руках. И у него есть шансы.

Она не могла поверить. Это было чудо. Надежда вспыхнула в ней, но Молли боялась сорваться в истерику. Грегори протягивал ей туфли, которые она сняла, когда лезла в окно, затем положил руки ей на плечи.

— Крепитесь, дорогая.

Ей оставалось только кивнуть и черпать силы в его участии. Он обнял ее одной рукой и повел к машине. У калитки собрались соседи, встревоженные приездом «скорой» и боявшиеся узнать самое худшее.

Грегори в нескольких словах объяснил, что произошло, и стал усаживать Молли на пассажирское сиденье. Видя ее белое как мел лицо, люди уныло разошлись по домам, полагая, что потеряли хорошего соседа и истинного джентльмена.