Гуру - Луиза О’Нилл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я вынужден узнавать об этом от парней на работе. Ты понимаешь, как я выгляжу? – разъяренно орал отец в тот день. Сэм продолжала прятаться под кроватью и в юности всякий раз, когда до нее из холла доносилась легкая поступь ее матери. «И здесь ее нет, – вздыхала Каролина, обнаруживая комнату дочери пустой. – Ума не приложу, что будет с этой девчонкой». Просачивающиеся через щелочки в половицах обрывки разговора родителей: «Это противоестественно, они всегда были слишком близки». Сэм закрывалась наушниками, врубала погромче Аланис на своем Дискмене и делала пометки черным маркером на нижней части каркаса постели. «Родители снова ссорятся, 16.10.1993» с одной стороны, «Паническая атака сегодня, папа отправил меня в комнату, чтобы я «психовала» здесь, 27.07.1995» с другой стороны. Только Лиза знала о том, что она здесь пряталась. Сэм показала ей свое убежище как-то после школы, жестом предложив подруге проследовать за ней под кровать. Лиза фонариком освещала написанное и зачитывала вслух.
– А я думаю, что мой отец вообще ненавидит меня, – выдохнула она, ища руку Сэм.
– Даже если так, не важно, – ответила та, беря руку подруги в свою. – Я тебя люблю. И буду любить всегда.
И вот Сэм снова под старой кроватью, пробегает пальцами по грубому дереву, нащупывая вены своей подростковой боли. Прожужжал смартфон. Письмо от Джейн с кричащим заголовком «СРОЧНО!!!!!!» Когда Сэм вылезла наружу, ее нога ударилась о нечто твердое. Сэм опустилась на колени и вытянула из-под кровати на ковер большой деревянный ящик с геометрическим трафаретным узором по краям. Красивая штука, обитая внутри голубым бархатом, с перламутровым замочком-крючком. Сэм открыла ящичек и от радости даже вскрикнула. Каролина позвонила, когда дочь только переехала в большой город, и сообщила о посылке из Юты. Что нужно было сделать со всеми этими вещами? Сожги их, ответила тогда Сэм. К чему ей были старые воспоминания, если можно было создать себе новые, получше? Но мать сохранила все: корешки билетов из кинотеатров и их с Лизой полароидные снимки, где они в гольфах по колено, надетых по случаю выхода на экраны «Бестолковых» (от вспышки их макияж выглядел мертвенно-бледным); билеты на концерт No Doubt в Хартфорде; десятки выцветших валентинок; а заодно ее старые дневники, еле державшиеся на своих хлипких замочках, которые она сейчас легко сломала вопреки выведенному на обложке большими буквами предупреждению: «ОТКРЫВАТЬ ЗАПРЕЩЕНО!» Сэм полистала одну из книжиц, хихикая над тем, какой впечатлительной она когда-то была. «Не могу поверить, что Лиза сказала Бекки, что мне нравится МК!!!! – писала она в марте 1997 года. Интересно, кто такой МК, подумала Сэм. Никто стоящий с такими инициалами на ум не приходил. – Никогда ей не прощу это, пока я жива. А она еще сделала вид, что вообще не понимает, о чем я, когда я ей все высказала в лицо! ДА КОНЕЧНО!! Клянусь, мы ВСЁ. Скажу ей, если она зайдет к нам после школы. Удачи и счастья им с Бекки!!!» И так продолжалось в том же духе не одну страницу. Сэм в мельчайших деталях описывала, как именно она собиралась наказать Лизу за проступок. Ссора тогда, может быть, и была принципиально важной, но сейчас Сэм не могла отыскать в своей голове каких-либо воспоминаний об этом происшествии. Погружение в глубины сознания результатов не давало. В самом низу ящика ее ждала стопка писем. Сэм почувствовала, что коченеет при виде игривого шрифта Comic Sans и местами смазанных принтерных чернил.
Скучаю по тебе, Мышка. А ты скучаешь по мне? Здесь так скучно. У тебя уже появились новые друзья?
Сэм пробежалась взглядом по письмам. Они все были от Лизы и были адресованы Сэм, когда та училась в Юте. Каждое послание заканчивалось одной и той же подписью: «Вечно твоя, Мышка. Люблю». Так Лизу называли в семье, потому что она была очень застенчивой в детском возрасте. Когда Сэм узнала об этом, она сразу же выпалила: «Раз ты Мышка, то и я хочу быть Мышкой!» Во время написания «Целомудрия» она все время думала о том, что значило быть лучшей подругой Лизы. Привязанность на грани одержимости, которая объединяла их с детства, постоянное желание напоминать друг другу, что они любимы и что они нужны друг другу. В ночь, когда скончался ее отец, Сэм неотрывно смотрела на телефон, думая, кому можно было бы позвонить. И был только один такой человек: Лиза. Никто другой не понял бы, какие сложные эмоции вызывала в ней эта боль. Как можно оплакивать утрату того, чего у тебя никогда не было? В тот момент она расплакалась. Оплакивая утрату не только отца, но и Лизы.
Зазвенел мобильник.
– Привет, – ответила Сэм, все еще сжимая одно из писем в руке. Она не хотела с ними расставаться. В листах бумаги будто бы еще чувствовалась энергия подруги.
– Привет, – прокричала Джейн. На заднем фоне было шумно. Кто-то орал. Эхом от стен отражались пульсирующие такты позабытого трека Принса. – Получила мое сообщение? Хотела свериться. Понять, как у тебя дела.
– Ты где?
– Поехала ужинать с Мэдди и ее ребятами. – Мэдди Морган – вновь обратившаяся в веру христианка, которая оккупировала сегмент рынка самосовершенствования для верующих женщин поколения зуммеров, – была еще одной клиенткой Джейн. Первая книга Мэдди, «Блаженная», сразу же стала бестселлером. Сэм, конечно, хотелось поддерживать коллегу. Сильные женщины должны служить опорой всем остальным, как она постоянно говорила своим девочкам. И все же ее несколько укололо осознание того, что она не так давно упустила из-за Мэдди пару возможностей. «Ну не могли быть на мероприятии одни белые женщины, – пояснила тогда Джейн. – «Твиттер» бы просто изошелся дерьмом». Сэм лишь улыбнулась, изображая, будто она ни в коей мере не ощущает приступ паранойи от мысли, что ее менеджер все больше внимания уделяет более молодой клиентке. Джейн дорожила Сэм, но еще больше она дорожила своими пятнадцатью процентами. Источник, откуда текли эти проценты, был уже не столь важен.
– Ты переговорила
