Сентиментальная история - Фрэнсин Паскаль

Уинстон все поглядывал наверх, как будто ждал появления еще кого-то. Потом почти упал к ногам Элизабет, раскинул руки и, глядя на нее снизу вверх, громко воскликнул:

— Я умер! Умер и попал в рай! Поднявшись, он низко поклонился:

— Ваше высочество принцесса Элизабет, вы совершенно… совершенно… да, вот именно, Лиз Уэйкфилд, вы — само совершенство!

Элизабет смеялась так старательно, что чуть не заплакала:

— Уин Эгберт, ты просто сумасшедший! Если ты рассмешишь меня до слез и у меня потекут глаза — ты у меня получишь! Это уж точно получишь!

Элис Уэйкфилд улыбалась той особенной улыбкой, какой улыбаются матери, когда их ребенок счастлив.

Только Тодд Уилкинз не улыбался. На его лице попеременно отражались то злость, то печаль.

Джессике, которая не видела эту сцену, но прекрасно слышала, тоже было не до улыбок. «Как этот придурок Уин Эгберт посмел испортить мой выход?» — спрашивала она себя. Ведет себя как дурак, она с ним больше и слова не скажет!

— Моя прекрасная леди, карета подана, — проговорил Уинстон, с поклоном открывая дверь.

— Я так и знала, — рассмеялась Элизабет. — Ты повезешь меня на бал в тыкве.

Уинстон, хихикая, вышел за ней на улицу.

— Ты почти угадала, — сказал он. — Она оранжевая и не слишком-то быстро ездит.

Он подвел ее к маленькой двухместной машине ярко-оранжевого цвета, припаркованной у тротуара. При виде ее оба расхохотались.

Когда за ними захлопнулась дверь, Элис Уэйкфилд все еще смеялась.

— Ну и парочка — просто нечто, правда, Тодд? — сказала она.

— Угу, нечто, — ответил он несчастным голосом.

И тут наконец появилась Джессика. Она выглядела сногсшибательно. Голубое платье с тонюсенькими лямочками и широкой юбкой подчеркивало ее изящную фигурку и открывало великолепные ноги.

— Здравствуй, Тодд, — проворковала она, и ее губки дрогнули в очаровательной улыбке.

— Привет, Джес, — сказал он. — Ты сегодня неплохо выглядишь, правда, очень неплохо!

Неплохо выглядишь! Она была возмущена до глубины души. Потратить три часа на маникюр, прическу, косметику, а тебе говорят, очень неплохо! Что это с ним?

— Спасибо, Тодд.

«Может, он не умеет выражать свои мысли? — подумала Джессика. — Но зато целоваться умеет, как недавно выяснилось. Наверное, сегодня он еще не раз меня поцелует!»

Когда Джессика и Тодд вошли в зал, все огни уже ярко горели и громко звучала музыка.

—  — Ой, Тодд, как здорово! — Она взяла его под руку. — Посмотри на эти сердца! — воскликнула она, указывая на свисавшие с потолка два сердца из красной фольги — на одном буквы «пи», «бета» и «альфа», а на другом — «пи» и «эпсилон». — Как романтично! Бал для влюбленных! — вздохнула она.

— Да, Джес, очень неплохо, — ответил он, выискивая глазами кого-то.

Интересно, сколько еще раз ей придется выслушать это «неплохо», подумала Джессика. Что-то не так, надо срочно принять меры.

— Смотри, Тодд! Вон Кара Уокер. Пошли туда. А вон и Лила Фаулер. А бедный Брюс Пэтмен сегодня один.

— Бедный Брюс Пэтмен?

— Ну, не такой уж он и бедный, — промямлила она. — Я хотела сказать, он один из тех, кто приглашал Лиз и получил отказ. Моя сестра пользуется таки-и-м успехом!

— Да-да, Джес, я знаю, — сказал Тодд сдавленным голосом. — Но мы, кажется, пришли сюда танцевать? Ну так и давай танцевать!

«Друиды» как раз исполняли какую-то ритмичную, захватывающую мелодию. И Тодд потянул Джессику в центр зала.

Они оба прекрасно танцевали, смотреть на них было одно удовольствие, и другие пары расступились, чтобы освободить для них место. Джессика кружилась вокруг Тодда, юбка ее развевалась, и парни не сводили глаз с ее красивых загорелых ног. Постепенно и она и Тодд поддались очарованию музыки и стали двигаться медленно, тесно прижавшись друг к другу. Когда музыка кончилась, все кругом зааплодировали, засвистели, закричали «бис». Джессика обняла Тодда за шею и чмокнула в щеку. Она не заметила, что он не отрываясь смотрел совсем в другую сторону, не отводя взгляда от зеленовато-голубых глаз, как две кати воды похожих на ее собственные.

— Эй, Лиз, ты меня узнаешь? Ты с кем сюда пришла? — сказал Уинстон.

— Ой, Уин!

— Ага, старый добрый Уин! Его так просто забыть. Может, потанцуем? Никто, конечно, не станет пялить глаза на нас с тобой, такой уж я партнер, но ноги тебе не отдавлю, это я обещаю.

— Правда, давай танцевать, Уин, — ответила Элизабет, понимая, что глупо весь вечер не сводить глаз с Джессики и Тодда.

— Кажется, мы пришли сюда не с тем, с кем надо, Лиз, — заметил он. Они не очень изящно двигались среди других пар, и, вопреки обещанию, Уинстон так и норовил наступить Элизабет на ногу.

— Это почему?

— Ну… — принялся он объяснять, — ты все время смотришь на Тодда, и он глаз с тебя не спускает.

— Правда, Уин? Ты уверен, что он на меня смотрит?

— Правда, правда, Лиз. Только беда в том, что твоя восхитительная сестричка тоже на него смотрит. Вот если б она смотрела на меня…

— О-о, Уин! Она тебе все еще нравится, да?

— Представь себе, — сказал он серьезно. Элизабет никогда не слышала, чтобы он говорил таким тоном. Но он тут же скорчил уморительную рожу, и Элизабет не удержалась от смеха. Уинстон снова надел маску шута.

— Знаешь, как меня обычно знакомят с девочками? — спросил он. — Чаще всего это происходит так. «Уин, у меня на примете есть для тебя девушка! Как раз то, что надо. Прекрасный человек!» — говорит кто-нибудь из моих друзей. Это значит, что она толстая как бочка и от горшка два вершка. В кафе приходится гамбургер класть на пол, а то не достанет.

— Но Уин, — сказала Элизабет, все еще посмеиваясь, — красота еще не все.

— Да, конечно. Я и сам не Аполлон. — Он грустно улыбнулся. — Смотри, а вон и Инид с Ронни нам машут. Пойдем поболтаем с ними.

И они стали пробираться среди танцующих.

— Ронни, по-моему, за весь вечер ни разу от нее и не отошел, — сказала Элизабет. — Настоящий сторож!

— Угу. В прошлой жизни он наверняка был доберманом, — пошутил Уинстон.

Карие глаза следили за каждым движением Элизабет, Джессика не могла этого не заметить. И она готова была вот-вот взорваться. Вечер летел в тартарары, и все благодаря Тодду. Она торы перевернула, чтобы он забыл обо всем, кроме нее. Но за исключением того первого танца, вызвавшего такой восторг, он за весь вечер едва ли взглянул на нее.

Никто, даже Тодд Уилкинз, не смеет пригласить Джессику Уэйкфилд на бал и вести себя так, словно она пустое место. И Джессика поклялась: ему это даром не пройдет.

У себя дома в тот вечер Элизабет села на краешек кровати и с облегчением вздохнула. Наконец-то этот длинный вечер кончился. После бала все отправились в пиццерию, но она упросила Уинстона отвезти ее домой. Она ни минуты не могла больше видеть Тодда и Джессику вместе. Интересно, что они сейчас делают? Целуются? Или… Перестань себя мучить, Лиз!