До мозга костей (ЛП) - Вульф Триша

гольфа. Его большие карие глаза блестят от слез, и у меня возникает внезапное желание лизнуть его щеку, почувствовать вкус страха на его коже.

— Но что мне в тебе нравится, так это то, что ты подходишь и под мои критерии, — говорю я. — Не то чтобы это имело значение, если бы галочки стояли не во всех пунктах в моем списке уродов. Сейчас, всё это не так важно.

— Отпусти меня, пожалуйста. Пожалуйста. Обещаю, я никому ничего не расскажу, — мой пленник прижимает руки к стеклу, выражение его лица — восхитительная смесь горя и ужаса. — Я не пойду в полицию, а уеду в другое место, куда захочешь. Уеду из города. Исчезну.

Я дуюсь и хмурю брови.

— Поверь мне. Здесь ты в большей безопасности, — невысказанное «пока» звучит в моей расширяющейся ухмылке, в то время как я откидываюсь на стуле и изучаю человека за стеклом. — Колби Кэмерон. Гроза всех кисок, исключительный член студенческого братства. Кэндимэн18, ведь так тебя называют твои друзья-неудачники?

— Нет, я не...

— Заткнись, блять, — рычу я, вскакивая со стула, чтобы ударить по стеклу обеими ладонями. — Я знаю о тебе всё. Знаю всё о таких, как ты. Я изучала вас в течение десяти лет.

Усмиряя свой угрожающий, дикий взгляд, закрываю глаза и успокаивающим движением перекидываю темные волосы через плечо. Я аккуратно перебираю густые пряди, выдыхая через рот. Когда я открываю глаза, моя сладкая улыбка снова на месте.

Улыбки продаются, малышка!

— Твои друзья знали, как тебе удавалось затащить в постель так много девушек? Дело было не просто в твоём американском обаянии, не так ли? И не в твоем милом личике. А в том, что ты подсыпал им кое-что в напитки. Сладкую щепотку успокоительного от Кэндимэна, — я провожу пальцем, покрытым латексом, по стеклу и отворачиваюсь. — Думаю, твои друзья знали, что ты делал. Иначе зачем бы они дали тебе такое дурацкое прозвище.

Я отхожу от стеклянной клетки, направляясь мимо каталки из нержавеющей стали в центре комнаты, мимо фотографий и заметок, приклеенных к бетонным стенам, мимо стола с инструментами, охлаждёнными воздухом из вентиляционного отверстия в потолке. Останавливаюсь у морозильной камеры и провожу пальцами по его белой поверхности, которая гудит под ними.

— Как я и говорила, — шепчу я секретам в этом холодном ящике. — Я знаю таких, как ты. Я пережила таких, как ты.

Порыв ледяного воздуха ласкает мои руки, когда я открываю крышку морозильной камеры. Мурашки пробегают по коже, и я думаю о Джеке. Когда-то давно, в решающий момент, его присутствие принесло благословенный поцелуй холода моей коже, бальзам от боли, которая горела в моей груди, как пламя. Я думала, что если смогу найти его, если смогу быть рядом с ним, то так будет и всегда. Верила, что Джек — единственный, кто сможет заглушить эти страдания. Если бы я могла создать условия, в которых мы оба могли бы процветать, тогда, может быть, я не была бы больше так одинока. Но это была лишь наивная мечта. В реальности, мало-помалу, он делал только хуже. Он распалил мою ярость до состояния адского пламени, которое кипит под хрупкой оболочкой, его раскалённый жар слишком близок к поверхности, чтобы я могла его удержать.

Поэтому теперь мне остается только одно.

Заставить. Джека. Страдать.

Я тянусь в морозилку и достаю голень Мейсона, затем какое-то время стою спиной к Колби, рассматривая кристаллические хлопья, прилипшие к волоскам на серой, обескровленной плоти. Мне почти жаль Мейсона. Не то чтобы он отвечал всем моим критериям, но я сделала то, что должна была, чтобы взять Джека под контроль. Тем не менее, Мейсон тоже не был святым, судя по его порно интересам к несовершеннолетним девочкам, которые я обнаружила, когда копалась в его ноутбуке, стирая улики.

Я вздохнула, погладив замерзшую кожу на икре Мейсона.

— Ты когда-нибудь слышал о Молчаливом Убийце, Мистер Кэндимэн?

Колби на мгновение замолчал, собирая пазл воедино.

— Я... я н-никогда никого не убивал.

— Я это знаю, — рычу я, поворачиваясь к нему лицом с отрубленной ногой в моей руке в перчатке. Вздох Колби переходит в рыдание. Он отворачивается, и его рвет, желчь брызжет на нижний край стекла.

— Господи боже. Туалет всего в нескольких шагах, Колби. Я не собираюсь убирать за тобой.

Я наблюдаю за ним с отвращением, скривив губы. Мне уже привычно всё это: мужчины блюют. Мочатся. Даже обсираются. Думаю, что смогла бы получить «нечестивое трио» от Колби Кэндимэна.

— Всё-таки рискну предположить, — говорю я, помахивая ногой, а затем с грохотом опускаю её на каталку. — Думаю, ты слышал о Молчаливом Убийце. Но, держу пари, ты никогда не слышал, что был один человек, который выжил после его череды убийств. В кои-то веки это не попало в прессу. Хотя думаю, ты мог бы догадаться, кто был этим единственным выжившим.

Я бросаю лишь короткий взгляд на Колби, пока иду к столу с инструментами и выбираю скальпель и пинцет, чтобы использовать их на отрезанной ноге. Сосредотачиваюсь на ногте первой фаланги, захватываю его пинцетом, работая острым краем скальпеля по мембране, которая приклеивает промороженный кератин к плоти, пока он не начинает отсоединяться.

— Он не так уж сильно отличался от тебя, — говорю я, отрезая ноготь от кожи и кладя его на край каталки, а затем перехожу к следующей фаланге, чтобы отрезать ещё один ноготь. — Я была молода. Мне было семнадцать лет и никак не знала, что есть серийный убийца, охотящийся на таких девушек, как я. Такие люди, как Молчаливый Убийца, были кошмарами, которые не касались таких жизней, как моя. Он был просто темным фантомом. Пока он не стал реальностью. Пока он не накачал меня, пока не вошел в мой дом. Пока он не вонзил свой клинок между моих костей, в то время как мои родители умирали прямо у меня на глазах.

— Пожалуйста, пожалуйста, — ноет Колби, когда он наконец перестает выплескивать содержимое своего желудка на неподходящие поверхности. — Я просто хочу домой, умоляю тебя.

— Сколько девушек говорили тебе то же самое? Сколько девушек умоляли тебя отвезти их домой? — спрашиваю я, роняя второй ноготь на стол, а затем бросая быстрый взгляд на Колби через плечо,