Часовые Вселенной - Евгений Гуляковский

Она появилась минут через пятнадцать в легком купальном халате, накинутом поверх неизменного вечернего платья, с которым она почему-то не пожелала расстаться даже после ванны. Он отметил ее новую прическу и успел почувствовать незнакомый соблазнительный аромат, прежде чем смысл заданного ею вопроса дошел до его сознания:

— Вы все еще здесь?

Он совершенно растерялся от этих слов.

— А где я должен быть?

Она молчала, стоя посреди комнаты. Кажется, он опять сморозил какую-то глупость.

— Простите меня, Беатрис, но я не понимаю… Вы хотели, чтобы я ушел?

— Нет.

— Тогда что же?

— Ничего. Я все время забываю, что правила поведения землян отличаются от наших.

— Может, вы сжалитесь над бедным дикарем и объясните, что вы имеете в виду?

Она молчала.

— Что я должен делать?

— Мне что, за руку вести вас к своей постели?!

В тоне ее ответа наконец-то прорвалась настоящая ярость, и он поразился силе этой долго сдерживаемой ярости.

— Сядьте, Беатрис!

Она не двинулась с места.

— У нас на Земле принято сначала поговорить.

— Я не обязана с вами разговаривать!

— Конечно, вы не обязаны. Значит, руководство корпуса знает о том, что я здесь?

— Какой вы догадливый!

— Я догадался только сейчас. Я знаю — это звучит глупо. Но это именно так. Наверно, мне очень хотелось увидеть вас, с той первой встречи я лишь об этом и мечтал, и вот теперь, когда это случилось, я словно ослеп. Я принимал желаемое за действительное. Я сейчас уйду, но сначала мы поговорим.

Наконец она сделала несколько шагов, отделявших ее от кресла, стоявшего напротив бара, и, запахнув поплотнее свой халатик, вновь села. Оттого, что из-под розовой ткани халата проглядывала не женская кожа, а странная, почти живая ткань ее вечернего платья, Беатрис выглядела еще соблазнительней. И он ничего не мог с этим поделать, не мог не замечать всех этих деталей, сводивших его с ума.

— Значит, вы ничего не знаете?

— Не знаю чего? — Бесконечные загадки, сопровождавшие почти каждую фразу, каждое ее движение, становились совершенно невыносимы.

— Не знаете, почему вы здесь?

— Я здесь потому, что вы меня пригласили, потому, что вы мне нравитесь! Потому, что я оказался на Аниране из-за вас! — Он почти кричал.

— Успокойтесь, Арлан. Я вам верю. Мне сказали, что вы предупреждены и что вы согласились. Разочарование оказалось для меня настолько сильным, что я забыла, как часто они используют ложь для того, чтобы манипулировать людьми. Сейчас я вам все объясню.

Глава 13

Беатрис долго молчала, то ли не зная, как начать этот нелегкий разговор, то ли обдумывая что-то. Из стоявшего рядом с ней бара, похожего на диковинный цветок, она извлекла две рюмки и наполнила их земным коньяком. Молча, без всякого тоста, не дожидаясь, пока Арлан поддержит ее, осушила свою до дна и только после этого начала наконец говорить:

— Первоначально предполагалось, что вас будут использовать в качестве наблюдателя на одной из захваченных планет. Именно для этого им понадобилась ваша уникальная устойчивость к «Д-из-лучениям». Аниранским ученым удалось установить, что именно это излучение подчиняет всех аниранцев в захваченных поселениях чужому разуму. Оно же препятствует отправке разведывательных кораблей и получению любой информации из утраченных нами областей космоса.

Но теперь, насколько мне известно, они передумали. Они не хотят рисковать. Слишком ценный биологический материал содержится в ваших генах. Ведь если вы погибнете во время разведывательной экспедиции, нет никакой гарантии, что им снова удастся найти человека с генной структурой, создающей врожденную устойчивость к «Д-излучению». Такие поиски на Земле ведутся, но пока они не принесли положительных результатов. Логика здесь присутствует. Что касается этики… Мне кажется, эта сторона вопроса никогда особенно не беспокоила моих соплеменников. Я достаточно Долгое время провела на других мирах, могу сравнивать и судить объективно.

Она говорила медленно, тщательно подбирая слова. Чувствовалось, что весь этот разговор для нее мучителен, но Арлан до сих пор не понимал причины и не знал, как ей помочь.

— Но ваши ученые уже получили нужный им для исследований биологический материал! Во время карантинного медицинского обследования они взяли образцы моих тканей, даже пункцию костного мозга!

— Этого недостаточно, Арлан, — тихо проговорила Беатрис, не глядя на него.

— Недостаточно? Недостаточно для чего? Что им еще нужно?!

— Они хотят, чтобы от вас на Аниране родились дети. Много детей…

— Послушайте, какого черта, мне сказали, что моего согласия не нужно даже на проведение клонирования с моими собственными тканями. Чего они еще хотят?

Он все еще не понимал, куда приведет их этот разговор.

— С клонированием у них вышла осечка. Ваши ткани, развиваясь вне организма, теряют тот главный наследственный признак, ради которого и была задумана вся операция по вашей вербовке и доставке на Аниран.

— То есть вы хотите сказать… — Он остановился, не зная, как сформулировать промелькнувшую мысль, чтобы не шокировать ее.

— Они хотят, чтобы вы спали с нашими женщинами. Не со всеми подряд, а лишь с теми, кто пройдет специальный медицинский контроль на совместимость и гены которых, соединившись с вашими, с наибольшей вероятностью…

— Вы хоть понимаете, что говорите? Я что, по их мнению, бык-производитель?!

— Ну, большинство мужчин не стали бы отказываться от подобного предложения. К тому же у лих существует немало способов заставить вас подчиниться решению руководства.

— Подождите… Так, значит, вы?… — Мелькнувшая догадка ошарашила его. — Вы прошли этот самый контроль?!

Она кивнула.

— Зачем же вы согласились?!

— Меня не очень-то спрашивали… Я родилась в этом мире и обязана подчиняться его законам. Есть еще одна причина… Я была уверена, что вы знаете.

— Так вот почему вы на меня смотрели как на преступника весь сегодняшний вечер. На моей планете подобное уже было. Считалось патриотическим долгом для женщины родить фюреру лишнего солдата. Они даже писали на плакатах что-то вроде «Мы принадлежим тебе».

— Кто такой, этот фюрер?

— Военный диктатор, развязавший вторую мировую войну. Сейчас о нем уже мало кто помнит.

В комнате стало еще холоднее. Правда, теперь Арлану казалось, что этот холод шел изнутри.

Он встал, поставил на столик стакан с недопитым коньяком и осмотрелся, словно хотел надолго запомнить эту комнату. Но здесь нечего было запоминать. Слишком уж она походила на вокзал. Даже мебель появлялась и исчезала по мере необходимости. Разве что этот цветок вместо бара и ее лицо. Лицо раненой птицы. Чего-то она недоговорила, или он чего-то не понял. Он чувствовал — что-то важное оставалось недосказанным. Но после всего происшедшего не мог злоупотреблять ее гостеприимством.

— Я, пожалуй, пойду.

Она молча встала и проводила его до двери прихожей. И лишь когда протянула руку к панели замка, он, словно протестуя против этого прощального жеста, ставившего последнюю точку на его несбывшейся мечте о настоящем человеческом свидании с этой женщиной, совершенно неожиданно для себя обнял ее…

Она стояла так близко… Он почувствовал, как она вздрогнула, но не отстранилась и продолжала стоять рядом с ним совершенно неподвижно.

Тогда в полумраке прихожей он нашел ее губы и поцеловал ее. Она не ответила на этот поцелуй и по-прежнему стояла, словно окаменев. Он взял ее руки, холодные как лед, и прижал к себе, пытаясь согреть.

— Я мечтал увидеть тебя снова с той самой минуты, когда ты приехала в мой старый заброшенный дом. Я люблю тебя, Беатрис.

Она ничего не ответила.

— Возможно, я не имею права этого говорить после всего, что случилось. Но я хочу, чтобы ты это знала…

— Я знаю, Арлан. Только поэтому я согласилась на нашу встречу. Я хотела быть первой…

— Других не будет. Этого у них не получится. Подопытной лошади им из меня не сделать.

— Еще как получится. Правда, на вашем земном языке животное, которое ты имеешь в виду, называется по-другому.

Он все еще не отпускал ее, и тогда она осторожно высвободилась из его объятий.

— Ты хочешь, чтобы я ушел?

— Тебе придется остаться. Ты же знаешь, я получила приказ тебя соблазнить. До утра ты должен оставаться в моей квартире.

— Ваш корпус занимается организацией свиданий?

— Вместе со многими другими делами.

— По-моему, сводничество у твоего начальства получается лучше всего.

Наконец она улыбнулась, и он почувствовал, что ледяной мост, находившийся между ними весь этот вечер, дал первую трещину.

Ни о чем больше не спрашивая, он снова вошел вслед за ней в гостиную, догнал у самого бара и снова жадно поцеловал. И опять она на секунду замерла, а потом решительно отстранилась.

— Подожди. Ты слишком спешишь. Мне нужно привыкнуть.