Крылья в багаже. Книга вторая - Марина Васильевна Ледовская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем временем Коля ждал шофера. Сегодня занятие было необычным, обсуждали снимки с природной стихией — ливень, зигзагообразная молния. Учитель подобрал целую серию фотографий на эту тему и очень подробно говорил о каждом. Словно по желанию за окном вскоре пошел дождь. Весь день было облачно, но тучи, подгоняемые порывистым ветром, собрались лишь к вечеру, крупные капли самоотверженно кидались на землю, разбивались там об асфальт, оставляя после себя мокрые пятна. Некоторым нравится дождь, они находят в нем успокоение, возможность помечтать, пребывая во влажной меланхолии, не тревожимой насущными проблемами. Корсо нравился дождь своими размытыми красками, которые смешиваясь друг с другом, сами придумывали сюжеты и словно показывали иную картину мира.
А дождь тем временем все больше набирал силу, где-то агрессивно громыхал гром, воздух совсем потерял прозрачность. От ливня и испарений он стал белой стеной, практически парализовав движение на улицах. Корсо приоткрыл окно, дав ливню явнее обнаружить свое присутствие — дохнуло влажностью, усилился стук по подоконнику.
Всецело увлеченный занятиями, Коля совсем забыл о времени, когда сам учитель, мельком глянув на часы, заметил, что скоро за мальчиком приедут. Коля собрал свой рюкзачок, сел на краешек стула и принялся терпеливо ждать. Каждый раз он с сожалением покидал дом учителя, здесь было уютно, мягкий свет напольной лампы, потрескивающий камин, который мистер Корсо часто зажигал в сырые лондонские вечера, и даже когда было тепло. Он мерз в Англии, нередко вспоминая о своей солнечной Италии. Коля украдкой рассматривал разные безделушки и фигурки на полках, учителю их дарили ученики и друзья, и конечно, в студии было великое множество фотографий — на стенах, на столах, в рамках, даже на полу, сложенные в папки и альбомы. И еще книги. Они стояли в большом шкафу, почти все мировая классика. Некоторые корешки книг были потрепаны временем и пользованием, другие высокомерно блестели золотым тиснением. Тяжелые фолианты находились в самом низу — чтобы было легче снимать с полок.
Коля любил в этом доме каждую мелочь, каждый штрих. Здесь всегда был беспорядок, который так раздражал бы отца, смешение стилей и красок, который он посчитал бы моветоном, но именно здесь жила сама доброта, забота, участие, внимание, да и просто хороший человек.
Мальчик сидел на стуле, смотрел на резные стрелки настенных часов и ждал. Когда стрелки переползли назначенное время и пробежали еще пару кругов, Коля бросил взгляд на свои часы: так и есть, шофер опаздывал.
— Может быть, позвонить вам домой? — учитель тоже смотрел на часы.
— Нет-нет, — решительно отказался мальчик. Он с волнением следил за стрелками и с тайным трепетом надеялся, что Бен сегодня вообще не приедет. И тогда можно будет остаться у учителя на всю ночь, а утром учитель вполне сможет проводить его в школу. Вот было бы здорово! — Бен просто немного задерживается. Наверное, из-за ливня. Звонить домой не надо, — он сделал паузу, — отец будет сердиться, Бену попадет. Надо подождать.
— Ну, хорошо, — согласился учитель, — подождем Бена. Наверняка, он вот-вот подъедет.
Прошло еще пять минут, Коля, как завороженный, смотрел на часы: впервые время было с ним солидарно, у него словно появилось чувство сострадания к мальчику, оно безвозмездно дарило мальчику секунды, потом минуты, обещало что-то необыкновенное, волнуя сердце. Каждый раз ему так не хотелось отсюда уезжать, каждый раз в душе он придумывал предлоги, даже самые нелепые, которые позволили ли бы ему остаться, но он твердо знал, что его не станут слушать. Но сегодня случилось чудо: Бен не приехал. Коля посмотрел на одну из фотографий на стене, там, внизу, стояла дата. «Если в сумме получится четное число, — подумал он, — то Бен вообще не приедет». И стал считать. Число оказалось четным…
— Мистер Колин, вы любите тайны? — неожиданно спросил учитель. — А хранить их умеете? Уверен, что да, — он подмигнул.
— Могу поклясться, сэр! — отчеканил мальчик.
— Хорошо, — одобрил Корсо, — пока ваш шофер добирается сюда, наверное, из-за ливня проблемы на дорогах, мы поднимемся на второй этаж студии, и я вам кое-что покажу.
Ни один из учеников Алессандро Корсо не поднимался на второй этаж по узкой лестнице с потертыми перилами, никто из них и понятия не имел, что там маэстро буквально несколько недель назад впервые за много лет взял в руки кисти и краски. Он так давно не прикасался к холсту, что уже стал опасаться: не разучился ли рисовать? Все это было совсем в другой жизни, нет, даже не в той, итальянской, где жил и работал талантливый фотограф. Это было еще раньше. Когда он вот таким мальчиком, как Колин, стал учиться живописи. Он проникал в сущность этого ремесла, старательно изучая все тонкости, он часами рассматривал репродукции картин признанных художников. Он горел страстью при одной мысли о том, что у него есть теперь возможность хотя бы немного прикоснуться к их тайне. И теперь Корсо опять ощутил эту страсть. Он не говорил об этом ни с кем, но сегодня, наконец, захотелось поделиться с самым своим любимым учеником, кроме всего, этот мальчик умел чувствовать, как никто другой, у него было трепетная душа ребенка и грусть взрослого человека.
— Смотрите, — Корсо откинул кусок ткани, и взору Коли предстала картина: за стеклом витрины магазина находилось великое множество глиняных игрушек, у каждой свой характер, образ, они словно на миг замерли каждая в своем движении, кто-то даже в танце. Но самым удивительным было не это — в отражении стекла угадывалось отражение девушки. Она с интересом рассматривала фигурки игрушек, а ветер трепал ее белокурые волнистые локоны. Все это было так красиво и так просто, что дух захватывало, картина просто дышала настроением, какой-то особой лиричностью, к тому же она была по-настоящему объемной.
— Нравится? — спросил учитель, он стоял у мальчика за спиной.
— Очень, — выдохнул Коля.
— В таком случае, мой юный друг, следующее занятие посвятим живописи? Расскажу много интересного. Надеюсь, вы не против?
Это был самый замечательный вечер в его жизни. Бен так и не приехал, ливень уступил место простому лондонскому дождю, который ритмично стучал по карнизам, а затем и вовсе прекратился. Учитель и ученик сидели возле камина, пили чай со сдобным печеньем и чувствовали себя самыми счастливыми на свете. Им казалось, что время остановилось, здесь и сейчас: оно грелось в танцующих языках пламени, отражалось в рамках фотографий, что висели
