Дорога на Тир Минеган - Олег Авраменко

— Это была не колдунья, — уверенно сказала Гвен, — а ведьма. Я даже догадываюсь, кто именно. Родители не описывали тебе ее внешность?

— Описывали. Отец хорошо ее запомнил, хотя имя вылетело у него из головы. Слегка пухленькая, невысокая, розовощекая, с кудрявыми темно-рыжими волосами, круглым веснушчатым лицом, зеленовато-карими глазами и курносым носом.

— Так и есть. Это была старшая сестра Айлиш вер Нив, тогда еще просто сестра.

— И она прибыла на Лахлин, чтобы принять у мамы роды? — спросил Бренан. — Зачем? Какой в этом смысл? Другое дело, если бы объяснила родителям, кто я такой, и предложила помочь с переездом на Абрад. А так просто исчезла. Неужели ведьмы умеют переноситься с места на место?

— Сестра Айлиш никуда не переносилась. Твоим родителям и повитухе просто показалось, что она мгновенно исчезла. На самом деле на них наслали чары забвения.

— О! — пораженно протянул Бренан. — Такие чары существуют?

Гвен кивнула:

— Они очень сильные, но имеют одно существенное ограничение. С их помощью нельзя заставить человека забыть прошлые события — только грядущие.

— Как это?

— Чтобы вычеркнуть из памяти определенный промежуток времени, чары забвения нужно наложить еще в начале этого промежутка. Так сказать, поставить метку, обозначить момент, с которого будут стираться воспоминания. В вашем случае, полагаю, события развивались следующим образом. Сестра Айлиш, определив, что рождается мальчик, спокойно приняла тебя, отдала матери — и именно тогда наслала на нее, твоего отца и повитуху чары забвения. Дальше случилось то, о чем все трое вскоре забыли, а когда все закончилось, сестра Айлиш обездвижила их, передвинула на те места, где они находились в первоначальный момент действия чар, вновь положила тебя рядом с матерью, а сама убралась прочь. После себя, очевидно, оставила особое заклятие, которое сработало где-то через полчаса, активировав чары забвения и одновременно отменив чары неподвижности. Возможно, в мелких деталях что-то было иначе, но я не сомневаюсь, что в общих чертах правильно воспроизвела ход событий.

— И о чем же могли забыть мои родители и повитуха? — спросил Бренан. — Чего такого важного случилось после моего рождения?

— Еще одно. У твоей матери была двойня — ты и твоя сестра-близнец. Ведьма, чья Искра оставила в тебе отпечаток. Айлиш вер Нив забрала ее и стерла из памяти твоих родителей малейшее воспоминание о том, что у них, кроме сына, родилась еще и дочь. Это уже не просто мое предположение, а бесспорный факт. Собственно, только так и появляются на свет мальчики-ведьмаки — в паре с сестрой-ведьмой.

Ошеломленный такой новостью Бренан попросту лишился дара речи. Он с молчаливым изумлением таращился на Гвен, а девушка тем временем продолжала:

— Я сразу поняла, кто ты такой, потому что хорошо знаю твою сестру Шайну, а ты невероятно похож на нее. Поэтому и была уверена, что родился в Кередигоне — ведь именно оттуда привезла ее сестра Айлиш. Теперь я понимаю, что она просто нашла там молодую супружескую чету и уговорила их в обмен на поместье в Гвыдонеде выдать себя за родителей Шайны. Таким образом удалось скрыть от всех, что Лахлинский Барьер дал слабину. Думаю, об этом никто не узнал, кроме, конечно, самой Айлиш вер Нив и девяти старейших сестер. Люди думают, что мы с легкостью определяем, где и когда должна родиться новая ведьма, но на самом деле это очень сложная процедура, и по традиции ее проводят старейшие. А когда они выяснили, что Искра, освободившаяся после смерти сестры Бри вер Айрен, попала на Лахлин, решили не предавать этот факт огласке и поручили сестре Айлиш уладить дело.

— Но это же подло! — наконец выдавил из себя Бренан. — Это жестоко, не по-человечески! Ваша сестра Айлиш знала, что я ведьмак, но бросила меня на Лахлине, заставила моих родителей каждый день, каждую минуту рисковать собой, чтобы защитить меня от поборников. А если бы их разоблачили, то сожгли бы на костре вместе со мной. Ну разве так трудно было забрать на Абрад всех нас вместе — и меня с сестрой, и маму с отцом? Сейчас они были бы живы, я бы заботился о них… — Парень умолк, почувствовав, что на глаза наворачиваются слезы.

— Я не оправдываю сестру Айлиш, — после недолгого молчания заговорила Гвен. — Но могу понять ее мотивы. Главным для нее было спасти нашу новую сестру Шайну — духовную дочь и преемницу покойной сестры Бри. А вывезти с Лахлина одного ребенка намного легче, чем двух взрослых с двумя младенцами.

— Значит, ты поступила бы точно так же?

— Нет, я бы забрала вас двоих. Еще до того, как постучать в дверь, навела бы на всех присутствующих в доме чары забвения, стерла бы из памяти твоих родителей и повитухи все воспоминания о моем визите и вашем рождении, а еще наслала бы на всех троих долгий крепкий сон. Пока бы они проснулись, пока разобрались, что случилось, пока решали, что делать, — меня бы уже и след простыл. Но, — выражение красивого лица девушки посуровело, а в серых глазах застыл лед, — я бы ни за что, ни при каких обстоятельствах не открылась твоим родителям. Разумеется, они оказались исключительными людьми, но разве могла я знать об этом? Разве могла рассчитывать на встречу с ними в стране, где людей сжигают живьем за одно лишь наличие колдовского дара. В стране, где мужья доносят на жен, невестки — на свекровей, братья — на сестер, а падчерицы — на отчимов. Где девушки-простолюдинки отдаются знатным юношам из страха, что в случае отказа те натравят на них поборников, а слуги учатся грамоте лишь для того, чтобы записывать названия книг, которые читают их хозяева… Я, конечно, никогда не была на Лахлине, до сих пор не общалась ни с одним лахлинцем и знаю обо всем этом только из третьих-четвертых рук. Если же мои представления о твоих соотечественниках ошибочны, так и скажи — я извинюсь.

Бренан в замешательстве отвел взгляд:

— Они не ошибочны. Именно поэтому я выдаю свой акцент за кередигонский. Абрадцы не любят лахлинцев. А особенно — лахлинских колдунов.

— И это абсолютно понятно, потому что среди них много черных. Намного больше, чем среди выходцев из любой страны Абрада и остальных островов. Когда человеку с младенчества втолковывают, что колдовской дар исходит от Китрайла, а потом он в себе этот дар обнаруживает, требуется большая сила воли и ум, чтобы избавиться от привитых в детстве стереотипов и осознать, что способность к чарам не является ни добром, ни злом, это лишь инструмент управления природными силами, а выбор между Светом и Тьмой делаешь ты сам. Намного легче просто смириться с тем, что ты отродье Китрайла, открыть ему свою душу, призвать его на помощь — и если твой призыв будет искренним, он услышит тебя и пришлет тебе во сне демонов, которые подскажут, что делать, научат, как защищаться, предоставят доступ к Темной Энергии… — Гвен сокрушенно покачала головой. — Вот так и калечат людей тамошние порядки. Поэтому ты должен понять, что ни одна ведьма не рискнула бы забрать с Лахлина твоих родителей. Не торопись выносить сестре Айлиш обвинительный приговор, а лучше подумай о том, что она сделала. Не суди ее намерений, не рассматривай гипотетических вариантов, просто посмотри на результат. Твои родители потеряли дочь, но не горевали по ней, потому что не знали об ее существовании. Вместо этого у них остался ты — их единственный сын. Других детей они иметь не могли — ведь после рождения ведьмовской двойни женщина становится бесплодной. Без тебя им бы пришлось коротать свой век в одиночестве, а так с ними был ты, дарил им свою сыновнюю любовь и сам тешился их любовью и заботой. Из твоего рассказа я поняла, что вы были счастливы втроем; счастливы вопреки всей шаткости вашего положения, вопреки страху перед поборниками и их соглядатаями. Вот и скажи — хотел бы ты, чтобы тебя младенцем забрали у них вместе с сестрой?