Семена страха - Татьяна Осипова

а с условием, что мы не вернёмся к Брокеру. Петровичу нужны специалисты, которых у него нет, такие как я, инженеры и электрики, потому что многие отправились работать на электростанцию и, слава богу, свет в городе есть, не смотря ни на что. Он не стал говорить, что Брокер бросил нас и сбежал, но слухи расползались разные. Не знаю, кто плодил их, но люди не вернутся на «Маяковскую».

— Мариванна, а как же папа? — спросила Монета женщину. — Вы его видели?

Бабушка покачала головой, сказала, что не помнит. А Прыщ снова задал вопрос:

— Ба, а что говорят вообще о потеплении? Есть мысли?

— Слухи же, сам знаешь, распространяются быстро, тем более, если вокруг люди учёные, а не просто так. Если температура поднимется ещё, то масса снега начнёт таять. Боюсь, и подземку затопит, и как-то надо выбираться, но Петрович не спешит. Всё думаю, что у него есть план, какой-то выход и лучше оставаться здесь, чем возвращаться на «Маяковскую», где всё придётся отстраивать заново.

— С одной стороны всё верно, бабуль, — кивнул Прыщ. Вопрос так и крутился на языке, хотя он не хотел начинать разговор о мифе, гуляющем среди выживших. — Что тебе известно о поезде, способном увезти людей в безопасное место?

— О каком поезде ты говоришь? — Она нахмурила седые брови. — Мне неизвестно ничего.

— Тогда и говорить нечего. У нас самих информации мало, — ответил Прыщ, — не хочу обнадёживать или пугать тебя, ба. Просто следи за новостями. Эх, как бы связь держать с тобой. Мало ли что, мы ж родные люди. А случиться может всякое.

— Ты прав, Коленька, — тихо отозвалась бабушка, произнесла его имя тихо-тихо. Знала, что никто не должен знать его. У пацана аж сердце ёкнуло. Но так принято, скрывать истинное имя. Так пошло не сразу, конечно, но это прижилось, как суеверие, и теперь как зватьдетей знали только родители или очень близкие люди. — У меня есть только рация. — Мария Ивановна вытащила её из ящика стола, — но…

— Бабушка, оставь себе, — остановил её Прыщ. — Какая рация, если вы под землёй, а я буду на другой станции. Ничего, найдём способ связаться. Главное — знай, что я буду либо на «Маяковской», либо, — он задумчиво глянул на Монету. — Недавно познакомил Микки с дедом одним, отшельник он…

— Крюк, что ли? — хохотнула Мария Ивановна, скрестив руки на груди. — Не удивляйся, давно клинья ко мне подбивал, ещё до Большой Зимы. В молодости так сказать. Мы учились вместе, хотя он и старше меня лет, наверное, на десять. Тоже агроном.

— Это хорошо, потому что Крюк показывал теплицу свою. Зашибись, бабуль. — Мария Ивановна многозначительно закивала, понимая, что растения вырастить теперь не так просто. — Я ему немного семян дал, что для тебя в Торговом Центре надыбал, так что извини, если что.

— Да ладно, внучек, всё нормально! — махнула рукой Мария Ивановна и перевела взгляд на девушку. — А тебя тоже помню. Монетой зовут, да ты же про отца интересовалась, — бабушка хлопнула себя ладонью по лбу. — Вот старая, память ни к чёрту. Я же его видела, жив был, когда сюда пришёл. Сижу в своём царстве растений и ничего не вижу. Михаил Петрович попросил оранжерею восстановить. — Она вздохнула грустно как-то, — вы на него не сердитесь. Мужик он хороший, правильный, а такие как Толик, — женщина бросила взгляд на закрытую дверь, — есть всегда. Мерзкий тип. Выслуживаться рад.

— Да уж, — кивнула Монета. — Заставил нас раздеться догола, проверить хотел, покусанные мы или нет.

— Вот мерзавец, — проговорила сквозь зубы Мария Ивановна. — А насчёт поезда…

— Ба, ты не спрашивай никого, — прервал её внук. — Нам главное увидеться, если мы собираемся уехать на нём. Самим неясно — правду говорят или это просто байка.

— Вот отправимся на «Сенную площадь», сам и увидишь, — буркнула Монета. — Не зря Сухой хотел меня допросить, ведь дедушка может и не обманывал. Скажи, ему-то это зачем?

— Монета, а как зовут твоего отца? — спросила девчонку женщина.

— Позывной у него Доктор.

— Ах, да, — закивала Мария Ивановна. — Прости, что сразу не вспомнила. Ваш приход таким неожиданным оказался. Спроси любого, Доктора тут знают, потому что врачи сегодня на вес золота.

— Это хорошо, — улыбнулась Монета. «Петрович разрешил нам остаться из-за моего отца и бабушки Коли, — рассуждала она, — в этом причина. Или у него что-то своё на уме»?

Мария Ивановна внимательно рассматривала девчонку, дверь открылась, и повелительный голос охранника оповестил о том, что ребятам пора уходить. Бабушка обняла Прыща и поцеловал в макушку Монету.

— Не волнуйтесь за меня. И, если что, — она немного помолчала, словно обдумывая, что сказать, — я попытаюсь раздобыть способ связи между нами. Все-таки мы родные и Петрович не станет мешать.

— О чём вы там болтаете? — поинтересовался вошедший в комнату Марии Ивановны охранник, услышав имя главы станции. Бабушка бросила на него суровый взгляд.

— А ты, Анатолий, уши-то не развешивай. Не по-мужски это — лезть в чужие разговоры, и впредь этих ребят впускай без промедления. Я поговорю с Михаилом Петровичем, потому что я здесь не в тюрьме и могу уйти, когда захочу. — Толик насмешливо кивнул ей, но ничего не ответил. — В любом случае от меня зависит, что ты будешь кушать, сынок, завтра.

— Понял вас, Мариванна, — проговорил охранник таким тоном, что и ежу понятно стало, он просто не хочет вступать в конфронтацию с женщиной, она же нужна главе «Пушкинской» и жителям колонии. «Вот ведьма, — пронеслось в голове Брагина, — возомнила себя важной персоной. А если б не такие, как я, некому было бы защитить эту старуху.»

Попрощавшись с бабушкой, Прыщ ощутил некое облегчение. Он шёл позади сопровождавшего их помощника Петровича и крепко сжимал за руку Монету. «Для чего главе нужен этот придурок, — размышлял пацан, и в его сердце копилась ненависть к охраннику. — Прикончить бы его при первой возможности».

— Ты чего? — тихо шепнул ему девушка. Он ничего не ответил, лишь сверлил взглядом затылок Толика, надеясь в душе, что прожжёт в его черепушке дыру. — Не стоит он того, — тихо сказала Монета. — У нас есть и другие дела. Жаль, что не смогу в этот раз повидать папу. Просить снова? Не дадут добро.

Прыщ кивнул ей и больше не проронил ни слова до того момента, как они снова оказались у двери кабинета Петровича. Парень попросил, что хотел бы сказать главе станции пару слов, и охранник, включив рацию, связался с главой «Пушкинской». Дверь открыл перед незваными гостями нехотя, и ушёл на свой пост, недовольно хмыкнув. Надеялся, что хозяин не станет говорить с