Синий, хвостатый, влюбленный - Наталья Косухина

Тут раздался вызов секретаря.

— Да?

— К Вам леди Кудрявцева.

Так…

— Пропусти.

Посетительница зашла в дверь и выглядела как‑то странно, заторможено что ли.

— Леди Мария, с Вами все в порядке?

— Да, спасибо, со мной все нормально.

— Вы по какому вопросу ко мне?

— По поводу экспедиции.

Слава богу, не из‑за брата!

— Что‑то случилось?

— Дела рода требуют моего внимания именно сейчас, поэтому я прошу Вас отложить наше отправление, на неделю. За это время я все улажу и со спокойной душой смогу уехать.

— Это действительно необходимо?

— Боюсь, что да.

— Хорошо, я сегодня же направлю указ. Александра Вы предупредите сами?

— Я бы предпочла, что бы ему сообщили об этом в общем порядке.

Вот не зря я боялся.

— Мне следует о чем‑то знать?

— Нет.

Понятноооо…

— Я надеюсь, Вам хватит времени все уладить. И если уж экспедиция откладывается, то я бы хотел воспользоваться, Вашими услугами тире. Это возможно?

— Конечно. Когда?

— Сегодня и завтра вечером. Дальше пока неизвестно.

— Тогда сообщите точное время.

— Я передам с секретарем.

— Спасибо. До свидания.

И на этом, посетительница покинула кабинет.

— До свидания. И что же ты братец, опять натворил?

Александр Уотерстоун

Я пил. Уже часа четыре, желая забыться, но получалось плохо. Она слышала разговор с отцом, в котором я был непозволительно откровенен. Придурок. После этого, я практически перестал ощущать ее желание. Наверное, правильно, что она меня не хочет. Узнать бы почему? Что ей так не понравилось в моих словах?

…конечно, мы с тобой, не так много общались, но что‑то же ты должен был заметить?…

Не уделял ей достаточно времени? Да я, последние несколько дней, просто ходил за ней по пятам. Я жил ею! Ведь, в разговоре, отец только строил предположения из‑за того, что переживает за меня.

…с землянами так трудно, правда?…

И еще как! Я налил себе следующий бокал и выпил залпом.

… Или мои прекрасные глаза затмили все?…

Они непросто затмили, они стали условием существования. Сначала я был уверен, что добьюсь взаимности, но после нашего последнего разговора в душе поселились сомнения и грызли меня, сводя с ума. Неужели она не понимает, что такое любимая женщина для драга?

…никто не интересовался моим, прекрасным, внутренним миром….

Да я, просто, не успел его узнать! Сначала мы воевали, потом я пытался ее отловить, когда она бегала от меня. Дали ли мне возможность?

Внезапно, в дверь постучали. Не хочу открывать, мне не до них. Опять раздался стук.

— Фредерик уйди!

Послышался сигнал аварийного открытия двери. Доступ был только у мамы. Черт.

— Боже мой, сын, что с тобой? — спросила родительница, когда зашла в спальню. — Ты так не пил, с двухсот лет, когда у тебя закончился переходный возраст.

— Она все‑таки изменила тебе? — это уже отец.

Я улыбнулся и, смотря на бокал, ответил:

— Она слышала наш с тобой разговор, на балконе.

— Ну и что?

— После этого, мне сообщили, что знать меня не желают и ее ответное желание, я теперь, практически не ощущаю.

И опять выпил, а мама подошла и отобрала у меня бокал.

— Тебе нельзя пить. Твой возраст подошел к критическому порогу и этим, ты только ускоришь процесс. Давай рассказывай, о чем Вы там, с отцом говорили?

Я пересказал разговор, отвечая, также, на уточнение мамы и иногда Элоизы, которая тоже была здесь.

Когда закончил, в комнате повисло молчание, в котором раздался голос моей родительницы.

— Сын, мне стыдно за тебя.

Я так был шокирован этим заявлением, что даже немного протрезвел и резко сел на кровати.

— Что? Почему?

— Ты спрашиваешь почему? Хорошо, давай рассуждать логически, отбросив расы. Ты говоришь женщине, что без ума от нее и тут же, на балконе, она слышит твой разговор с отцом, в котором ты говоришь что? Что твое тело ее хочет, но ты не уверен, что она будет тебе верна. Что ты боролся с собой, не желая признавать, желание к такой, как она. Что ты чего‑то ждешь и только поэтому согласился на эти отношения. И этот, приближающийся опасный период, так беспокоит тебя, что вынуждает согласиться даже на меньшее. Что все земляне поверхностные, необразованные, неглубокие существа.

— Но они именно такие!

— Нет, сын. Ты находишься среди своих стереотипов и судишь обо всех по большинству. К тому же, она вообще не из этого времени. Ты не опроверг слова своего отца, что она может тебя опозорить и тем самым оскорбил ее. Выдал то, что ничего не знаешь о ней. А отец вместо того что бы дать дельный совет, начал говорить всякие глупости.

— Маргарита, я не…

— А ты молчи, мы с тобой дома поговорим. К тому же, как я поняла, вы еще говорили про ее фигуру и глаза.

— Но ее фигура прекрасна!

— Я знаю, что уж если ты и смотришь на женщин, то засматриваешься именно на такие силуэты. А она знает?

— Сейчас в обществе…

— Это сейчас. Но она из прошлого. Что ты знаешь о ее времени?

Я молчал.

— Когда я встречалась с твоим отцом, он тоже наделал море ошибок, но я хотя бы знала все, что надо о драгах. То, чего она не знает. Но ничего, этот урок ее многому научит. Когда Фредерик устроил свою судьбу, я думала никто из вас, не унаследовал этот ужасный максимализм отца, но ты всегда был на него похож.

— Это такой недостаток?

— Поначалу да. Но вы так прекрасно умеете любить.

Я посмотрел на Элоизу.

— Что ты думаешь?

— Я думаю, что если бы я такое услышала от Фредерика, то ему бы пришлось плохо. Следовательно, сейчас, плохо придется тебе. Ты должен узнать о ней, ее времени и ее характере все. Не лезь сейчас на рожон, пусть она остынет, но держи под колпаком. Ты в любви такой несобранный но, тем не менее, прекрасный ученый, так отнесись к этому, как к главному эксперименту в своей жизни. Допустил ошибку, исправь. Если потеряешь такую женщину, то будешь жалеть всю оставшуюся жизнь.

Закончив речь, Элоиза выскользнула за дверь, а следом за ней ушел и Фредерик. Отца мама вытолкнула сама.

Подойдя и поцеловав меня в лоб, она сказала:

— Я верю в тебя сын.

— В самом начале разговора, с папой, я сказал, что очень люблю ее. А теперь практически не ощущаю ответного желания. Я хоть нужен ей?

— Она могла не слышать этого и к тому же есть средства, которые подавляют желание. Тебя невозможно не любить.

И улыбнувшись, ушла.

Весь пьяный дурман после этого разговора из меня исчез, и, умывшись холодной водой, я окончательно пришел в себя.