Завтра будет война! - Андрей Буровский

При виде земель Поволжья, Предуралья и Сибири русские качали головами, — какая богатая страна и как плохо она устроена, «неправильно» используется.

Но точно так же смотрели на роскошные почвы Мексики испанские завоеватели, на черноземы Южной Африки буры, на лиственные леса долины Гудзона — французы.

С тем же чувством американский колонист направлял свой фургон через колышащиеся под ветром травы прерий Великих Равнин, а римляне искали на Дунае места для новых колоний. Америка для англичан казалась мало населенной, а земля — неаккуратно обработанной.

Точно так же воспринимали Британию римляне полтора тысячелетия назад.

Имперские народы всегда чувствовали себя вправе нести достигнутый уровень развития соседям. Чувствовали себя вправе воевать и завоевывать.

Империя рождается там, где есть большое военное превосходство. Римские легионы несли огонь и смерть галлам, дакам, иберам, гарамантам, сирийцам, иудеям, германцам. А они не могли ничего сделать.

Судьба всех империй одинакова.

Сначала несколько веков идет «собирание» и «устроение» земель. В это время строители империи не сомневаются в своем превосходстве, в своем праве строить империю. Совершаются светлые подвиги, и для потомков поведение предков становится образцом. В эпоху подъема Великого Рима Муций Сцевола положил правую руку на факел: галлы угрожали ему пытками. Муций Сцевола наглядно показал им, что не боится ни галлов, ни пыток.

Империя построена, она уже не в силах распространяться дальше. И следует короткий взрыв, культурный расцвет. Да, короткий! Редко когда расцвет продолжается больше, чем век или два! Расцвет империи прекрасен и удивителен. Этот расцвет будут вспоминать спустя века и поколения, как «классический» период истории. Это будет однажды взятая вершина, эталон культурной жизни. В эпоху культурного расцвета придут те, чье творчество сделается образцом. Предки были, может быть, и не глупее — но у них не было таких возможностей. Потомки будут не хуже — но место на культурном Олимпе уже занято.

Классические периоды в жизни империй сияют, как звездные часы человечества. Афины VI–V вв. до Р. Х. — «век Перикла». Рим от Юлия Цезаря до времен первых Антонинов. Франция XVIII в. Россия XIX — начала XX вв. Попробуйте вынуть любую из этих глыб из здания современной цивилизации… Попробуйте — и здание обрушится.

Это грустно, но факт: длятся классические периоды недолго. За коротким ярким взлетом приходит долгий серенький упадок, сумерки классического периода. Рим поднимался от времен первых царей-рексов примерно пять веков. Два века длился расцвет, когда империя сияла, словно солнце, когда слово римских императоров было непререкаемым, римские купцы проникали в Центральную Азию и в Китай, и никому не приходило в голову, что все это может легко рухнуть.

С III в. наступили сумерки империи. Вдруг оказалось, что Италия надорвалась, строя империю. Италия больше не может поставлять нужное число легионов. «Солдатские императоры» с Дуная, из Африки или из Галии стали захватывать корону императоров и играть ею, как хотели.

Еще более зловещее явление — выяснилось, что народы империи больше не хотят подчиняться ее Центру. Части империи больше не нуждаются в целом, они могут жить самостоятельно. Империя начинает разваливаться, в нее вторгаются пришельцы, которых легко отбили бы еще сто лет назад. В V в. Западной Римской империи не стало.

На примере Великого Рима и его наследников хорошо видно, как и почему обрушиваются империи. Неизбежно наступает день — завоеванные народы становятся не менее развитыми и сильными, чем завоеватели. Достигнув такого же уровня развития, как и завоеватели, народы перестают нуждаться в империи. Да и освободиться им уже нетрудно.

А народ завоевателей слабеет, потому что пока он строил империю, другие развивались быстрее него. Для строительства империи необходимо совершение усилий, трата сил, времени и энергии, даже человеческих жизней для завоеваний и удержания завоеванного. Получается, что общество, строящее империю, платит возможностями собственного развития вглубь. А подданные империи начинают обгонять в развитии метрополию.

Завоеванные народы сначала воюют с империей. Но очень быстро сыновья этих народов начинают сами участвовать в ее строительстве. Эллины, даки и египтяне быстро становятся вполне лояльны к Риму, они сами участвуют в войнах за его расширение. Галлы, иберы и бритты даже утрачивают родные языки, и переходят на латынь.

Для объяснения причин этого надо понять, что империя строится не только насилием, но и соблазном.

Ни один народ не стремится подчиниться завоевателю. Но есть и соблазн. Имперский народ знает и умеет то, чего не знают и не умеют другие. Он несет соблазн более высокой культуры. Насилие без соблазна — бесплодно. Но и без насилия мало кто примет соблазн добровольно.

В века строительства Римского государства римская армия была сильнее не только любого противника, но и любой возможной коалиции всех врагов Рима. Пойди против Рима одновременно все народы Средиземноморья — победил бы Рим. Империя объединяла силой, могучей поступью легионов, с которыми никто не мог бороться.

Рим был настолько сильнее соседей, что воевать ему сделалось выгодно — слишком малым числом усилий, материальных ресурсов и человеческих жизней платили римляне за добычу.

Но не только силой римляне строили империю. Рим убивал и грабил, но Рим и давал очень многое. Империя объединяла языком — более логичным и богатым, чем другие. Империя объединяла законами — тоже более логичными, рациональными и справедливыми, чем законы других племен.

Империя давала гражданство — особое состояние, которое нельзя было отнять и которое делало человека независимым ни от кого, даже от властей самой империи. Вместе с гражданством шел индивидуализм — возможность быть самому по себе, без отеческого руководства (и отеческой дубинки) вождя племени, старейшины клана, жреца, начальника, управляющего, стерегущего, проверяющего.

Империя охраняла и поддерживала своего гражданина. «Я — римский гражданин!» — презрительно бросал человек в перекошенные морды беснующихся германцев, иудеев или даков. И опускались бронзовые мечи. Ссутулившись, вжав головы в плечи, расходились готовые на убийство. Сам по себе римский гражданин не был опасен; толпа соплеменников смела бы его, не остановившись.

Но все знали — смерть римского гражданина повлечет за собой страшное: неукротимую поступь легионов, прозрачно-дымное пламя над городами, рабство, смерть, кресты с распятыми вдоль обочин дорог. Варвары приучались не трогать римских граждан. Римские граждане ценили свое состояние.

В Риме колонии были частями единого государства, и постепенно сливались с центром империи, с метрополией. Италия в Римской империи не была отдельным от империи государством. Римским гражданином, даже сенатором (а позже императором) мог стать почти любой провинциал, выучивший латынь и ставший лояльным подданным. Одного из императоров так и звали — Филипп Аравитянин.

Но из истории известны государства, которые одновременно делаются империями. В них граждане метрополии отделены от провинциалов. Такой империей было Афинское государство.

Территориальные приобретения Аттики VI–IV вв. до Р. Х. очень невелики. Афины никогда непосредственно не управляли сколько-нибудь значительной территорией. И тем не менее территория с населением порядка 25 млн человек находилась под прямым или косвенным контролем Афинской Архэ[62].

Власть афинян основывается не на военных захватах. Она основана на том, что Афины производят товары, которые не умеют производить в других странах. Треть населения Афин составляли ремесленники-демиурги. Аттика начинает зависеть от ввоза продовольствия — но население многих земель Восточного Средиземноморья начинает зависеть от ввоза ремесленной продукции из Аттики.

Афины лидируют в транспорте и в производстве. Амфоры, в которых везли оливковое масло и вино из Афин, находят на побережьях всего Средиземного моря, в Причерноморье, на Кавказе и в Крыму.

Богатые и могучие Афины объединяют другие греческие государства — Мегары, Эвбею, Коринф. Их флот защищает эти государства, но флоты и армии этих стран подчиняются Афинам.

НАТО Древнего мира

Обмен Афин с соседями выгоден обеим сторонам. Но он неизменно обогащает Афины намного больше, чем соседей. Это империя неравного, неэквивалентного обмена. Империя разделения труда.

В ней все происходит, как и в обычной империи: три века идет медленное нарастание могущества. Полтора века продолжался высший взлет «классических» Афин. И долго, до четырех веков, период упадка под властью македонских царей. При том, что память о «классических» Афинах жила и под властью Рима, дожила до нашего времени.