Привет из ада - Виктор Сафронов

Если попытаться встать на чужое место и думать вместо Данилы то, примерно таким и был порядок его мыслей. Он начал проигрывать по крупному, сразу же после того, как по предложению Рысака ставки в игре были многократно увеличены.

— Давай, что ли заканчивать играть на щелбаны. Мы же не малолетки, люди вроде серьезные, — невинно глядя на Данилу, как-то уж совсем по-свойски предложил ему Рысак.

Данила, даже если и ожидал подвоха, но, начав выигрывать чувство обычного, неоднократно выручавшего его самосохранения утратил напрочь. Да и просящий голос, желающего одним махом отыграться соперника привел его в достаточно благодушное настроение.

— Одним махом, смотрю, решил покончить со мной. Но, это ты зря. Ладно, я сегодня добрый. Но тогда ставку увеличиваем сразу в десять раз, — он не только согласился с предложением, но сам с непонятной для столпившихся болельщиков легкостью предложил увеличить ставки.

После чего Рысак вздохнул с облегчением и как бы обреченно кивнул головой, мол, добивай меня, гноби со всей силы, раз уж фарт на твоей стороне.

Принесли очередную новую колоду. Смены колод почему-то требовал Рысак, приговаривая, что так всем спокойней будет. Данила против этого не возражал.

Старую колоду приводили в полную негодность, либо пробивали гвоздем, либо просто рвали. Но это только при игре по-крупному. Хотя, для чего портить фабричным способом изготовленные карты, тем более с определенными затруднениями доставленными на зону — непонятно.

Наиболее грамотные объясняют это тем, что со стороны проигравшего эти карты приносят неудача, а вот со стороны победителя совсем уже непонятно, мол, нечего ловить счастье и удачу за чужой счет.

Особенно хорошо увеличивать ставки в игре, когда в окна барака заглядывает огромная и безнадежно пьяная луна. Она раскачивается в зимнем, морозном воздухе из стороны в сторону и подает только ей понятные знаки. Расшифровав их, возможно, ты сам без посторонней помощи увидишь, как удача снова возвращается к тебе.

Правда, сутулившиеся над столом игроки, слишком заняты игрой и не обращают внимания ни на что. Похоже было, что одному из них совсем скоро, придется по примеру местных волков на эту луну долго и протяжно выть от горя.

Пока же глаза сверкали искрами азарта, спины были напряжены, руки ходили ходуном. Оба безостановочно курили и для пущей бодрости и задиристости, прикладывались к кружке с чифирем.

Мимолетная встреча с прекрасным, художественно расположенными на картах картинками, продолжалась.

Никто из игроков не собирался уступать, поэтому задумываться над тем, как он выглядит в глазах окружающей свиты, было недосуг… Ну их… не до этого. Но, зато каждый пытался с твердой уверенностью в успехе расстроить планы сидящего напротив сатаны, какими-то только ему ведомыми причитаниями, сплевываниями и похрюкиваниями над картами.

Наверняка Данила уже жалел о том, что поддался первому порыву, который может оказаться для него роковым. Когда же он поставил на кон "святая святых", средства воровского общака. Все ахнули. Правда, зная его неуправляемый характер и припадочную натуру, особо возражать никто не посмел. Рысак с негодованием бросил карты.

— Ты Данила, как хочешь, но я больше играть не буду, — он нарочито медленно стал собирать со стола выигрыш. Денег было около пяти тысяч долларов. — Ты что надумал. Это же, сколько грева для людей. Да, что там для нас? Для пацанов сейчас парящихся в ШИЗО. И ты смеешь эти бабки ставить на кон? А всех остальных… Ну, так же получается… Если проиграешь лишишь дополнительной бациллы?

Присутствующие согласно загудели. Кто-то, из-за спины Данилы даже пробасил: "Играй на свое. Проиграл — сваливай".

— Нет! Ты будешь играть! — свое требование, вышедший из себя пахан, подкрепил вытащенной из под стола массивной заточкой. Резким ударом он загнал ее в стол прямо в центр образовавшегося долларового пригорка, как раз между руками Рысака. После чего длинно и грязно выругался.

— Ты… Законов не знаешь… Пока у меня есть деньги… Я имею право отыграться… Я не прошу играть со мной в долг. Я пахан, а ты еще никто. Поэтому будешь делать то, что я скажу. Если я решил… Если я принял решение, значит и вся ответственность на мне…

Было видно, как не хотел играть Рысак. Как через силу, кривясь от невыносимой душевной боли и страданий, принимает он сдаваемые карты и получает выигрыш.

Вполне естественно, что и деньги общака, поставленные на кон, были проиграны.

— Утром разберемся, — миролюбиво и устало сказал Рысак, уходя спать в другой барак. Мог он еще что-нибудь сказать или нет неизвестно. Но, не сказав после этого ни слова сложив купюры в полиэтиленовый пакет, удалился на покой.

Чтобы покой не оказался последним в его жизни, то есть отдых плавно не перешел в фазу вечного сна, пригласил с собой для страховки Микроба. Тот, еще недавно верный помощник и мудрый советник Данилы с радостью потрусил за Рысаком. Данила же остался один размышлять над ухабисто-похабистыми поворотами и виражами жизни.

ГЛАВА 2 °Смерть ДАНИЛЫ

Утром Данилу нашли в туалете с перерезанным горлом.

Кому много позволено с того и спрашивается больше, по самому строгому гамбургскому счету.

Микроб и еще много народа могли подтвердить, что это мог сделать кто угодно только не Рысак. За всю ночь он, несмотря на большое количество выпитой с вечера жидкости никуда из барака не выходил. Перед сном, попросив двоих пацанов сберечь выигрыш, завалился спать и спал, надо сказать, сном младенца, чистым светлым и незамутненным всевозможными негативными впечатлениями. Снилось ему что-то светлое. Пацаны, гордые оказанным им доверием, несшие всю ночь рядом с ним дежурство рассказывали, что ночью он во сне улыбался.

Опасения по поводу смерти Данилы были серьезными и обоснованными. Главным подозреваемым мог быть только оскорбленный им Рысак.

Покарать вора такого масштаба, как Данила Белокаменный мог только сходняк всем остальным, включая и Колю Коломийца следовало подумать о своей отмазке. Воры не любили самодеятельности.

Веских причин убивать Данилу у Рысака не было. Выглядел он чуть осунувшимся, но вполне уверенным в своей невиновности.

Когда ему сообщили о смерти Данилы, он только слегка побледнел и искренне посочувствовал покойному. Много за ним в этот момент наблюдало глаз и доброжелательных и злых. Как-то оно повернется?

С утра поднялся большой шум, Рысак, однако чувствовал себя спокойно. Самое удивительное для него было в нем самом. Он сделал очень большой скачок по воровской лестнице и, прислушиваясь к себе, с удивлением обнаруживал, все-таки он был больше вор, нежели агент, завербованный чекистами для каких-то своих нужд.