Мой бывший сводный брат (СИ) - Романская Татьяна

— Ну, что касается мамы, то она хотела стать трофейной женой какого-нибудь мужчины, будь то твой отец или какой-нибудь другой богатенький идиот, — Леся неприязненно морщится. — Стой, прости… я не хотела называть твоего отца идиотом.

Я не могу сдержать довольную ухмылку.

— Ему подходит, в принципе.

Леся тихонько хмыкает.

— Дело не в том, что я хочу быть худой по какой-то определенной причине, а в том, что я слышу ее голос в голове. Здоровое питание делает тело здоровым, Леся. И тогда подходящий мужчина обратит на тебя внимание. Она просто не имела в виду «здоровое» в каком-то правильном смысле. Но старые привычки умирают с трудом.

— Ты общаешься с матерью? — уточняю я. До этого момента мы не обсуждали ее отношения с единственным родителем.

Леся тяжело сглатывает.

— По праздникам и дням рождения, если она помнит о моих, потому что в остальное время ей звоню я. В основном потому, что она моя мать и так надо.

Я замечаю в ее взгляде боль от этого признания и сам отлично все понимаю.

— У меня с отцом тоже самое. Я звоню ему, потому что он мой отец. Но я знаю, что он много в чем виноват и не могу ему этого простить. И наказываю его тем, что живу не пойми как. Точнее… наказывал. Сейчас все не так.

— Почему? — Леся оборачивается ко мне крайне заинтересованно. — Что изменилось?

Поколебавшись, я собираюсь с мыслями и пытаюсь решить, как много можно и нужно сейчас сказать.

— Честно говоря, сразу несколько вещей.

— Смерть Милены.

Я киваю.

— Моя семья не могла дозвониться до меня в ту ночь, когда она умерла, — я вспоминаю боль, которую испытал, услышав новость, и отчаянную потребность добраться до брата. Но никто даже не догадывался, как сильно я тогда переживал.

Но вот на вопрос о том, почему так вышло, я на всякий случай не отвечаю.

— Когда я узнал, то сразу же бросился к семье. В то утро я узнал о депрессии Милены и о том, что Соня и Паша были уже в курсе. Никто не счел нужным рассказать мне об этом раньше.

Леся ласково гладит меня по груди кончиками пальцев.

— Так бывает, что некоторые взрослеют и достигают осознанности позднее, чем остальные. Это не повод не делиться с тобой тем, что происходит внутри семьи.

Я неловко пожимаю плечами, прислонившись головой к изголовью кровати.

— Теперь я понимаю, что у них были свои причины. А когда ты рассказала мне о том, что подслушала тогда в кабинете моего отца, я вернулся домой и задумался не только о том, кто я есть, но и о том, кем хочу быть.

Признаваться в этом тоже больно.

Но Леся слушает меня с молчаливым пониманием и, как мне кажется, безусловной поддержкой. Она не осуждает меня, и это все меняет.

— Я увидел парня, который думал, что относится к жизни серьезно, но на самом деле не был сосредоточен на бизнесе или семье так, как следовало бы. Я увидел, — говорю я, сделав глубокий вдох, — что безудержно мчусь к тому, чтобы встать на кривую дорожку, как мой отец.

Я смотрю на Лесю и в ее взгляде не вижу жалости. Только тепло и заботу.

— И что ты решил?

— Что хочу все исправить и измениться.

Леся улыбается мне, и я улыбаюсь в ответ, а потом раздается стук в дверь.

Она смотрит на меня с ужасом, потому что мы лежим в чем мать родила, и сбегает в ванную, продемонстрировав мне чудесный вид ее обнаженного тела на несколько секунд. Я поднимаюсь с кровати, натягиваю штаны и иду открывать дверь, чтобы забрать наш ужин.

Пока мы едим, я чувствую себя так, словно с плеч свалился огромный камень. Поделившись с Лесей тем, что я чувствую, и признав свои попытки измениться, я будто сделал свою жизнь легче и правильнее.

Хочется верить, что моих стараний будет достаточно, чтобы в итоге завоевать Лесю.

Меня будит настойчивый звонок телефона. Приходится аккуратно, стараясь не разбудить, выпутаться из рук Леси и дотянуться до прикроватной тумбочки. Раздраженный таким неприятным пробуждением непонятно во сколько, я отвечаю, не глядя.

— Надеюсь, это что-то важное, — мой голос хриплый ото сна.

— Так и есть, — оказывается, звонит Паша.

— Ты время вообще видел? — недовольно спрашиваю я.

— Видел.

— Кто там? — спрашивает Леся, которая все-таки просыпается из-за шума.

— Это Леся? Вы что, спите вместе? — удивляется Паша.

Леся утыкается лицом мне в грудь, и я могу только догадываться, как же сильно сейчас покраснели ее щеки. Утешающе погладив ее по спине, я возвращаю все свое внимание к разговору.

— Не твое дело. Что произошло?

— Мы с Соней навели справки о Николае Давыдове, как ты и просил. И, честно, мы просто охерели, Серег.

Полностью проснувшись, я откидываюсь обратно на подушки. Леся натягивает на себя одеяло и придвигается ближе, чтобы тоже слышать разговор.

— Николай Давыдов не так давно в бизнесе, это мы знаем, поэтому возникает вопрос, почему Милена вела с ними дела? Не говоря уже о том, что большую часть времени он проводит в клубе, который, судя по всему, является центром всех нелегальных махинаций, — говорит Паша с отвращением в голосе.

Я тихо ругаюсь себе под нос, но брат предупреждает, что это еще не все.

Коротко глянув на взволнованную Лесю, я прошу Пашу продолжать.

— Я скинул тебе фотографию, которую нашла Соня, посмотри потом. Ее выложили около четырех месяцев назад.

— Подожди, — я переключаю звонок на громкую связь и открываю сообщение с фото.

Наконец, фотография загружается.

На ней парень с длинными патлами сидит в темном ночном клубе с очень знакомой женщиной на коленях. Ярко-красная помада на ее губах смотрится крайне непривычно. Глаза густо подведены, тело обтянуто облегающим черным платьем с глубоким декольте. Поза у них крайне провокационная и весьма однозначная, а за пустым взглядом и тонной штукатурки все-таки узнается лицо этой женщины.

— Милена, — говорит Леся, в ее голосе отчетливо слышится ужас.

— Точно, — подтверждает Паша, на этот раз не комментируя присутствие Леси в моей постели. — А парень на фотографии никто иной, как Николашка Давыдов.

В том, что между этим Николаем и женой Ильи отношения выходили далеко за рамки деловых, можно не сомневаться.

— Что за бред… — я беспокойно сжимаю руки в кулаки, но Леся накрывает мои ладони своими, призывая успокоиться.

— Илья не знает? — спрашивает она, явно больше не заботясь о том, что подумает Паша.

— Конечно нет! Я подумал, что нам сначала надо решить, что делать дальше, — отвечает Паша. — Поэтому и звоню.

Я не упускаю из внимания то, что Паша обратился ко мне за решением проблемы. Но проще ситуацию это не делает.

— Мы получим полную информацию о том, что произошло, а уже потом донесем ее до Ильи, чтобы все по факту было.

Глаза Леси сверкают одобрением.

— Согласен, — говорит Паша. — Соня тоже. Поэтому мы решили пока молчать. Есть идеи, как докопаться до правды?

— Мы поедем в этот клубешник сегодня вечером и поговорим с этим персонажем, — жестко заявляю я. — Я свяжусь с тобой, как только узнаю больше. Надеюсь, с нашей неудачной сделкой это тоже поможет. Сегодня я собираюсь встретиться с главным инженером по проекту. Обсудим с ним детали, которые поставляли на производство. Тогда я буду знать больше.

— Так держать, Серый. Ты молодчик, — выдает Паша, застав меня врасплох.

От похвалы брата внутри приятно теплеет.

— Спасибо. На связи, — я отключаю звонок и встречаюсь взглядом с Лесей, выражение лица которой остается крайне встревоженным.

— Это ужас, — выдыхает она.

Я не могу отрицать очевидного.

— Нам с тобой надо будет доехать до магазина и купить тебе какое-нибудь платье для похода в клуб. Что-то, что ты обычно не носишь, и что не будет выглядеть неуместно. Мы не должны выделяться. Я хочу, чтобы этот хрен поговорил со мной. Нам нельзя его спугнуть.

— Ты хочешь, чтобы я купила сексуальное платье? — невинно уточняет Леся.

Она легонько трогает меня самыми кончиками пальцев там, куда только дотягивается, и все тело с готовностью откликается на ее дразнящие прикосновения.