Если любишь — поверь… - Тина Уэлш

— Теперь я точно знаю, что ты лжешь. — Кэрол улыбнулась, но ее улыбка была скорее похожей на гримасу. — Если бы она была такой, как ты говоришь, как бы она могла познакомиться с Джеффри Вудстоуном, человеком, принадлежащим к высшим слоям общества?

— Их познакомил его друг, служивший в полиции. Он представил ее Джеффри как жертву, пострадавшую при очередной уличной разборке. Насколько я понимаю, даже с синяками и в растрепанном виде она выглядела невинно и очаровательно. Джеффри влюбился без памяти, хотя был в два раза старше, и женился. Очень тривиальная история: богатый респектабельный джентльмен пытается наставить на путь истинный беспомощную молодую женщину и открывает перед ней другую жизнь. Но вместо элементарной благодарности уже через два года она променяла его на молодого врача. — Эдвин залпом допил бокал и тыльной стороной ладони вытер губы. — Какой она была, такой и осталась.

14

Кэрол в жизни ни одного живого существа пальцем не тронула, да и саму ее родители ни разу не ударяли: Стефания отличалась редкой выдержанностью и тактом.

Тем не менее после слов Эдвина рука Кэрол невольно поднялась, и звонкий звук пощечины разорвал ночную тишину.

Эдвин не шелохнулся, и на его лице не отразилось ничего. Он только прямо посмотрел ей в глаза и тихо произнес:

— Правда от этого не перестанет быть правдой, Кэрол.

— Все это неправда. Просто не может быть правдой. Ты ошибаешься. — Ее долго сдерживаемые чувства хлынули наружу.

Ей захотелось плакать, кричать и крушить все, что попадет под руку. Услышанное ошеломило и надломило ее.

— Все было именно так. Кроме моих слов есть множество других свидетельств. Например, письмо, которое она оставила, убегая из дому, и другие письма, где она просит Джеффри согласия на развод и разрешения Стэнли удочерить тебя. Все они сохранились.

— Нет! Ты просто защищаешь Джеффри. Правда заключается в том, что в его возрасте он не хотел иметь ребенка. Вот почему моя мать оставила его.

Кэрол цеплялась за соломинку, не желая признать очевидное, и Эдвин, не упуская шанса, спросил ее в лоб:

— Значит, именно поэтому, женившись на моей матери четыре года спустя, он не сделал ничего, чтобы предотвратить появление Флоренс? И почему, скажи на милость, он усыновил меня, двенадцатилетнего мальчишку, переживавшего тяжелый подростковый возраст?

Кэрол отвернулась. Мысли роем кружились у нее в голове. Из отдаленных уголков памяти начали всплывать отдельные детали из жизни матери, на которые она привычно не обращала внимания, и наполняться новым содержанием.

Стефания не брала в рот ни капли спиртного, даже ликера, и не переносила людей, злоупотребляющих зеленым змием. Она много занималась благотворительностью, особенно помогала женщинам, подвергнувшимся насилию. Она же настояла на том, чтобы Кэрол поступила в колледж, так как сама она в юности не закончила даже среднюю школу, и ее это очень задевало. Она много занималась собственным образованием и в результате получила степень бакалавра изобразительного искусства.

— Ну? — спросил терпеливо ждавший Эдвин. — Так что же ты думаешь о Джеффри в конце концов, Кэрол?

— Не знаю. — Она спрятала от него наполнившиеся слезами глаза. — Я только хочу знать, почему он не стал бороться за меня.

Эдвин приподнял ее лицо за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.

— Он совершил ошибку, позволив своей гордости диктовать поступки. Когда он опомнился, было уже поздно. Уильям Стэнли стал твоим отцом. Он любил тебя тогда, любит и сейчас. Именно поэтому, боясь огорчить тебя и разрушить твой покой, он и не хотел рассказывать тебе правду о матери и омрачать твою память о ней.

— Моя несчастная мать! — горько вырвалось у нее. Голая неприкрытая правда больно ударила ее в самое сердце. Стефания Стэнли — изысканная женщина, жена преуспевающего врача, великолепная хозяйка. Добропорядочная гражданка, вся жизнь которой оказалась построенной на лжи. А я верила каждому ее слову!

Услышав признаки истерики в ее голосе, Эдвин обнял ее за плечи и привлек к себе, хотя она и попыталась сопротивляться.

— Не надо, — ласково произнес он и нежно стал гладить ее обмякшую спину. — Не надо так переживать. Ты ведь ни в чем не виновата. Ты просто оказалась жертвой этой ситуации.

— Нет, — всхлипнула Кэрол. — Зачем только ты мне все рассказал! Я тебя ненавижу, Эдвин Трейси.

— Я сам себя ненавижу, — угрюмо ответил он. — Я не хотел тебе ничего рассказывать. Кэрол, дорогая, ну перестань так плакать. Ты можешь заболеть, если не остановишься.

— Мне все безразлично! — Она подняла к нему заплаканное лицо. — Ты себе представить не можешь, как у меня внутри стало пусто и противно! Я сама себе противна.

— Ты не можешь так говорить о себе. — Он обхватил ее лицо ладонями и заговорил внезапно охрипшим голосом: — Ты — самая прекрасная и… желанная!

Он прильнул к ее губам так страстно, словно собирался выпить всю боль, которую причинил ей. Его поцелуй был таким нежным и глубоким, что внутри нее зародилась искра огня, разгоравшаяся с каждым мгновением и наполнявшая ее теплом.

Она ощущала прикосновения его рук у себя на шее, плечах, на спине и чувствовала биение его сердца. Из его глаз, казалось, лился мощный поток света, разгонявший тьму, сгустившуюся вокруг нее. Пламя внутри нее разгоралось все сильней, и кровь быстрее понеслась по венам. Ужас последних минут отступил. Все страшные детали, открывшиеся ей, съежились в этом огне и отступили куда-то далеко-далеко, оставив жадное желание принадлежать ему, принадлежать так, как будто на свете вообще нет никаких других женщин, кроме нее. Она хотела быть любимой честно и открыто, если не вечно, то хотя бы в это мгновение.

Ее руки сами потянулись к перламутровой застежке платья и легко справились с нею.

Он поймал ее пальцы, сильно сжал их и прижал к своей груди.

— Сейчас не время поддаваться импульсивному чувству. Ни ты, ни я не владеем собою.

— Я не хочу размышлять. Я хочу… чувствовать, чтобы исцелиться. — Она мягко поцеловала его в шею и со вздохом прошептала: — Помоги мне, Эдвин.

— Никогда не начинай дело, если не уверен, что закончишь его… — начал было он длинную тираду, но страстный стон вырвался у него поневоле — Кэрол наклонилась и кончиком языка обвела вокруг его левого соска. Тяжело дыша, он все-таки спросил: — Но ведь ты не хотела, чтобы мы занимались любовью.

— А теперь хочу. — Ее пальцы легко пробежали по бороздке темных волос на его груди.

— Но правда о прошлом не станет другой. Ничего не изменится.