Сыщики против болотных пиратов - Владимир Сотников

Когда Саня предложил сделать привал, Пашка и слушать не захотел.

– Ты что, Чибис, какой привал! Не понимаешь, что мы просто сгоряча так быстро идем? Остановимся, передохнем – и все, исчезнут силы. Нет, надо идти не останавливаясь, пока ноги торопятся. Да вон скоро и мостик.

– Ага, километров через… много, – недовольно пробормотал Саня.

Когда они взошли на долгожданный мостик, у Сани закружилась голова и он схватился за поручень. А сзади, из-за поворота, вдруг послышался натужный рокот мотора!

– Джип! – в страхе крикнул Саня и схватил Пашку за руку. – Бежим скорее, мы же как на ладони на этом мостике!

Глава ХV

ВТОРОЙ ПОБЕГ АРСЕНИЯ

Да подожди ты, Чибис! – завопил Пашка, оглянувшись уже за мостиком. – Никакой это не джип! Трактор, обыкновенный трактор! Вот, кстати, и подвезет нас.

Переехав мостик, бревна которого подпрыгивали под колесами, трактор остановился. Тракторист приветливо махнул рукой, указывая на прицеп. Уговаривать друзей не пришлось. В мгновение ока они перемахнули через бортик прицепа.

– Вот так бы и давно! – воскликнул Пашка. – Почему этот трактор не догнал нас где-нибудь в лесу?

– Слушай, – сквозь шум мотора прокричал Саня Арсению, – а кто этот Николай? Тоже из тех… наркотических?

– Какой Николай? – не понял Арсений. – Вы второй раз о нем спрашиваете. Не знаю я такого.

– Ну там, на острове. Он там остался, – объяснил Саня. – По-моему, он за вами следил, а мы за ним. Я так сразу и понял! А Пашка мне не верил. Разберемся, говорил, разберемся… Может, это он и посеял там коноплю?

Пашка дернул Саню за рукав:

– Да не торопись ты! Слезем с этого вездехода, спокойно поговорим.

На Арсения Санины слова произвели неожиданное воздействие. Он еще больше нахмурился.

– Следил, говоришь? – медленно пошевелил он губами. – Значит, за нами следили?

Трактор въехал в Караваево и остановился на площади у железнодорожной станции. Ребята спрыгнули с прицепа и помахали трактористу в знак благодарности. И еле успели отскочить от лужи – трактор так рванул с места, что из-под колес веером брызнула грязь.

– Пошли ко мне, – предложил Пашка. – У меня уже слюнки текут. Говорить не могу!

– Да я… Да мне… – забормотал Арсений. – Короче, спасибо большое вам за все. Выручили, что и говорить. А сейчас… Мне спешить надо!

Пробормотав это, он вдруг сорвался с места и побежал к платформе, на которой стояла московская электричка. Пашка с Саней в недоумении переглянулись. Да что он, с ума сошел, этот Арсений?

– Стой! Подожди! – прокричал Пашка. – Мы ведь не договорились, как дальше действовать!

– Не надо ничего! – обернувшись, крикнул Арсений. – И не лезьте в это дело! Ни в коем случае!

Арсений быстро взбежал на платформу. Ребята кинулись за ним. Их разделяло метров пятьдесят, когда двери электрички зашипели. Не раздумывая, Арсений рванулся в последний вагон. Двери ударили его, дернулись, но все-таки закрылись. За ним… Электричка медленно поплыла вдоль перрона. Пашка с Саней непонимающе переглянулись, тяжело дыша после неожиданной погони.

– Чокнутый! – Пашка покрутил пальцем у виска. – Его спасаешь, а он… Придурок какой-то!

На Санином лице тоже застыло недоуменное выражение.

– Испугался нас, что ли? – пробормотал он.

– Ага, страшные мы! – негодовал Пашка. – Страшней его бандитов! Хорошо, хоть спасибо сказал. И на том… спасибо.

Ребята чувствовали себя так, будто их окатили холодной водой. Они молча брели по переулкам, поглядывая по сторонам. Странное ощущение постепенно овладевало ими. Сане и Пашке вдруг показалось, будто они попали в незнакомую местность. Лица людей были другими, чем прежде, знакомые улицы выглядели какими-то измененными, даже воздух пахнул чем-то непонятным…

– Паш, тебе не кажется, – медленно начал Саня, еще не зная толком, что хочет спросить у друга, – что мы здесь не были долго-долго?

Пашка с удивлением посмотрел на него.

– Слушай, Чибис, а ведь я точь-в-точь это самое хотел у тебя спросить! Правда, как будто из кругосветки вернулись.

– Знаешь что, Пашка! – Саня поднял вверх палец: он всегда таким жестом сопровождал свои открытия. – Я понял! Это мы изменились. Не Караваево, не люди, а мы с тобой.

– Что-то не чувствую я себя особенно изменившимся, – недоверчиво пробормотал Пашка. – Разве только аппетита такого зверского у меня в жизни не было!

– Да человек, наверное, никогда и не замечает, как сам меняется, – рассуждал Саня. – Нам всегда кажется, что мы такие же, как и раньше. Но после такого… За два дня, которые мы провели на острове, я больше мыслей передумал, чем за всю жизнь. Разве это не изменения?

– Ай! – махнул рукой Пашка. – Потом разберемся. Когда с предками будем объясняться… У меня сейчас голова вообще ничего не соображает. Поесть бы надо и поспать.

Хорошо, что Пашкиных родителей не было дома! Это оказалось приятным сюрпризом. Пашка рванул на кухню и стал выкладывать из холодильника все подряд. И, еще выкладывая продукты, уже начал часть из них есть. Батон копченой колбасы, например. Он мелькал в Пашкиной руке туда-сюда, изменяясь в очертаниях. Точнее, в размерах.

Когда они уселись за стол, Саня посмотрел на стенные часы. И во время еды то и дело на них поглядывал.

– У вас что, часы испорчены? – спросил он.

Пашка только отрицательно помотал головой: его рот был наглухо забит едой.

– А почему же они почти не идут? – икнул Саня.

Пашка прожевал и пояснил:

– Ты засыпаешь, Чибис. Потому и кажется, что все на свете остановилось. Сидишь и носом клюешь. Даже жевать прекратил.

Пашка проводил друга в комнату и подтолкнул к кровати. Она так мягко приняла в себя Саню, что он уснул, кажется, быстрее, чем прикоснулся к ее поверхности.

Продолжая жевать, Пашка взял лист бумаги и написал: «Мама, папа! Не будить. Все равно не проснемся».

Он еле добрался до комнаты и рухнул рядом с Саней. Рука его неудобно подвернулась, но выпростать ее уже не было сил.

Проснулись ребята, к удивлению обоих, одновременно. Просто открыли глаза и увидели друг друга. Они сразу же приподняли головы, чтобы оглядеться, и рассмеялись.

– Испугался, что все еще в логове возле лисьих нор валяемся? – хохотал Пашка.

– Мне как раз это и снилось, – подтвердил Саня. – Да, наверное, еще долго будет аукаться наш остров…

Они услышали, как на кухне загремел отодвигаемый стул. Приоткрылась дверь, и в комнату вошел Пашкин отец Иван Кириллович.

– Мы проснулись, пап, – сказал Пашка. – Сейчас выйдем.

Выйдя на кухню, друзья заметили, что Иван Кириллович молчит, хмурится и отворачивается. Ничего хорошего это не предвещало.

Зато Пашкина мама молчать не стала, а сразу набросилась на сына:

– Нет, ну мог ты хоть немножко подумать, перед тем как такую записку писать! Отец уже «Скорую» хотел вызывать, да потом мы послушали, как вы дышите, и поняли, что это у тебя шутки такие дурацкие!

– Какие шутки? – не понял Пашка.

– «Все равно не проснемся»! – Мама сердито порвала записку и выбросила клочки в мусорку. – Думать, Павел, надо!

И, красноречивым жестом призывая Пашку думать, она постучала костяшками пальцев по его рыжей голове.

– Ой, елки!.. – прошептал Пашка. – Это я в смысле, что мы устали, сильно спать хотим.

– Хотел как лучше, а получилось… – хмыкнул отец.

– Как всегда, – грустно закончил Пашка.

– Ну ладно, оставим этот разговор, – махнул рукой отец. – Что о нас гость подумает? Крик, шум… Ты лучше скажи, Павел, почему так рано вернулись? Из-за погоды?

– А… остальные тоже вернулись? – осторожно поинтересовался Саня.

Пашкины родители переглянулись.

– Значит, так. – Отец уселся на стул поудобнее и сложил на груди руки. – Ну-ка, обо всем по порядку!

Впрочем, рассказ «обо всем» занял несколько минут. И не потому, что Пашка так виртуозно владел русским языком. Просто ту историю, которую он сочинил, можно было рассказать даже быстрее.

Саня чуть зубами не скрипел от обиды: опять, в который раз, он вынужден был прикидываться неженкой!

Оказывается, он простудился. Или, по крайней мере, угроза сильнейшей простуды просто нависала над ним! А скоро – важнейшая международная олимпиада. Ведь Саня в одной уже победил, и такими светлыми головами, как его, наша наука рисковать не может!

Примерно такой бессовестный, фантастический текст выдавал Пашка. И Саня вынужден был его слушать, кивать как дурак, да еще и покашливать для пущей убедительности!

– А по какому предмету олимпиада, Саша? – спросила Пашкина мама.

Саня сразу закашлялся. Так не хотелось врать…

– По… по… ботанике, – ответил он сквозь кашель.

Почему он вспомнил ботанику? Наверное, потому что Черный Лесник называл ботаниками этих наркодельцов.

– Странно. – Пашкина мама покачала головой. – Вы же сейчас уже зоологию изучаете. Почему же по ботанике олимпиада?