Лорд-обольститель - Пола Куин

– Твой народ сейчас особенно нуждается в золоте, не так ли?

Гарет смотрел на нее так, как будто хотел что-то сказать. Но прежде чем он открыл рот, Танон отвела взгляд и продолжила:

– Я уже дала согласие на этот брак. Поэтому у тебя нет необходимости… – Он одним шагом покрыл расстояние между ними. Ее вновь окутал запах леса и кожи, исходящий от Гарета. Она заглянула в его глаза, окаймленные длинными ресницами. В их глубине горел огонь. – …Притворяться, будто ты… – Он поднес руку к лицу Танон, и слова застряли у нее в горле. Она широко открыла глаза. – Что ты делаешь?

Гарет нагнул голову и приблизил к ней лицо. На этот раз она не ошибалась – он собирался поцеловать ее! Танон едва дышала. Она знала, что ей следует отпрянуть, но его улыбка была такой восхитительной, такой знакомой… Гарет сначала просто коснулся губами ее рта, но прежде чем Танон успела опомниться и оттолкнуть его, назвать его негодяем за то, что у него хватило наглости поцеловать ее прямо тут, в коридоре замка, Гарет углубил поцелуй, лаская ее губы восхитительно нежными движениями, в которых ощущалась томительная страсть, отчего Танон едва слышно застонала.

Гарет медленно оторвался от нее и увидел глаза Танон, спрятанные в тени опущенных ресниц, ее полуоткрытый рот. «Боже правый! Это будет в тысячу раз труднее, чем я думал».

Глава 7

Танон сидела за столом отца и наблюдала за тем, как Гарет пил вместе с Херевордом Уэйком возле огромного очага. Уже подали ужин, а ее нареченный пока так и не подошел к ней.

Ее губы все еще трепетали от поцелуя Гарета. Танон чуть не прикоснулась к ним пальцами, вспоминая, как прекрасно это было. Прекрасно – и в то же время пугающе. Потому что поцелуй сломил ее защитные барьеры, и теперь она ощущала себя покорной игрушкой в руках Гарета.

У Элеоноры Фицдраммонд хватило духу трижды пройтись мимо Гарета, но, к облегчению Танон, он даже не посмотрел в сторону придворной дамы. Неужели Гарет и вправду отказал ей? Было бы ужасно влюбиться в человека, который ценил ее только за то, что с ее помощью он сможет обеспечить спокойное существование своему народу.

Танон очень хотелось бы не смотреть в его сторону так часто. Каждый раз, когда ее глаза устремлялись к Гарету, она замечала в нем что-то новое – например, то, как большой палец его руки гладил полированную поверхность кубка или как мягкая черная ткань рубашки облегала выпуклую мускулистую грудь. После таких волнующих открытий она тут же заставляла себя отвести взгляд. Но он опять возвращался к Гарету. Когда Танон наконец твердо решила направить внимание на что-нибудь более безопасное, их глаза встретились, и Гарет подмигнул ей.

– А что за рыцарь все время следует за принцем? – спросил дядя Данте ее отца. – Я видел на сегодняшнем турнире, как он обращается с мечом. Его приемы немного странные, но весьма впечатляющие.

– Он главный военачальник Гарета, – ответил Бранд, быстро посмотрев на Мэдока. – Его зовут Мэдокап… – Одно мгновение он вращал языком во рту, но быстро сдался: – infer, у них очень сложный язык. Я не могу выговорить его имя. Простое слово вроде «приветствую» превращается у них в «кифаркхион». Попробуй произнести его.

Ребекка, которая всегда сидела за столом семьи Ризанде, подняла салфетку ко рту и закашляла. Танон похлопала ее по плечу и протянула бокал с водой.

– Ну, как бы его ни звали, он уже три раза… – Данте, прищурившись, посмотрел на Мэдока, – поп, четыре раза посмотрел на тебя необыкновенно устрашающим взглядом, брат.

– Я думаю, он оскорбился из-за тех слов, что я сказал его господину вчера вечером.

Танон повернулась к отцу.

– Что ты ему сказал?

– В качестве отца его будущей супруги просто дал ему небольшой совет, – с мягкой улыбкой ответил ей Бранд.

Данте засмеялся, поскольку слышал, какой именно совет брат дал принцу Гарету. Он обернулся к жене, и на его щеках появились веселые ямочки.

– Бранд обзаводится врагами везде, где только появляется. Разве ты не счастлива, что вышла замуж за более добросердечного брата?

– Думаю, что она все же предпочла бы выйти замуж за более красивого. Oui, mabelle-soeur?[12] – И Бранд послал Джианелле завораживающую улыбку.

Вздохнув, Джианелла отправила в рот маленький кусочек жареной цапли.

– Я уже привыкла обходиться тем, что дала мне судьба, mon frere plus beau.[13]

Данте рассмеялся и прижался лицом к шее жены. Он прошептал ей что-то, Джианелла захихикала и шлепнула его салфеткой.

Танон наблюдала за ними взглядом, в котором читалось желание когда-нибудь обрести такое же счастье. Потом она посмотрела на их старшего сына, Роберта, на двух дочерей – Кэтрин и Кассандру и улыбнулась.

– Добрый вечер, милорды. – Голос Гарета прервал размышления Танон. Он стоял у их стола, а Хереворд выдвигал стул напротив Ребекки. – Дамы, – бархатным голосом добавил он, не сводя глаз с Танон.

Она принадлежит ему, и он не трудится скрывать этот факт. Но все же Танон искоса сквозь полуопущенные ресницы посмотрела на отца.

– Гарет, добро пожаловать к нашему столу, – проговорил Бранд с приятной, хоть и немного натянутой улыбкой. Он представил Гарету всех сидящих за столом, а потом откинулся на спинку кресла и подождал, пока Гарет сядет. – Извини, моей жены пока нет с нами. Она все еще наверху, ухаживает за двумя дочками. Они объелись медовыми пирогами.

– И ваша жена сейчас ухаживает за ними? – спросил Гарет, усаживаясь рядом с Танон. В его голосе звучало искреннее удивление.

– Конечно. – Бранд поднес ко рту бутыль с элем. – А что в этом странного?

– Мне рассказывали, – пожав плечами, проговорил Гарет, – что благородные женщины-норманнки не любят нянчиться со своими детьми. Вот почему их сыновья вырастают…

– Тебя ввели в ужасное заблуждение, – прервала его Танон, ее обидело, что он мог так плохо подумать о ее матери.

Гарет повернулся к Танон. Уголки его губ изогнулись.

– Прошу прощения за то, что я так поспешно выношу суждения о народе, которого не знаю.

Танон услышала иронию в его словах и призналась, что он был прав. Гарет как будто почувствовал это и послал ей улыбку – знак того, что не хотел с ней ссориться.

Данте протянул ногу под столом и толкнул ею пустое кресло, что стояло напротив него.

– Присаживайтесь, – предложил он рыцарю, стоявшему позади Гарета. Дружелюбная улыбка Данте стала еще шире, превратившись в провокационную ухмылку. – Вас ведь зовут Мэдок, oui?

– Спасибо, – ответил Мэдок, язвительно улыбнувшись ему в ответ. – Я предпочитаю стоять.

– Понятно. – Данте поднес к губам кубок. – Стоя вы кажетесь больше.