Ветер перемен - Корделия Биддл

Лиззи знала все эти названия, потому что им научил ее папа, он сказал, что все эти вещи – ценные и некоторые привезены из замков во Франции.

«Обюссонские ковры, – сказал папа. – Очень ценные. Трудно достать. Когда-нибудь эти вещи станут вашими, твоими и твоих сестры и брата… В Англии и Европе одно поколение передает свое имущество следующему, и только подумай, Лиззи, вот эти картины и эти вещи принадлежали одной и той же семье в течение сотен лет. Одной и то же семье!»

Лиззи знала, что на папу это производило огромное впечатление. Он гордился своими братьями и своим отцом, и она догадывалась, что для него Линден-Лодж, загородный дом их дедушки, был чем-то вроде замка, который останется в их семье на века.

– Фонтенбло, – прошептала Лиззи, но так, чтобы Джинкс и Поль не услышали. Они дети, им нет дела до королей и чудесных мест, где они жили.

– Версаль, – произнесла она. – Мария-Антуанетта. Лиззи как всегда была права: Джинкс и Поль этим не интересовались. Они не могли оторвать глаз от пробегавших внизу волн и прислушивались к нарастающему шуму за столом, зная, что сейчас для них самые лучшие времена. Самые счастливые дни, какие только будут во всей их долгой жизни.

– Уитни, не смей больше рассказывать этой ужасной истории! – подначивала Юджиния. – Что подумает наш новый гость?!

Юджиния была решительно настроена втянуть лейтенанта Брауна в разговор. За изысканным столом он чувствовал себя не в своей тарелке. Его смущали все эти вилки, ложки, бокалы для вина, бокалы для шампанского и это изобилие тарелок: сменная тарелка, закусочная тарелка, суповая тарелка, тарелка для второго блюда, тарелка для масла и севрские подставки для карточек, которые Юджиния поставила перед каждым гостем.

«Джейн» – значилось на одной. «Густав» – для сидевшего напротив. «Уитни» – с рисунком трех книг, на обложке каждой из которых стояла буква «Р», «Лизабет» – с нарисованной на карточке леди, пудрящей носик и смотрящей в зеркальце.

Но Юджиния не знала имени лейтенанта, и ей не хотелось спрашивать Джорджа. Присутствие молодого человека было как-то связано с бизнесом, а в эту сферу вход ей был заказан. Но сейчас Юджиния пожалела, что не задала вопроса мужу. Не осталось ничего другого, как написать «Лейтенант» или «Наш гость».

– Уитни, ты не можешь рассказывать истории про то, как я была маленькой девочкой. Что подумают дети?

Юджиния жестом дала понять, что отказывается от второй порции супа «Леди Керзон», и посмотрела на дверь. «Интересно, почему задерживается Джордж». Она тянула с первым блюдом, сколько позволяло приличие, но вот Хиггинс обносит гостей супницей во второй раз, а никаких признаков мужа и Бекмана нет.

– И вообще, Уит, – добавила она, заставив мысли вернуться к гостям. – Ты на одиннадцать лет моложе меня и знаешь обо мне только понаслышке.

– Нет, он может рассказывать истории, мама! – выкрикнул Поль, перевозбудившийся от сидения за столом вместе со взрослыми и переполненный собой, как это может быть с пятилетним малышом. Он откусил большой кусок уже от второй булочки и после этого совершил святотатство, заговорив с полным ртом. – Кузен Уит по-смешному рассказывает их!

– Кузен Уитни смешно рассказывает истории, – машинально поправила сына Юджиния. – И Поль, ты что, забыл, что нельзя разговаривать с полным ртом? Ты ешь слишком много хлеба. Испортишь аппетит.

Слова вылетали сами по себе.

Затем Юджиния обратилась к Хиггинсу, старшему дворецкому:

– Мы немножко повременим с рыбой, Хиггинс. Мистер Экстельм пожалеет, что пропустил ее.

Пока дворецкий передавал это приказание другим слугам, Юджиния осмотрела стол, приняла светское выражение лица и сказала себе, что дело – прежде всего и что хорошая жена радуется всему, что делает муж.

– Ну, знаешь, Поль, кузен Уит никогда не рассказывает эту историю правильно. – Юджиния попыталась рассмеяться. – Во всяком случае, я не совсем свалилась в воду. Видишь, Уитни, чего ты наговорил.

Ее глаза снова метнулись к двери. «Это наш праздничный первый вечер вне Филадельфии, – подумала она. – И вот, мы уже закончили первое, а Джорджа все нет и нет».

– Поль, – Юджиния произнесла это более резко, чем хотела, – оставь место для ужина.

Но Поль уже разошелся вовсю.

– Расскажи про каноэ, кузен Уит, и как мама свалилась в тину, и все на пристани…

– Вы ведь сказали, мой муж обещал спуститься через несколько минут, не так ли лейтенант? – прервала его Юджиния, тут же улыбнувшись, как она считала, с самым беззаботным видом. «Ах, эти забывчивые мужчины! – должно было сказать ее лицо. – Вот с чем нам, женам приходится смиряться!»

Но ее притягивали голубые глаза лейтенанта Брауна, они видели ее насквозь. Можно было подумать, будто он видел все: и дни рождения с поникшими свечками на праздничном пироге, прогулки в зоопарк, которые так и не состоялись, походы для запуска воздушного змея, которые все откладывались и откладывались, потому что папа закрылся в своем кабинете со спущенными шторами, слишком «усталый», чтобы слышать детский шум и видеть, как они прыгают от радости. Юджиния почувствовала, как краснеет, и опустила глаза. «Нет, это не потому, что он чужой человек, – сказала она себе. – Дело совершенно в другом».

– Да, мэм. Мистер Бекман сказал, что они идут, – ответил Браун. И тоже отвел глаза.

– Расскажи про зонтик, кузен Уит, – не унимался Поль, – и как мама гонялась за мистером Харрисом и хотела треснуть его по голове за то, что он смеялся, и как ты…

– Поль, все, хватит! – еще резче, чем до этого, прикрикнула на него Юджиния. Лиззи и Джинкс обменялись через стол только им одним понятными знаками. Миссис Дюплесси погрузилась в изучение деталей канделябра в виде виноградной лозы, а ее муж пробормотал что-то вроде «Суп «Леди Керзон» – отменный суп»… Один только Поль, казалось, не замечал перемены в настроении матери.

«Конечно же, это Бекман виноват, – со злостью решила Юджиния. – Пора бы мне знать. Если бы не этот противный человек, Джордж был бы на месте вовремя». Она подняла глаза, встретилась с глазами Брауна и быстро посмотрела в другую сторону.

Ну, конечно, мистер Бекман! – воскликнула она, чтобы прогнать свои мысли. – Легче отнять у кошки мышку, чем уговорить мистера Бекмана на минутку забыть о бизнесе.

Она повернулась к доктору Дюплесси, своему партнеру по обеденному столу слева. Ее спасет бабушкино средство.

«Если ничего не помогает, Юджиния, – бессчетное количество раз повторяла бабушка, – перемени обстановку, переменись. Неприятности можно скрыть, пожав плечами». Но бабушка говорила также, что «для того чтобы пережить трудную супружескую ночь, нужно вспомнить про себя все, что подавалось на стол за неделю».