Пуля уже в пути - Игорь Рябов

— Нет, не думаю, — покачал я головой. — Но меня волнует, как ты в таком затрапезном виде собираешься шляться по городу, не привлекая к себе внимания. Это до первого полицейского, или как они тут у них называются…

— У них оборванцев хватает. Одним больше, одним меньше. Никто и не заметит. К тому же я не собираюсь шастать по центру города.

Он встал и, отряхнув штаны, отчего они не стали сколько-нибудь чище, сказал:

— Я пошел.

— Попутного ветра. — Я закурил и с сожалением откинул в сторону опустевшую пачку. — Сколько нам ждать?

— До полной темноты. Если я не вернусь до заката, значит, надейтесь только на себя.

— Ты постарайся вернуться. — Оксанка просяще уставилась на него, и в ее голосе почувствовались слезы.

Николай только кивнул головой и шагнул из кустов на пустырь. Засунув руки в карманы куртки и слегка прихрамывая, он неспешно направился в сторону города. Его фигура медленно удалялась, и мне стало как-то одиноко, словно он уходил навсегда.

Наконец он скрылся среди домов, и мы с Оксанкой остались вдвоем…

Время почти не двигалось. На плечи навалилась усталость и апатия. Ничего не хотелось, даже разговаривать. Ксюшка дремала, подсунув ладошку под щеку, а я сидел и пялился в никуда. Когда и это надоело, я вытащил из последней пачки сигарету и закурил. Но даже табачный дым, раньше такой желанный, не доставил обычного успокоения. Наоборот, во рту стало горько и противно.

— Черт побери, — я отшвырнул окурок в сторону. — Скорей бы он вернулся. Ожидание — хуже смерти.

Оксанка приоткрыла один глаз и стала внимательно наблюдать за мной. А я не находил себе места. Поднявшись, принялся вышагивать на тесном пятачке. Накружившись вдоволь, плюхнулся обратно рядом с рюкзаками.

— Гошка, ну что ты так нервничаешь? — попыталась успокоить меня девчонка. — Скоро он вернется, и все будет хорошо.

— Не знаю, Ксюха, — сознался я. — Что-то муторно на душе. И не люблю я сидеть без дела, особенно в неизвестности.

Она усмехнулась:

— Да уж, носиться с автоматом наперевес у тебя лучше получается. Тогда все сомнения и мысли побоку…

— Вот именно! — согласился я. — Там не до размышлений. Строчи, пока тебя не подстрелили. А сейчас я будто в чужую шкуру влез, и мне неуютно.

— Просто ты за Кольку волнуешься. Я же заметила, что хотя ты и цепляешься к нему по каждому пустяку, а все же он тебе нравится. У тебя стиль, видать, такой: грубить тем, кого любишь. А на самом деле ты совершенно другой. Только корчишь из себя бессердечного бывалого сыщика.

— Понимала бы чего, малявка! — Я вытащил нож и стал ковырять землю. — Тебе еще расти и расти, а ты мне лекции о любви и жизни читаешь.

— А почему бы и нет? — удивилась Ксюха. — Со стороны всегда виднее. Вон ты меня то малявкой, то еще как-нибудь обзовешь, а получается это у тебя совсем не зло. Даже ласково.

Она перевернулась на спину и заложила руки за голову, мечтательно уставившись в небо. Помолчав немного, Ксюшка лукаво улыбнулась и продолжила, слегка порозовев:

— И все равно я рано или поздно добьюсь своего.

Я искоса взглянул на Оксанку и подумал, что скорее всего у нее это получится. Я уже готов был капитулировать, но упрямился, прикрываясь тонким щитом общественного мнения и морали.

Прошло еще несколько томительных часов. Солнце постепенно стало клониться к западу, я все больше нервничал. Оксанка тоже потеряла спокойствие и не находила себе места.

Наконец, выглянув в очередной раз из кустов, я узрел Новикова, спешно возвращающегося обратно. Он все так же прихрамывал на левую ногу. Возвращался он один, и это могло говорить о чем угодно, вплоть до полного провала нашей попытки выбраться из передряги.

Николай уверенно нырнул в кусты, и я поднялся ему навстречу.

— С каким наслаждением я пристрелил бы тебя, — мило улыбнувшись, оглядел его с головы до пят. — И где тебя черти носили столько времени?

Новиков сиял, как новенький автомобиль. И не обратил абсолютно никакого внимания на мою грубоватость. Присев на рюкзак с патронами, он радостно выпалил:

— Все, конец приключениям. Оружие с патронами оставляем здесь. Не шататься же с ним по городу. Сразу вон за тем домом, — он ткнул пальцем в одну из хибар окраины, — нас ждут. Садимся в машину, и нас отправят в безопасное место, а потом помогут и до дому добраться целыми и невредимыми.

— Ура! — захлопала в ладоши Оксанка. — Я же говорила, что все закончится хорошо, а ты мне не верил.

Но я оборвал их праздник:

— Автомат, конечно, я оставлю, но о пистолете и не мечтайте. Расстанусь с ним лишь тогда, когда мы выберемся отсюда окончательно.

— Дело твое, — произнес Новиков обиженно. — Только досадно, что ты мне не доверяешь. Если я сказал, что теперь все будет нормально, значит…

— Значит, — без стеснения перебил его я, — там и посмотрим. И дело не в доверии к тебе. Просто раз уж я родился волком, то слоном не стану. А ты здесь ни при чем.

— И на этом спасибо.

Оставив все лишнее, мы выбрались из зарослей и дружной компанией, словно заблудившиеся грибники, отправились в сторону городка. Для полной маскировки не хватало только корзинок в руках.

Маленькие футболисты давно покинули поле, и мы добрались до цели никем не замеченными. Только свернув за угол дома, столкнулись нос к носу с каким-то оборванцем непонятного возраста. Но ему было абсолютно наплевать на нас. Он увлеченно склонился над мусорным баком и принялся старательно там шарить, выискивая что-нибудь полезное для себя.

Тот обшарпанный драндулет, что дожидался нас припаркованным к тротуару, назвать машиной мог только человек, наделенный недюжинной фантазией и развитым чувством черного юмора. Но живая кляча лучше дохлого рысака.

Мы с Оксанкой втиснулись на заднее сиденье, протертое неимоверным количеством седалищ, побывавших здесь, чуть ли не до пружин. Она, брезгливо поморщившись, оценила обстановку и, грустно вздохнув, потеснее прижалась ко мне, словно я был единственным светлым пятном в ее жизни. Я обнял Ксюшку за плечи, и она благодарно посмотрела в мои наглые очи.

Николай уселся впереди, вальяжно развалившись, словно находился не в замызганном драндулете, а в «БМВ». Повернувшись к нам с Оксанкой, он представил водителя, пожилого усатого и бородатого грузина с невероятно длинным носом:

— Это Михай.

Тот проворно для его возраста развернулся на девяносто градусов и несколько театрально изобразил поклон, обнажив в улыбке желтые зубы заядлого курильщика.

Я ответно оскалился в ухмылке, что должно было означать величайшую радость от знакомства. Маленькая хитрюшка последовала моему примеру, только у нее эта процедура получилась намного естественнее.

— Михай отвезет нас туда, где мы сможем привести себя в порядок и отдохнуть. Поехали?

Михай повернул ключ в замке зажигания, и движок, нестерпимо жалобно заскрежетав, все же завелся, хотя и не с первой попытки. Позади, из выхлопной трубы, повалили густые облака сизого дыма, словно мы решили устроить химическую атаку на близлежащие дома. Фосген был просто детской забавой по сравнению с нашими клубами. Дернувшись, как паралитик, чудо техники отчалило от тротуара и неуверенно двинулось в глубь города.

— Если никто не возражает, я закурю, дамы и господа.

Моя рука скользнула в карман за сигаретами, да так и застыла там от неожиданности.

— А почему бы и нет? Кури сколько хочешь, генацвале. Эта машина провоняла табаком насквозь, еще когда тебя родители только пытались сделать. А может быть, и раньше.

Наш водитель высказал все это на чистейшем русском языке, без малейшего намека на акцент. Даже я, проживший всю жизнь в России, и то выражался не так чисто. Михай хитро посмотрел на мою обескураженную морду в зеркало, довольный произведенным эффектом. И подмигнул.

— Спасибо, дед. — Я вытащил пачку и, воткнув сигарету в рот, щелкнул зажигалкой. — Где по-нашему настропалился так балакать? Я по сравнению с тобой пришелец с Марса.

— Судьба так сложилась, — загадочно ответил дед, не вдаваясь в подробности, и сменил тему. — Красивая у тебя дочка. Прямо как моя внучка. Только та помладше будет.

Оксанке, видимо, надоело сидеть молчком, и она громко произнесла:

— Я ему не дочка, а невеста.

Николай сложился пополам и приник лбом к панельной доске. Его плечи заходили ходуном. Правда, наружу не вырвалось ни звука. А я чуть было не проглотил окурок, потеряв дар речи. Дымом все же поперхнулся и закашлялся. Лишь дед остался невозмутимым. Он сказал серьезно:

— И правильно, дочка! Наши девчонки в таком возрасте тоже вовсю женихами обзаводятся.

Ксюха улыбнулась, а я покрылся краской до самых ушей.

— Вот и приехали. — Колымага, натужно скрипнув тормозами, остановилась около забора, за которым виднелся небольшой домик, окруженный садом. — Поживете пока здесь. А мы постараемся помочь вам выбраться из передряги и оказаться дома в целости и сохранности.