Потерянная навсегда - София Герн

Вот это действительно был сюрприз. Маргарита не раз общалась с подругой по телефону, но та и словом не обмолвилась об этом заказе. И вообще, это выглядело странно, ведь Кира совсем не была дизайнером по интерьерам. Решила попробовать новую профессию? И Роман на это пошел? Просто удивительно. Маргарите показалось, что он делает какие-то нелепости и будто бы все время кружит рядом с ней, но при этом остается недосягаем. Словно все время дает понять, что он есть, что он никуда не исчез и исчезать не собирается. Его незримое присутствие ощущалось во всем, будь то издательство, клуб, ресторан, Дом книги, где Маргарита провела встречу с читателями и подписывала книги до полного обморока, пока не почувствовала, что у нее буквально рука отваливается. Сам он не пришел и на презентацию, послав вместо себя Симкина, но зато прислал громадную корзину цветов. И, разумеется, это оказались белые лилии, на взгляд Маргариты, довольно нелепо сочетающиеся с тигровыми, выглядевшими как пятна крови на белом снегу.

Вся эта суета заняла больше времени, чем они предполагали, и освободиться Артем и Маргарита сумели лишь к концу апреля. Романа она ни разу не видела, он упорно оставался затворником в своем загородном доме. Кира все-таки прокололась. Хотя была на презентации «Потерянной навсегда», но там, в шуме, гаме и суете, поговорить им не удалось. Она заехала к Маргарите, когда та собирала чемодан, придирчиво осматривая каждую вещь, которую собиралась взять с собой, гадая, пригодится она или нет?

Маргарита обратила внимание, что Кира явилась в новеньком дорогущем пальто от «Karen Millen» и платье-свитере от прежде совершенно недоступного ей «Ferragamo». И то и другое было болотного цвета, который, увы, не делал бледную кожу Киры свежее. Но вид у подруги был радостный и преуспевающий, чего просто невозможно оказалось не заметить.

— Собираешься? — Кира плюхнулась на кровать, отбросив в сторону ворох одежды.

— Собираюсь, — лаконично и немного раздраженно ответила Маргарита. — А ты не могла найти лучшего времени для визита? Все в делах и заботах? Как я понимаю, оформляешь за баснословную цену дом нашего миллионера Бродского?

— Ну чего ты ехидничаешь? — миролюбиво откликнулась Кира. — Между прочим, этот, как ты его называешь, миллионер Бродский сделал все, чтобы тебя раскрутить. И, надо признать, у него это получилось.

— Не у него, — отрезала Марго, — а у Артема и Симкина, которым он перепоручил заботы о столь незначительной особе, как я. А вот Граниной наверняка сам занимался. Не так ли?

— Нет, не так. Как бы ей этого ни хотелось. Конечно, она иногда заявляется. Но без особого приглашения. Ей, видите ли, приглашения не нужны. Она его буквально преследует.

— И он этим обстоятельством сильно недоволен?

— Не знаю. Думаю, что это не делает его счастливым. Он вообще как-то весь ушел в себя. Знаешь, я там почти все время торчу, надо присматривать за этими бестолковыми рабочими, они совершенно ничего не могут сделать без указки. Так вот, однажды приезжала его бывшая. Аня.

— И что? — Маргарита попыталась спросить об этом безразличным тоном, но получилось у нее плохо. Голос предательски задрожал.

— А ничего. Слезы, вопли, небольшой скандал. Даже меня не постеснялась. Делала вид, будто меня вообще тут нет. А он был неумолим. Все, так все. Дал ей понять, что между ними больше ничего не будет. Знаешь, Марго, он вообще какой-то странный. Но в чем его странность, я никак не пойму. Вроде бы все делает, как надо, общается нормально, занимается издательством, хоть и не каждый день туда ездит, все так. Но он весь какой-то отстраненный. Как и ты… Может быть, вам все-таки встретиться, выяснить отношения?

— Ты мне что, предлагаешь к нему съездить? — возмутилась Маргарита.

— А почему нет? Со мной. Я тебе поддержку окажу.

— Нет, — отрезала Марго, — я все решила. Роман действительно странный человек. И всегда был непредсказуемым. Я больше ничего от него не хочу. К тому же мы завтра улетаем на Крит.

— Знаю. Удачное место Артем выбрал. Клин клином будешь вышибать? Сурово, — пожала плечами Кира. — И как это Гранина его отпустила? Хотя это и понятно. Он тебя увезет. И окончательно расчистит ей дорогу к сердцу Бродского. Так она, во всяком случае, думает.

— Ну тогда остается ей пожелать доброго пути, — скривила губы Марго. — Хотя вряд ли эта дорога будет для нее ровной и без ухабов. В один прекрасный день он просто исчезнет из виду, найдется повод. А потом… Потом снова заявится как ни в чем не бывало. Знаем. Проходили.

Кира пробыла у Маргариты недолго, они выпили по чашечке кофе, покурили, поболтали о том о сем, в основном о предстоящей поездке и о том, что стоит взять с собой, а что купить на месте, и больше не касались опасной темы, которую Марго сочла исчерпанной.

Маргарита без всякого сожаления простилась с Москвой, и, когда они с Артемом оказались на райском острове, она почувствовала, что ее настроение поднялось и что никакие воспоминания ее не тревожат. Ну почти не тревожат. Как бы ей хотелось, чтобы начало ее жизни ознаменовало приземление их самолета в удивительном аэропорту Ираклиона, уникального тем, что он выходил на безбрежное море и серебристые лайнеры самым парадоксальным образом соседствовали с роскошными яхтами, бороздившими прозрачные воды теплого моря. Они поселились в маленькой гостинице в городке Ретимно, куда добрались на такси, решив, что обязательно возьмут напрокат какую-нибудь машину, чтобы не зависеть от здешнего навязчивого сервиса и темпераментных, не умолкающих ни на минуту таксистов, говорящих на умопомрачительной помеси русского, английского и греческого. Марго и Артем неплохо знали английский, так что предпочитали изъясняться на нем, и их возница с удовольствием переключился на ломаный английский, перечисляя все мыслимые и немыслимые достоинства этой древней колыбели цивилизации.

Побросав чемоданы, не разбирая их, лишь достав самое необходимое, они решили отправиться в ближайшее кафе, которых тут было более чем достаточно. Единственное, что сделала Маргарита, так это скинула измятый дорожный костюм и надела новое платье от «Etro», забавную черно-белую вещицу в стиле шестидесятых из тонкого полотна, в котором выглядела как школьница, сбежавшая с уроков на дискотеку. Артем переоделся в белые брюки и черную майку с белыми разводами, отбросив свой обычно деловой вид. Они посмотрели друг на друга и засмеялись. Пара из них получилась весьма гармоничная, хотя выбирали они вещи не сговариваясь. Маргарита извлекла из сумки босоножки на высокой танкетке с перекрещивающимися на ее узкой щиколотке ремешками, решив, что на этих котурнах сможет проходить достаточно долго. Как ни странно, но от ее усталости, несмотря на утомительную дорогу, не осталось и следа. Она готова была начать жить заново. И надеялась, что Артем ей в этом поможет. Она не чувствовала себя влюбленной, нет, ни в коем случае, но вспоминала о том, что хотела от него уйти, как о явной нелепости. Зачем? Почему? Лучше больше не задавать себе этих вопросов. Здесь солнце и море, фиалковое море Гомера, здесь теплый ветер и крепкая оуза в маленьких стопочках, пахнущая анисом, здесь потрясающий кофе, которого никогда не сваришь в Москве, и здесь беззаботные люди, отбросившие все свои проблемы. Она хотела того же. Чтобы ее проблемы, ее сомнения и мучения остались позади. Они побродили по узким улочкам, полюбовались венецианскими домами и белыми минаретами, придававшими городку совершенно восточный, а не античный вид. Потом нашли самое немноголюдное кафе, что было весьма трудно сделать, потому что на Крите начинался курортный сезон. Им принесли травяной салат Хорта, который Маргарита давно хотела попробовать, и гаридес — жаренные в оливковом масле королевские креветки сказочной вкусноты. Они сидели на открытой веранде и любовались дикими гладиолусами и крупными ромашками, растущими здесь как сорняк, но от этого ничуть не менее красивыми. В это время весь остров покрывал ковер из цветов: хризантем, маков, ромашек и изящных гладиолусов, которые им, родившимся в Средней полосе России, странно было воспринимать как дикие. Около их ног крутилась пара толстых котов, глядящих на них наглыми желтыми глазищами. Их здесь было полным-полно, они терпеливо болтались около посетителей кафе и ресторанов, выпрашивая подачки, и их никто не прогонял. Маргарита любила кошек и тихонько подбрасывала им со своей тарелки кусочки креветок, что почему-то раздражало Артема, который, в отличие от нее, кошачье племя от всей души презирал. «Тот, кто не любит кошек, равнодушен к женщинам», — однажды сказала ему Маргарита, но он с негодованием отверг эту сомнительную сентенцию.