Кеноби - Джон Миллер

Бен настороженно посмотрел в том направлении и взял эопи под уздцы:

— Я лучше поеду, а то наше знакомство как-то не задалось.

Эопи зарысила, и Бен побежал трусцой рядом с ней. Оррин же стоял, облокотившись на лендспидер, и молча злился. Деткам приспичило выйти на работу. Очень вовремя.

— Подумай над предложением, — крикнул он вслед. — Цена, которую я назвал, действительна, только пока я не закончу объезжать всех участников. На следующей неделе она будет выше.

— Я подумаю, — ответил Бен и махнул рукой не оборачиваясь. — Спасибо за угощение.

— Ты не собираешься…

— Нет-нет, мне пора. Я далеко живу.

— Ну ладно. Но как только решишь — приезжай.

— Приеду.

Плечи Оррина поникли. Две пустышки за один день. И еще две только что подъехали, спешились и сейчас топали к нему. Вика выглядела как обычно — для послеполуденного часа. А вот Маллен был таким потрепанным, что Оррин даже опешил. Во что, интересно знать, сынок вляпался там, в Наделе?

— Где Зедд? — спросил фермер.

— Снова нетрудоспособен, — буркнул Маллен, глядя вслед удаляющимся на юго-восток силуэтам. — Это он?

— Кто? — обернулся Оррин в ту же сторону. — Человек без работы и без прошлого, рвущийся в самую глушь, как какой-то безумец? Ну да, это Бен. — Он обратил сердитый взгляд на дочь. — Свяжешься с таким — я самолично скормлю тебя сарлакку. А теперь — за работу. Мы и так выбились из графика.

Этот день был… интересным.

Я рискнул побывать в Пикковом оазисе. Даннаров надел — это такой большой магазин там. У них есть все, что мне нужно, кроме разве что армии для освобождения Республики.

Я в нем не задержался. Все слишком сложно. Там чересчур много людей — но все равно недостаточно. В крупных городах вроде Мос-Айсли я мог бы затеряться. Там постоянно снуют туда-сюда путешественники. Оазис тоже оживленный, но в нем слишком много домоседов, которые только и делают, что примечают, кто прибыл, а кто убыл. Мое появление обернулось — стыдно признать — целым спектаклем. И… э-э… мое отбытие тоже.

Больше такого не повторится.

На пути назад мне повстречался один из самых влиятельных землевладельцев — Оррин Голт, нечто вроде местного столпа управления. Я опасался разговаривать с ним слишком долго и старался не выдать в разговоре ничего существенного. Однако он приятен в общении, и мне кажется, что ему легче на душе, когда он знаком со всеми соседями. С таким человеком пытаться скрытничать — себе дороже. Он кажется доброжелательным.

А его система «Клич поселенцев» может стать решением нашей проблемы с защитой семьи Ларсов, если этот «Клич» когда-нибудь будет простираться так далеко на восток. Я знаю: было бы лучше не привлекать их. Но раз мать Энакина была похищена, нечто подобное может повториться.

Я здесь, чтобы защищать ребенка. Если опасность будет исходить от тускенов, помощь местных жителей может оказаться действеннее. Они знакомы с этой угрозой. У меня была мимолетная стычка с песчаными людьми много лет назад, когда мы привезли сюда Падме. Они могучие воины. Если случится что-то подобное, я не смогу нести свою службу…

…Так, не будем в это углубляться. Но неплохо ведь иметь запасной вариант.

Оррин, как я уже сказал, человек приятный. Он мне понравился. Тот еще торгаш, этого уж у него не отнять. И хотя он явно гордится тем, что создал тут, но в то же время как будто немного стесняется — до такой степени, что пытается придать своему поведению налет скромности. Это маркетинговая хитрость, но по мне — весьма располагающая к себе.

Энакин мог бы у него поучиться. Мы все поражались его способностям. Но и он был поражен ими не меньше — вот только не проявил ни капли благодарности, что был ими наделен. Особенно под конец.

Представляете, у меня его световой меч. Прямо здесь, в моих руках. Иногда — по ночам, как сейчас, — я просто сижу и смотрю на него и спрашиваю себя, что же можно было сделать, чтобы уберечь Энакина.

Я смотрю — и я ищу ответы на вопросы. А потом я кладу меч в сундук и пытаюсь все забыть.

Конечно же, безуспешно.

Может быть, если бы он повзрослел — если бы ему дали повзрослеть, — он бы пришел к какому-то пониманию. Но не суждено.

Если бы он послушал наши доводы, если бы не вынудил меня сделать то, что я сделал, тогда я не был бы сейчас здесь и не чувствовал себя как…

Нет.

Спокойной ночи, Квай-Гон.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГИБЛОЕ МЕСТО

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Большой транспорт выехал из поселения и взял курс на восток. Направлял его темноволосый человек, совсем еще юнец. Тускены отлично знали, кто он. Отмеченный и посчитанный, спидер уносился за горизонт.

Сидевшие внутри не видели, как А’Ярк выскальзывает из-за дюны и черным камешком наносит нечеткую отметину на обмотки одной руки, после чего стирает отметку с другой. Остается еще много полосок, и каждая означает поселенца, находящегося сейчас в оазисе. Десятки их прибывали каждое утро еще до восхода первого солнца, и активность не угасала до поздней ночи. Вести подсчет было непросто, притом что постоянные обитатели этих строений даже не учитывались.

Разумеется, значение имел только один.

На прикладе винтовки вождя также имелись отметки. Десять насечек. Десять дней прошло с тех пор, как налет на ферму окончился крахом. Десять дней, как женщина-человек таинственным образом разминулась со смертью. Когда песчаный народ прослышал о ее свершениях, ее нарекли Эна’грош, Колдуньей. Не надо было объяснять, что это означало для тускенов. Появление столь могущественных поселенцев несло угрозу всему народу.

Племени был известен один тускен, обладавший схожими силами, но он давно уже умер. Он присоединился к песчаному народу по собственной воле — редко встретишь подобное — и, что совсем немыслимо, пережил все уготованные ему испытания. Этот воин также повелевал воздухом, что сильно помогло ему во время обряда посвящения.

Но воин оказался смертен. И сейчас осознание этого вселяло надежду. Раз умер тускен, смертна и Колдунья. А она должна умереть, причем прежде, чем сможет передать свои умения другим поселенцам.

Выследить Колдунью оказалось легко: она даже не пыталась скрыть следы своего уцелевшего рососпинника. Может, поселенцам и сложно прочесть следы на каменистой поверхности между изрытой землей и оазисом, но не тускенам. Однако стоило лишь подобраться к поселению, и стало ясно, каких громадных усилий потребует задуманное.

Дело не только в количестве поселенцев, которые ежедневно прибывали и отбывали. Оазис — настоящая крепость Улыбчивого.

Иначе и быть не могло. Машины, которые удалось рассмотреть, были теми же самыми, на которых поселенцы явились защищать ферму. Рядом стояли и другие. Насколько велико воинство Улыбчивого? Тускены не горели желанием это выяснить.

Раз на глаза попался и всадник на эопи — тот самый, чье лицо поросло волосами. Это было семь дней назад — по неизвестной причине он в спешке покидал поселение. Настоящий человек-загадка — ведь никто не видел, как он прибыл. Не мог же он путешествовать вместе с джавами — это было бы просто возмутительно! Джавы ничем не лучше паразитов, которых тускены вычесывают из шкур своих бант. Определенно, джавы — дети трусливого солнца. Всадник даже нарядился им под стать — кутался в свой коричневый плащ. Возможно, Мохнолицый — подходящее для него имя — был своего рода шаманом, способным управлять маленькими балаболами.

Можно было последовать за Мохнолицым в пустоши, но в этот момент появилась Колдунья. Она кричала что-то ему вслед, а рядом отиралась ее глупая дочка, та, что ездила верхом на рососпиннике. В тот день прояснилось и еще кое-что: у Колдуньи имелся еще и сын, не старше собственного отпрыска вождя. Именно он сейчас покидал поселение.

Юный А’Дин был сегодня вместе с остальными, проходил обряд взросления. Многие родители стремились быть рядом в такой день, но только не А’Ярк. Вождю не хотелось видеть, во что превратился обряд. По традиции молодой тускен должен был выследить и убить крайт-дракона. Но драконы в Столпах стали редкостью, равно как и молодые тускены. Так что старики порешили, что вместо дракона подойдет и другой зверь — например, логра. Тоже опасный хищник, но логре далеко до крайт-дракона.