Русалочка - Вероника Карпенко

В какой-то момент она поняла, что не слышит. Ни собственных криков, ни реплик, которыми обменивались эти двое. Не чувствует боли от того, с какой силой чьи-то пальцы сжимают её запястья. Всё превратилось в туман, в один сплошной ком, где руки, её и чужие сплелись. Один из них больно сдёрнул бюстгальтер и принялся тискать голые груди. Она не могла помешать ему! И поэтому билась, как в предсмертных конвульсиях, извергая такие ругательства, каких не слыхал даже выпивший отчим.

— Щас ты на хуй пойдешь, сука, — прошептал хриплый голос.

Вниз поползли её джинсы, и Таня голыми ягодицами почувствовала шершавую поверхность стола. Кусая руку, зажимавшую рот, она промычала что-то нечленораздельное.

— Отбой! — прозвучало как будто сквозь толщу воды.

Хватка ослабла. Рука, терзавшая груди, вернулась к её лицу.

— Блядь, у меня стояк на тебя, — прорычал он ей на ухо.

Таня так и осталась лежать, свесив ноги. Стянутые вместе с трусиками, её джинсы теперь болтались на щиколотках, а лифчик больно впивался в подмышки. Нужно было подняться, прикрыть наготу! Но она не успела…

— Будешь плохо себя вести, я отдам тебя им, — проговорил Волков.

Он склонился над ней, поймал ртом торчащий сосок. Тот онемел под грубыми пальцами. Таня всхлипнула, вцепилась ногтями в край льняной скатерти. И в этот момент где-то в комнате затрезвонил смартфон. Волков сперва даже не стал отвлекаться! Он продолжил шевелить языком кончик упругой груди. Но звонивший не унимался.

— Вот же сука, — он нехотя выпустил её сосок изо рта.

Мгновение Таня лежала, не шевелясь. Наблюдая за тем, как он удаляется. Его голос звучал неразборчиво. Придя в себя, она села, вернула на место бюстгальтер. Превозмогая дрожь в коленях, сползла со стола.

— Да я вообще не при делах! — достигла её ушей возмущенная реплика.

Таня кое-как натянула бельё и джинсы. Топ лежал на полу. По нему очевидно топтались! С брезгливостью Таня его подняла, отряхнула.

— Да всё, дядь Паш! — бросил он раздражённо. — Да понял я всё!

И, завершив разговор, обернулся. Таня стояла, никак не решаясь надеть на себя поруганную вещицу. На лице у Волкова было странное выражение. Какой-то детской неудовлетворённости. Он скрипнул зубами и произнёс, с преувеличенным отвращением:

— Считай, что тебе повезло!

Значение этой фразы осталось за пределами её понимания. Когда вдобавок он приблизился к двери и распахнул её, Таня в ужасе уставилась в тёмное око проёма. Ожидая увидеть двух отморозков, вернувшихся, чтобы закончить.

— Вали, пока я не передумал, — перефразировал Волков.

Таня метнулась к выходу. Прямо так, в прозрачном бюстгальтере. У самой двери он схватил её за руку.

— Я тебя все равно достану, — прозвучал у виска его пропитанный яростью голос.

Оказавшись снаружи, она поняла, как замёрзла. Прохладный вечер окутал её обнажённые плечи.

— Горыныч! — прокричал он в кромешную тьму. И откуда ни возьмись у подножия серых ступеней возникла фигура «возничего».

— Доставишь в целости, — велел ему Волков.

— Понял, — равнодушно ответил громила.

И только когда дверь позади захлопнулась, на лице у него появилась усмешка:

— Топай!

Он отступил, пропуская вперёд. И Таня с облегчением осознала, что это — вовсе не один из её насильников. Какое-то странное чувство зародилось внутри, подчиняя себе. Она смотрела на всё отстранёно! Точно видя со стороны, как садится на пассажирское кресло всё той же чёрной машины. Как прижимает к груди свой запачканный топ. Как, отвернувшись к окну, вытирает ладонью глаза.

— Куда? — отрывисто бросил водитель.

Таня растерянно на него посмотрела.

— Везти куда? — спросил он, как самый обычный таксист.

Она с трудом назвала ему адрес. Этим их общение ограничилось. И остаток пути в салоне автомобиля звучал приветливый голос радиоведущей. А у Тани в мозгу барабанила мысль: «неужели всё кончилось»? Неужели сейчас она и правда вернётся домой? Живая и невредимая! Когда спустя полчаса впереди показался знакомый, в жёлтую крапинку, холм. Осыпанный, как светлячками на фоне ночной темноты, окнами пятиэтажек. Таня от радости избавления чуть не покинула джип на ходу.

Внедорожник уехал, оставив её под фонарным столбом, в свете которого кружились суетливые мошки. Темнота за пределами яркого пятна казалась непроглядной! Позади неё стоял, заманивая скидками, продуктовый супермаркет. Однако этот оплот цивилизации был закрыт. Она стояла, пружиня на длинных ногах. На контрасте с теплом автомобильного салона, дыхание летней ночи казалось обжигающе холодным.

Слева, где был частный сектор, словно шляпки грибов, вырастали из земли крыши скрюченных домиков. Все, как один, тёмные. Как будто нежилые! А справа, чуть в стороне от главной дороги, высилась арка. Вход во двор, такой ненавидимый ею обычно, и такой любимый сейчас.

Поразмыслив, Таня выбрала «меньшее зло». Идти домой топлес было бы неразумно! Дворовая ребятня не оставит её внешний вид без внимания. Она тщательно отряхнула свой топ и уже собиралась надеть его. Как вдруг…

— Тань? — из темноты на свет шагнул Димка.

Увидев его, Таня ахнула. И сердце, уже почти успокоенное, вновь тревожно забилось. На месте лица у него была маска. Тёмный кровоподтёк окутывал глаз. Щека, опасливо выступая, превращалась в припухшую гематому. Капля крови на нижней губе завершала пугающий грим. Только это был вовсе не грим!

— Дима, — прошептала она и, забыв о том, что до сих пор стоит в нижнем белье, подбежала. Потянулась к нему, но одёрнула руку.

Он с тревогой её оглядел:

— Что они с тобой сделали?

— Ничего, ничего! Видишь, я же в порядке, — она продолжала шептать, глядя в его изувеченное лицо. И боясь представить себе, какие повреждения скрывает одежда.

— Таня, Танечка, — он блуждал по ней мутным взглядом.

— Всё хорошо, со мной всё хорошо, — приговаривала она. Уже не стесняясь касаться его. Осторожно, опасливо, памятуя, какими безжалостно сильными были удары.

И вдруг он заговорил торопливо, словно боялся, что голос предаст его:

— Прости меня, я не сумел! Я обложался! Это моя вина!

Один глаз, уцелевший в неравном бою, повлажнел.

— Нет, нет, — возражала она сквозь слёзы. — Ты ни причём!

— Я позвонил в полицию, назвал им номер машины, на которой тебя увезли. Это всё, что я мог, — голос его оборвался. Он крепко сжал челюсти, хотя это движение причиняло ему заметную боль.

— У тебя кровь, — всхлипнула Таня и прильнула к нему.

— Ерунда, — он обнял её неуклюже. — Главное, что ты вернулась!

Уткнувшись ему в плечо, Таня плакала. Не в силах описать словами ту лавину эмоций, что охватила её. Стоя внутри нарисованного фонарём пятачка, ощущая тепло его тела, она совершила открытие. Неожиданно для самой себя, осознав, что Димка — это больше, чем просто