Отступник. Изгнанник. Воин - Роберт Энтони Сальваторе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При упоминании Паучьей Королевы искра воспоминания пробежала по лицу духа.
– О нет! – отверг его дух. – Джинафе все вспомнила. – Ты не должен был делать этого, мой уродливый сын!
– Это только маскировка, – прервал ее Альтон.
– Я должна тебя покинуть, – продолжал дух Джинафе, нервно оглядываясь вокруг. – Ты должен меня отпустить.
– Но мне нужно кое о чем тебя спросить, Мать Джинафе.
– Не называй меня так! – пронзительно закричал дух. – Ты не понимаешь! Я в немилости у Ллос….
– Прошу…. – равнодушно прошептал Мазой, ничуть не удивившись.
– Только один ответ! – потребовал Альтон, отказываясь упустить еще одну возможность узнать имена своих врагов.
– Быстрее! – пронзительно крикнул дух.
– Назови Дом, который уничтожил Де Виров.
– Дом? – Джинафе подумала. – Да, я помню ту ужасную ночь. Это был Дом….
Дымовой шар лопнул и потерял форму, образ Джинафе исказился, и последние ее слова превратились в неразборчивое бормотание. Альтон вскочил с места.
– Нет! – закричал он. – Ты должна сказать мне! Кто мои враги?
– Может быть, я подойду на эту роль? – сказал дух совершенно другим голосом и таким властным тоном, что Альтон побледнел.
Перед Альтоном возникло уродливое существо, которое своим уродством превосходило даже Безликого. Отвратительнее не могло быть на Материальном уровне.
Альтон, конечно, не был священником и никогда не изучал религию дровов, кроме основных догматов, которым учили мужчин этой расы. Однако он тут же узнал существо, парящее перед ним, ибо оно появилось в виде сочащейся каплями скользкой палки из расплавленного воска: это была йоклол, прислужница Ллос.
– Как ты смеешь мешать мучениям Джинафе? – прорычала йоклол.
– Проклятье! – прошептал Мазой, медленно сползая вниз, под черную скатерть стола.
Даже он, со всеми своими сомнениями относительно Альтона, не ожидал, что его изуродованный наставник накличет на них такое.
– Но…. – заикнулся Альтон.
– Никогда больше не беспокой этот уровень, жалкий маг! – ревела йоклол.
– Я не пытался войти в Бездну, – робко возразил Альтон. – Я только хотел поговорить с….
– С Джинафе! – проворчала йоклол. – Впавшей в немилость жрицей Ллос. И где же ты, глупец, ожидал увидеть ее дух? Резвящимся на Олимпе с фальшивыми богами наземных эльфов?
– Я не думал….
– А ты думаешь когда-нибудь? – огрызнулась йоклол.
«Не-а», – про себя ответил Мазой, стараясь оставаться незаметным.
– Никогда больше не беспокой этот уровень, – в последний раз предупредила йоклол. – Паучья Королева беспощадна, она не терпит надоедливых мужчин!
Текучее лицо создания вдруг полыхнуло и раздулось за пределы дымового шара. Услышав булькающие, бурлящие звуки, Альтон вместе со стулом откинулся к стене, подняв перед собой руки, словно защищаясь. Рот йоклол невероятна широко раскрылся и изрыгнул град каких-то маленьких предметов. «Камни?» – в недоумении подумал безликий маг. И тут один из предметов ответил на его молчаливый вопрос.
Он прилип к черному одеянию Альтона и пополз вверх к его открытой шее. Пауки.
Волна восьминогих насекомых ринулась под небольшой столик, заставив Мазоя откатиться в противоположную сторону. Он с трудом поднялся на ноги, обернулся и увидел Альтона, отчаянно топающего ногами, шлепающего себя по телу, стараясь отделаться от этих ползучих тварей.
– Не убивай их! – крикнул Мазой. – Убивать пауков запрещено свя….
– Пусть все священницы и их законы провалятся в Девять Проклятых Кругов! взвизгнул в ответ Альтон.
Мазой пожал плечами, беспомощно соглашаясь, пошарил под складками своего платья и вытащил тот самый самострел, из которого много лет назад был убит Безликий. Он сравнил мощь этого оружия и крошечных паучков, ползающих по всей комнате.
– Чересчур мощное? – вслух спросил он и, не услышав ответа, снова пожал плечами и выстрелил.
Тяжелая стрела, словно ножом, резанула плечо Альтона, оставив глубокий след. Маг уставился на свое плечо, потом с отвратительной гримасой повернулся к Мазою.
– У тебя на плече был паук, – объяснил студент. Выражение лица Альтона не смягчилось.
– И спасибо не скажешь? – проворчал Мазой. – Глупый Альтон, все пауки на твоей стороне комнаты. Помнишь?
Он повернулся, чтобы уйти, и крикнул через плечо:
– Хорошей охоты!
Он протянул руку к двери, но как только его пальцы коснулись ручки, поверхность портала превратилась в образ Матери Джинафе. Она широко улыбнулась, слишком широко, и невероятно длинный и мокрый язык высунулся и лизнул Мазоя в лицо.
– Альтон! – взвизгнул он, отпрянув к стене, подальше от этого липкого языка.
Он увидел, что маг занят заклинанием. Альтону с трудом удавалось сосредоточиться, поскольку рой пауков продолжал взбираться вверх по его платью.
– Ты уже мертв, – равнодушно заметил Мазой, покачав головой.
Преодолевая отвращение к этим карабкающимся тварям, Альтон упорно придерживался строгого ритуала заклинания и заставил себя довести его до конца.
За все годы учения Альтон никогда бы не поверил, что способен на такое; он посмеялся бы, если бы кто-то хотя бы упомянул об этом. Теперь же это казалось ему более предпочтительным уделом, чем ползучая смерть, насланная йоклол.
Он бросил к своим ногам огненный шар.
* * *
Голый и безволосый, Мазой добрался наконец до двери и кубарем выкатился из этого ада. Объятый пламенем учитель выбежал за ним, сдирая со своей спины клочья горящей одежды.
Пока Мазой наблюдал, как Альтон смахивает с себя последние языки пламени, приятное воспоминание мелькнуло вдруг в его голове, и он выразил словами единственную мысль, занимающую его в данный момент:
– Лучше бы я убил его, когда он был опутан паутиной.
* * *
Немного погодя, когда Мазой вернулся в свою комнату и к своим занятиям, Альтон надел декоративные металлические браслеты, по которым в нем узнавали учителя Академии, и вышел из Магика. Он направился к широкой пологой лестнице, спускающейся от Брешской крепости, и сел на ступеньку, глядя на панораму Мензоберранзана.
Но даже вид города не мог отвлечь Альтона от мыслей о последней неудаче.
Шестнадцать лет он отказывался от всех других мечтаний и амбиций, поглощенный поисками виновного Дома. И все шестнадцать лет он терпел неудачу.
Интересно, сколько еще можно разгадывать эту шараду, сохраняя присутствие духа? Мазой, его единственный друг (если, конечно, Мазоя можно назвать другом), прошел уже больше половины курса в Магике. Что будет делать Альтон, когда Мазой закончит учебу и возвратится в Дом Ган'етт?
– Вероятно, я буду тянуть лямку еще несколько столетий, – вслух сказал он, – только для того, чтобы быть убитым отчаявшимся студентом, как я…. как Мазой убил Безликого. Может, этот студент обезобразит себя и займет мое место?
Альтон не сдержал иронического смеха, вырвавшегося из его безгубого рта при мысли о вечном «Безликом учителе» Магика. В какой момент у матери-хозяйки Академии возникнут подозрения? Через тысячу лет? Через десять тысяч?
