Шесть извилин под фуражкой - Михаил Серегин

– Домна Мартеновна? – с удивлением спросил он. – А вы что тут делаете? Опять Леху пришли навестить?

Домна Мартеновна подняла на курсанта глаза и долгое время пыталась разглядеть в темноте, кто же это ее спрашивает.

– А вы, собственно, кто будете? – наконец медленно спросила она.

– Я однокурсник Лехи Пешкодралова, – объяснил Веня. – А вы почему здесь в такой час бродите?

– Я не брожу, а брошечку свою ищу, – поднимаясь с травы и отряхиваясь, деловито заявила Залипхина. – Не думала, что в школе милиции на человека могут напасть. Мне казалось, что здесь самое безопасное место в городе. Ужас, какой ужас! – театрально заломив руки, возопила она.

– Так вот кто, оказывается, брошку потерял. А это, случайно, не ваша? – Веня протянул ей на раскрытой ладони брошку.

– Ой, нашлась! – обрадовалась Домна Мартеновна. – Как же долго я ее искала, все глаза проглядела, все коленки истерла, пока по траве ползала.

– Ну вот, а я-то думал, что это преступники потеряли, – расстроился Веня. – Знал бы, что эта брошка Залипхиной принадлежит…

– Слушай, – перебила его Зося, – а как она умудрилась брошку потерять?

– А, – махнул рукой Кулапудов, – наверное, опять Леху выслеживала, вот и не заметила, как потеряла.

Хотя молодые люди разговаривали очень тихо, однако слух у Домны Мартеновны оказался превосходным, она услышала последние слова, при этом лицо ее приобрело брезгливо-отчужденное выражение.

– Вот еще, стала бы я этого ребенка выслеживать, – заявила дама. – Он еще не дорос и не заслужил такой красивой и умной женщины, как я. К тому же он мне теперь не нужен, мое сердце отныне принадлежит настоящему сильному и смелому мужчине. Пусть он не так красив, зато полон мужества и нерастраченной любви.

– Интересно, где вы такого нашли? В наше время сильных и смелых мужчин, да еще и полных нерастраченной любви почти не осталось, – совершенно искренне посетовала Зося, но Веня кинул на нее такой осуждающий взгляд, что она тут же смутилась и замолчала.

– Где нашла? – переспросила Залипхина. – Как это ни странно, здесь же и нашла. Теперь он мой на веки вечные. Он будет моим пленником, моим рабом и повелителем. А я буду ему верна до конца своих дней, вот, – она с вызовом посмотрела на ребят. – А теперь мне пора.

– Стойте, стойте, – остановил ее ничего не понимающий Веня. – А если мы вас к начальству отведем? – пригрозил он.

– Отводите, – нисколько не испугалась Домна Мартеновна. – Я все равно вашего начальства не боюсь. А если захочу, то они все у меня под каблуком будут, – добавила она, развернулась и с гордым видом направилась к воротам.

– Вот это да! – пораженно выдохнул Веня, оправившись от первоначального шока. – Я всегда знал, что у Залипхиной с головой плохо, но чтобы до такой степени!

– А мне ее жалко, – сочувственно вздохнула Зося. – Просто ее никто никогда не любил. Я бы, наверное, тоже с ума от такого сошла.

– Ну, тебе это никак не грозит, – улыбнулся Вениамин.

– Правда? – не поверила девушка, поднимая на парня полные надежды глаза.

И тут произошло то, что обычно и происходит в жизни: встретились сначала их взгляды, потом переплелись руки, ну а потом друг друга нашли и губы. Для этих двоих окружающий мир на какое-то время перестал существовать.

ГЛАВА 8

Курсанты из группы Мочилова вернулись в свою в комнату, находясь в самом отвратительном настроении. Каждый из них думал над тем, куда мог подеваться их руководитель, а главное, кто мог покуситься на его свободу или жизнь. Федя продолжал себя ругать за неосмотрительность, проявленную вчерашним вечером, близнецы Утконесовы предлагали возможные кандидатуры на роль преступников из ближайшего окружения Мочилова.

Леха Пешкодралов, вспомнив о жене Глеба Ефимовича, впал в философские размышления о коварности и неверности таинственной женской души. Дирол же думал о том, куда мог подеваться Веня Кулапудов, ведь он всех строго-настрого предупредил, чтобы явились вовремя на отчет к Ворохватову, а сам не пришел, что Саньке казалось очень странным.

Беспокойство Зубоскалина за Веню еще больше усилилось и передалось всем остальным курсантам, когда в их комнате на столе обнаружилась записка следующего содержания: «Я на задании, к отбою не ждите. Веня».

– Какое еще задание? – недоумевал Санек.

– Наверное, очень важное, – предположил Антон Утконесов.

– Что-то не слишком-то на него это похоже, – засомневался Дирол. – Вообще-то, мне кажется, что один он бы на задание не пошел.

– Знаю я, какое это важное задание, – вернулся от своих невеселых мыслей Леха. – К Зосе он на свидание побежал, а это его до добра не доведет.

– Почему? – одновременно удивились Андрей и Федя.

– Потому что женщины коварны и лживы, – глубокомысленно изрек Пешкодралов.

– Что с ним? – обратился Андрей к Ганге.

– Разочарование в любви, – вздохнул Федя. – Не везет ему с женщинами.

– А-а, – понимающе протянул Андрей. И пусть на самом деле он ничего не понял, но выяснять дальше не стал.

Ганга подошел к своей кровати, лег на нее прямо в одежде и, вздохнув, сказал:

– В общем, я думаю, что все наши предыдущие действия были неправильными, а потому результатов не принесли.

– Ты это о чем? – вскинулся на него Дирол.

– Не там мы ищем, – пояснил Федя. – Помните, что Мочила говорил о методах поиска преступника?

– Нет, – дружно ответили курсанты.

– Он говорил, что преступник всегда находится под носом, нужно только внимательно оглядеться вокруг, а не искать его в числе второстепенных лиц. Понятно?

– Если честно, то не совсем, – проговорил Санек.

– Хорошо, буду объяснять по-другому. – Федя уселся на кровати, оглядел ребят и менторским тоном продолжил: – Скажите мне, господа курсанты, с чего обычно начинается следствие?

– С наличия состава преступления, – нерешительно предположил Антон.

– Хорошо, – словно профессор перед студентами, кивнул Ганга. – А еще?

– С поиска улик, – продолжил Андрей.

– Еще, – потребовал Федя.

– С опроса свидетелей и тех, кто видел убитого или похищенного последним, – после долгих размышлений наконец высказался Дирол.

– Вот, молодец, – похвалил его Федя. – А кто видел Мочилу последним?

– Ну, мы видели, – припомнил Андрей. – Ты видел, а еще Смурной с Садюкиным тоже видели. Но ведь мы-то не похищали Глеба Ефимовича.

– Не похищали, – согласился Федя.

– Тогда остаются Садюкин и Смурной. Точно, как же это мы о них сразу не подумали, – обрадовался своей догадке Андрей. Вот кого в первую очередь проверять надо.

– Ну, это у вас совсем крыша поехала, – возмутился Дирол. – Зачем Смурному или Садюкину покушаться на жизнь и свободу Глеба Ефимовича?

Ответа на этот вопрос никто дать не сумел, а потому в комнате на несколько минут воцарилось молчание. Курсанты размышляли над тем, зачем же действительно могло понадобиться физруку или Володе Смурному похищать капитана.

– А я знаю, – неожиданно подал голос молчавший до сих пор Пешкодралов.

Все взоры немедленно обратились к нему.

– Что ты знаешь? Ну же, не тяни, – поторопил его Дирол.

– Знаю, почему Смурной мог таить зло на Глеба Ефимович. Вы сами подумайте, он всего год назад окончил школу милиции. Так?

– Так, – кивнули остальные.

– А значит, Мочилов и его учил. Так?

– Так.

– А раз он его учил, то и наказывал тоже, – высказался Леха и окинул взглядом друзей.

Те сидели с непонимающими выражениями на лицах и смотрели на Пешкодралова, как на сумасшедшего. Леха от этих взглядов расстроился, но тут же вновь воспрянул духом и постарался объяснить свою мысль более доходчиво.

– Глеб Ефимович Смурного наказывал, а тот на него обиделся и эту обиду затаил. Он и в школе милиции наверняка остался только для того, чтобы осуществить свою страшную месть бывшему учителю. И вот этот день настал. – Голос Лехи постепенно приобретал зловещие интонации, от чего у присутствующих в комнате по спине пробежал неприятный холодок, а Пешкодралов тем временем продолжал: – Что может быть лучше дня, выбранного для мести, чем день рождения врага? И вот Смурной, напоив капитана, сделал вид, что отправился домой, а сам подкрался потихоньку, стукнул Мочилу палкой, а тело его спрятал.

– Вот это да! – вытаращив глаза внимал Пешкодралову Антон Утконесов. Однако его брат такого доверия к сказанному Лехой не разделял. Он иронично усмехнулся и сказал:

– Да, хорошо говоришь, только как-то неправдоподобно.

– Не хочешь, не верь, – мгновенно ощетинился Пешкодралов. – Просили версию, я вам ее и выложил.

– Нас Мочила тоже частенько наказывал, но у нас же не возникало желания похитить его или убить, – продолжал стоять на своем Андрей.

– Э-э, плохо ты, значит, людей знаешь, – откликнулся Пешкодралов тоном умудренного жизнью человека. – Люди-то все разные. Может, у Смурного патологическая обидчивость?… Я слышал, что такое бывает. Стоит такому человеку даже хоть слово не совсем вежливое сказать, – и все, можешь считать себя его кровным врагом и ждать мести.