Божественная жемчужина. Часть I. Тайна двойственности - Игорь Чио
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Кажется, я умираю… — прошептала Диана.
Глава 7. Пробуждение
Мягкий звук, похожий на ритмичный шелест, настойчиво выталкивал Диану из сна в объятия волшебной полудремы. Теплая волна, отходящая обратно в море, пенилась и шипела, будто шептала обещания вернуться. Девушка приоткрыла глаза. По телу ластилось сползающее на пол одеяло. Воздух в комнате, пронизанный лучистым сиянием, плавно колыхался разводами цветочных запахов и деликатно извлекал сознание из глубин небытия.
— Как жаль будить божественную деву, прекрасную в гармонии покоя, — грустно произнес голос сверху. Послышался тихий вздох. — Придется… я создан, чтобы красоту тревожить и поднимать со дна глубоких вод загадки чувственности к волнам и течениям.
Девушка приоткрыла веки и увидела над собой порхающего на крылышках малыша с хитроватыми глазками и золотым луком в пухлой ручке.
— Вообще-то я уже проснулась…
Мальчик смущенно хихикнул и залился румянцем, будто его застали во время подглядывания за спящей нимфой.
— Я здесь, чтобы разбудить юную Диану.
Обращаясь к ней по имени, он стал почтительным и даже попытался сделать церемонный поклон, но чуть не потерял равновесие и смешно перекувырнулся в воздухе. Все его движения были по-детски умилительны, отчего она сонно улыбнулась:
— Какой забавный. Ты мне снишься?
— Юная принцесса уже не спит, но еще и не проснулась.
Диана попыталась приподняться, но случайно нащупала рукой открытую книгу, взяла ее и прочла верхнюю строчку:
Некоторые считают, что Бог покровительствует великим и незаурядным умам; с помощью добрых гениев он предупреждает обо всем хорошем или плохом, что им уготовано…
Она взглянула на обложку:
— Мемуары Маргариты де Валуа? Это не моя книга, — Диана осмотрелась вокруг: — Что это за улыбающаяся рожица на стене? Откуда взялась полупрозрачная голубая завеса? Это не моя постель… и не моя комната!
Малыш обвел своей пухлой ручкой окружающее пространство.
— Это декорации к пьесе, в которой принцесса играет главную роль.
— А ты, наверное, суфлер? — доверчиво предположила она. — И о чем эта пьеса?
— Я мастер ювелир, а все сюжеты мира о том, как трудно из сырых алмазов гранить бесценные бриллианты. Художники, поэты, музыканты, писатели, актеры… их таланты — моих трудов плоды и головная боль. Любой из них провалит свою роль, когда в пути не встретит музу. Нет творчества без пылкого союза, и эта непосильная обуза лежит на мне, — малыш снова вздохнул, на этот раз картинно, с видом божества, уставшего делать добро.
— Ах, ах, тебя пожалеть? — шутливо посочувствовала Диана.
— Я бы не отказался, — глазки малыша стали кроткими, как у овечки. — Хочешь быть моей музой?
— Не знаю, а что нужно делать?
— Для начала проснуться.
— Ты меня совсем запутал. Я сплю или нет? Где я? Кажется, недавно я была совсем в другом месте.
— Принцесса ищет себя там, где ее уже нет. Мы за кулисами между двумя сценами. На первой юная принцесса спит в башне. Вокруг влажная ночь, — он махнул ладошкой на занавешенное окно, — идет дождь, а утром будет свежо и солнечно.
— А что происходит на второй сцене?
— Там закончилась финальная сцена первого Акта, — малыш прищелкнул языком и перешел на театральный пафос: — Принцесса мирно дремала в лодке без паруса и весел; мудрое подводное течение заботливо несло ее по волнам, огибая опасные рифы и скалы. Наконец лодку прибило к берегу. Принцесса очутилась в саду возле зловещего храма, но тут ее похитили, заточили в башню и… — малыш торжественно махнул руками сверху вниз, — тут опустился занавес! Антракт. Музыканты покинули оркестровую яму, а зрители, сонные от скучного и бесцельного плутания юной девы по бескрайнему океану, встали с кресел и поплелись в буфет.
— Меня похитили?! — испугалась Диана. — Я в башне?!
— Все принцессы попадают в башни, — вяло отмахнулся малыш. — На всякий случай, чтобы не влюбиться в чудовище.
— Какое еще чудовище?
— Ну… — мальчик поднял глаза к потолку, — если его можно приручить, это еще полбеды, но есть такие, с которыми не справится ни одна красавица.
— В сказках чудовища превращаются в принцев, — возразила Диана, — это магия красоты и любви.
— Я так и знал, — малыш с размаху прилепил ладошку на свой круглый лоб, — юная принцесса думает, что влюбилась, но еще не знает в кого.
— Но я…
— Нет! — Мальчик торопливо выставил вперед обе ладошки: — Не говори ничего! — он приложил пальчик к губам: — Начинается интермедия18 второго Акта.
Часть круглой комнаты превратилась в стену мрачной пещеры, освещенной факелами. Из-под высокого свода спустились на крыльях два ангела, черный и белый. Их разговор, сначала неторопливый, постепенно превратился в горячий спор.
— Не понимаю, что они говорят, — тихонько пожаловалась Диана.
Малыш подлетел ближе, плюхнулся на подушку и зашептал:
— Это братья-близнецы, они спорят об их значении в жизни людей. Гипнос, ангел Сна, доказывает, что он полезен, приносит расслабление и отдых, а Танатос, ангел Смерти,19 утверждает, будто он важнее, потому что смерть избавляет от иллюзий земной жизни.
— Я умерла?! — испуганно спросила Диана.
— О, нет! Главные героини не умирают в начале второго акта!
В углах пещеры, погруженной в лиловато-красную мглу, зашевелились тени. Братья замолчали. Слева на свет факелов вышла женщина, окутанная черным покрывалом. Справа по земляному полу начал стелиться угольный дым; медленно поднявшись, он приобрел очертания коренастой фигуры и превратился в мужчину.
— Наверно, братья разбудили соседей по пещере, — опасливо предположила Диана.
— Это родители близнецов, — зашептал малыш. — Мать, ночная темнота Нюкта, говорит, что им нечего делить, ведь Сон и Смерть сыновья одной природы. Но их отец, вечный мрак Эреб, уверен: спор для братьев лучше дружбы, ибо вместе они насылают на людей бессознательный сон наяву, подобный прижизненной смерти. Для примера Эреб упоминает Сизифа, проклятого богами.20
— Все это страшно интересно. Я люблю мифологию, но мне сейчас лень об этом думать.
— Мифы — это таблетки для ума, полезные или вредные, над ними не думают, их просто глотают, — сообщил малыш и искренне посочувствовал: — Просыпаться ранним весенним утром так тяжело. Юной Диане надо полежать и понежиться.
Он взлетел и активно замахал крылышками, создавая легкий пульсирующий ветерок. Декорации и актеры, участвовавшие в интермедии, медленно растворились в воздухе. Малыш вздохнул и грустно сказал:
— Юность тот возраст, когда пробуждение по собственной воле почти невозможно. Цветок распускается только после того, как росток пробьется из почвы к солнцу и
