10 вождей. От Ленина до Путина - Леонид Млечин

Сохранилось много записок Ленина Зиновьеву с указаниями по самому разному поводу. Впрочем, таковых сохранилось немало с дореволюционного периода.

За год до февральского спазма в Петрограде Ленин в марте 1916 года пишет записку Зиновьеву, в которой дает указания, как использовать его тезисы. «Радеку дайте (если Вы хотите еще иметь с этой сволочью дело), но не иначе, как только на 1/2 дня для переписки. Иначе я абсолютно не согласен. Эта сволочь до сих пор тормозит (месяц!) сговор наш с левыми о тезисах». Обругав одного из соратников, Ленин дает указание, что если Гримм не напечатает их протеста в бюллетене, «тогда ни копейки ему денег»{96}.

Зиновьев исполнителен: «сволочь» получает тезисы лишь на полдня, а Гримм, не желая терять ленинской оплаты, публикует его протест. При внешнем равенстве отношения Ленина с Зиновьевым, как и с другими соратниками, это были отношения властного лидера с подчиненными. Правда, Ленин умел облекать свои указания в товарищескую форму, не отказываясь от императивности указаний:

«т. Зиновьев!

Раз уж прислали мне корректуру, доведите дело до конца:

1) Назначьте лицо, ответственное за правку.

2) Пришлите мне его имя и адрес.

3) Верните мне вместе с № журнала прилагаемую корректуру…

(Без этого «советская» сволочь ни черта не сделает!)…

Привет! Ленин»{97}.

Часто записки Ленина Зиновьеву подобны властным командам:

«Петроград. Смольный. Зиновьеву. Члены ЧК детско-сельской Афанасьев, Кормилицын и другие изобличены, по словам Луначарского, в пьянстве, насиловании женщин и ряде подобных преступлений; требую арестовать всех обвиняемых, не освобождать никого, прислать мне имена особых следователей, ибо если по такому делу виновные не будут раскрыты и расстреляны, то неслыханный позор падет на Питерский совет комиссаров. Афанасьева арестовать.

Предсовнаркома Ленин.

7.1.1919 г.»{98}.

Ленин, вновь используя выражение Н.К. Крупской, «растил» своих соратников. Когда в критические дни октября 1919 года Зиновьев попросил у Ленина подкреплений для разгрома Юденича, Ленин шлет записку Троцкому для передачи указаний Зиновьеву в Питер. Там, в частности, говорится:

«…Покончить с Юденичем (именно покончить – добить) нам дьявольски важно. Если наступление начато, нельзя ли мобилизовать еще тысяч 20 питерских рабочих плюс тысяч 10 буржуев, поставить позади их пулеметы, расстрелять несколько сот и добиться настоящего массового напора на Юденича?»{99}

Ну, разумеется, публикация этого письма в 51-м томе полного собрания сочинений была осуществлена с купюрой; слова «плюс…сот» были опущены. Разве можно было бросать тень на земного бога?

Те, кого Ленин «растил», получали советы в соответствии с методологией российского якобинца. Зиновьев получал подобных указаний множество: «Совершенно благонадежных отправляйте на Дон, неблагонадежных в концентрационные лагеря, неопределенных в Орловскую и подобные… губернии»{100}.

Как точно писала мятежная и молитвенная Зинаида Гиппиус о том, «ленинском времени»:

Нет революций краснее нашей:На фронт иль к стенке, одно из двух{101}.

Зиновьев принял предложенные Лениным правила общения и во время заседаний политбюро строчил во множестве записки вождю и другим сотоварищам. В архиве сохранилось два тома записок, сочиненных Зиновьевым на заседаниях высшего партийного синклита!

Зиновьев написал много, оставив еще больше незавершенного. Но написанное соратником Ленина малосодержательно, поверхностно, декларативно. Хотя помощник Зиновьева Р. Пикель, как и другие члены аппарата председателя Исполкома Коминтерна, приложил немалые усилия к выпуску многотомного собрания сочинений патрона. Сделать этого они не успели. После смерти Ленина генсек Сталин, коварно использовав Зиновьева и Каменева в борьбе с Троцким, постепенно отодвинул их далеко от вершины партийной власти. Зиновьев, правда, продолжал славить Ленина и партию, но голос его был слышен все глуше.

В своей книге «Ленинизм» Г.Е. Зиновьев уделил особое внимание развитию ленинского положения о диктатуре партии. «Согласно учению Ленина, диктатура пролетариата осуществляется через диктатуру авангарда, через диктатуру пролетарской партии… В этом смысле у нас диктатура партии»{102}.

Именно Зиновьеву принадлежит первенство в попытке создать первую биографию Ленина, в которой он напишет, что в хаосе 1918 года, когда все висело на волоске, спас положение Ленин. «Надо вспомнить все эти тревожные, все эти переломные моменты, чтобы уяснить себе, что, не будь тогда товарища Ленина – неизвестно, что было бы с нашей революцией»{103}. Пожалуй, соратник Ленина прав: воля и устремленность вождя позволили большевикам удержать власть.

С уходом Ленина с политической сцены карьера Зиновьева, Каменева, да и других соратников вождя стала быстро закатываться. Сталин давал (и отбирал) бывшему всесильному члену политбюро мелкие должности: члена Президиума Госплана РСФСР, затем члена Совета института имени В.И. Ленина, члена коллегии Наркомпроса республики. Последняя его должность, где он пробыл четыре месяца, член редколлегии журнала «Большевик». В ноябре 1927-го, октябре 1932-го, декабре 1934 года (уже окончательно) Зиновьев исключался из партии, которую он создавал вместе с Лениным.

Соратник Ленина был обречен: он находился слишком близко к «первому вождю» и много знал о Сталине и всех делах «партверхушки». По неписаному правилу диктаторов лишь главный вождь мог обладать таким знанием. Те десять лет тюрьмы, которые Зиновьев получил в 1934 году, сменились в августе 1936 года на высшую меру наказания – расстрел.

Не знаю, вспоминал ли Зиновьев на закате своей жизни Ленина, с которым провел бок о бок долгие годы своей жизни? Пронеслось ли перед его мысленным взором быстротечное время триумфа захвата власти и «руководящей деятельности» на высоких постах в государстве, партии и Коминтерне? Едва ли. В последние часы своей жизни «профессионального революционера» Зиновьев надеялся только на милость Сталина, которого он так недооценил…

Когда вечером 24 августа 1936 года Зиновьева под руки увели из зала суда, где он выслушал вместе с Л.Б. Каменевым, Г.К. Евдокимовым, И.П. Бакаевым, СВ. Мрачковским, В.А. Тер-Ваганяном, И.Н. Смирновым, Е.А. Дрейцером, И.И. Рейнгольдом, Р.В. Пикелем, Д.И. Круглянским, В.П. Ольбергом, К.Б. Берманом, М.Н. Лурье, Н.Л. Лурье беспощадный, как сама смерть, приговор, он еще на что-то надеялся. Ведь уже однажды Сталин заменил смертную казнь 10 годами… В одиночной камере внутренней тюрьмы НКВД ломающимся карандашом в деревенеющих от страха руках Зиновьев с трудом написал: