Небесное притяжение - Давыд Гай

К сожалению, Владимир Михайлович не увидел первых серийных машин. Линия его жизни круто изменилась. В самом начале 1938 года он оказался на пороге трудных испытаний.

Как расшифровать ДВБ?

Хорошо знакомое восьмиэтажное здание Конструкторского отдела опытного самолетостроения — КОСОС, куда Мясшцев попал вместе с другими авиационными специалистами, напоминало кипящий вокзал, принимающий поезда со всей страны. Каждый день десятки конструкторов оказывались здесь, как многим казалось, на конечной остановке, попадали в объятия друзей, не чаявших их увидеть, и без промедления приступали к работе.

Мясищев встретил тут многих, кто начинал строить самолеты в ЦАГИ еще до его прихода в институт, с кем познакомился в бригаде Петлякова, побывал в Америке.

Радостью наполнилось сердце, едва увидел Туполева, не растерявшего в этом муравейнике доброжелательности, юмора, не утратившего стремления прийти на помощь. К Андрею Николаевичу по-прежнему тянулись, искали у него совета, видели в нем опору, поддержку.

Не изменился и Петляков — лишь над переносицей бугрилась складка, отчего на его широкоскулом лице лежала тень постоянной задумчивости. Владимир Михайлович-старший словно пытался разрешить какие-то одолевшие его мучительные сомнения и не мог. «Великий молчальник», он, как и прежде, при обсуждении технических вопросов слушал других, казалось, с некоторой долей безразличия, и только пытливые умные глаза выдавали работу мозга. А мозг этот был подобен электронно-вычислительной машине. Вслушиваясь в сказанное, он отбрасывал все лишнее и ненужное, аналитически осмысливал оставшееся, вынашивал решение, тщательно отшлифовывал его формулировку и затем коротко, немногословно излагал собравшимся.

Часами мог слушать Мясищев рассказы Алексея Михайловича Черемухина, живого хранителя и знатока истории авиации. Рядом были старые знакомые Б.А. Саукке, М.Н. Петров, Д.С. Марков, Л.Л. Кербер, А.В. Надашкевич, десятки других. В таком окружении Мясищев не чувствовал себя одиноким.

Цвет советского авиастроения объединился в организацию, вначале именовавшуюся Спецтехотделом, а потом названную Особым техническим бюро. Оно занялось решением задач, имевших важнейшее значение для государства. Вспомним обстановку того периода. Война в Испании открыла глаза на многое. Гитлеровцы во всеуслышание заявляли, что рассматривают Испанию как полигон для испытания нового оружия. Что же показали воздушные бои, где впервые сошлись гитлеровские и советские самолеты? Как выдержали проверку боем наши «чатос» («курносые») и «москас» («мушки»)?

Вот что пишет в своих воспоминаниях «Крылья победы», опубликованных в журнале «Знамя» № 6 за 1983 год, бывший нарком авиационной промышленности Л. И. Шахурин:

«…К концу второй пятилетки советские самолетостроители смогли решить чрезвычайно сложную задачу — создали самолеты, которые считались лучшими в тот период. На этих самолетах было установлено множество рекордов — рекордов действительно значительных, принесших славу нашей стране и авиации. Они свидетельствовали о том, что у нас создана мощная авиапромышленность и все, что сопутствует ей: научно-исследовательские институты, опытно-конструкторские бюро и т. д. Однако эти рекорды, достижения, на мой взгляд, создавая атмосферу уверенности в том, что наша страна идет впереди других стран в области авиации, порождали не только вполне обоснованное чувство гордости, но и действовали в какой-то степени успокаивающе.

Не сразу было оценено и появление за рубежом новых боевых самолетов. Их наши летчики впервые увидели в небе Испании. Но исключительное мастерство советских пилотов-добровольцев — в Испанию приехали не рядовые летчики, а цвет нашей авиации, пилоты с отличной боевой подготовкой, — их смелость и отвага позволили добиться значительных побед не только над самолетами устаревших конструкций, но и над еще не доведенными до конца, в какой-то мере еще «сырыми» новыми немецкими истребителями конструкции Мессершмитта. Когда же к концу войны в Испании гитлеровцы усовершенствовали свои самолеты и они стали превосходить по летным, тактическим и боевым качествам самолеты, на которых воевали советские асы, на это сразу как-то не обратили серьезного внимания.

В феврале 1939 года в ЦК партии состоялось совещание с участием членов Политбюро, руководителей Военно-Воздушных Сил и авиапромышленности, авиаконструкторов, летчиков, которое наметило конкретную программу развития советской авиации, оснащения ее современной техникой. Главное внимание обращалось на разработку новых образцов самолетов, в первую очередь истребителей. Последовал один за другим ряд важнейших решений ЦК партии и Совнаркома СССР о развитии авиационной промышленности и создании новой боевой авиационной техники».

В восьмиэтажном здании КОСОС рядом трудились три конструкторских коллектива, проектировавших изделия под индексами 100, 102 и 103 (позднее к ним добавился коллектив еще одного КБ). Петляков и его товарищи создавали высотный скоростной истребитель-перехватчик 100, ставший затем основой пикирующего бомбардировщика Пе-2. Туполев с коллегами также проектировал пикирующий бомбардировщик — будущий Ту-2.

Мясищев задумал дальний высотный бомбардировщик. Мысль эта пришла в процессе работы над другим самолетом. Вначале Владимир Михайлович проектировал отъемные части крыла петляковской «сотки», а в свободные часы, ближе к ночи, снова садился за стол и начинал чертить совсем иные крылья. За месяц-полтора Мясищев самостоятельно, без чьей-либо помощи сделал эскизный проект дальнего высотного бомбардировщика. Проект был еще несовершенен, но давал ясное представление о том, какой должна быть новая машина. Возникшей идеей Владимир Михайлович поделился с начальством, то доложило по инстанциям. Вскоре пришло распоряжение об организации нового — мясищевского — КБ.

Впервые он стал вровень с маститыми многоопытными конструкторами. Степень их «родства» выглядела примерно так. Петляков был учеником и правой рукой «старика», как любовно называли Туполева в коллективе. Мясищев считал себя в какой-то мере учеником Петлякова. Таким образом выстраивалась цепочка: «отец — сын — внук». И перед всеми стояла одна безмерно сложная и ответственная задача — сделать первоклассные машины. Сделать в кратчайшие сроки.

Почему Мясищева заинтересовал именно дальний высотный бомбардировщик — ДВБ? Набрасывая в полном уединении схему самолета, Владимир Михайлович как бы отвечал себе на отнюдь не риторический вопрос: почему? Начиная с петляковской бригады, он почти все время занимался тяжелыми машинами. Опыт самостоятельной работы над АНТ-41 немало способствовал интересу к бомбардировщикам. Наконец он просто не мог дублировать старших коллег. Задания Туполеву и Петлякову уже были утверждены, теперь дело за ним.