Все хотят - Анастасия Благодарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Комендант, некогда в шутку принятая за вампира, что бодрствует по ночам, пробубнила за стеклом поста:
— Бросила бы уже по утрам бегать. Не помогает.
Невидимая морось плюнула из черноты. Ладони растёрли ледяные капли по лицу. Чуть взбодрило. В колыбели двора ровно дышала мёрзлая земля, парили теплом переполненные мусорные баки. Несмотря на ранний час, откуда-то доносился шорох одиноких машин. Пьяные вопли далеко-далеко оборвались столь же резко, как и возникли. Блестящие от воды ветви плешивых тополей полыхали рыжим в узком ореоле света единственного фонаря. Пара окон небесными свечами излучала сияние, побуждая фантазировать о судьбах тех, кто не спал.
Тася избегала собачников, заводских работяг, плетущихся на смену. Алкаш не успел пристать с невнятным вопросом — прохожая ретировалась и исчезла из виду замученного чертями мужика. Как и многие, на работе Тася преображалась до неузнаваемости. Куда-то девались патологическая неуверенность и неказистость. Всё складывалось ладно. Движения обретали ловкость и прыть, хотя сердце замирало от каждого шороха. Лицо в труде становилось жёстче и старше от тяжести бремени. В том не оставалось места поблажкам и «косякам». Как и сапёр, кладмен ошибается лишь однажды.
Нога заскользила на рыхлом снегу, драным одеялом раскинувшимся у гаражей. Сами собой расправились плечи. Загазованное небо отражало огни города сиреневой дымкой, что очерчивало контуры окружения. В остальном — кромешная темнота. Заброшенный кооператив нравился закладчице и клиентам. Скучный лабиринт ржавых боксов без охраны — сказочная кладовая, не иначе. Но страх перед фуражками не вытравить мнимой безопасностью. Полицейские могут выскочить буквально из ниоткуда: из голых кустов клёна, из венчавшего мусорную кучу старого холодильника, украшенного наклейками с эротикой, или даже из собственного кармана.
«Остап с его мельтешением хорошо смотрелся бы в их рядах» — пошутила Тася, да так и зависла, до скрипа сжимая пакетик в кулаке. — «Нет. Хватит пороть чушь».
Закапывала товар у заваренных железных дверей с неприличным рисунком, а сама воображала поклонника в погонах. Всякого мужчину красит форма, а этого в глазах Таси обратила в сатану. Всё-таки спортик? Или молодо выглядящий следователь? Требовал явки и пароли, втирался в доверие, чтоб выйти на рыбу покрупнее? Тася шумно выдохнула, будто собралась плакать. Горел бы в аду гнёт неизвестности. Уже плевать — пусть случится, как должно. Потом станет не всё равно, а сейчас только душу травить.
Вспышка камеры телефона на секунду осветила местность. В сияющей белизне мигнули красные глаза. Отскочив, девушка включила фонарик. Направила его на грязную косматую морду, высунутую из щели меж гаражей. Походило на охотничье чучело волка, какое вешают трофеем на стену. Да только роговицы блестели, пары́ клубились от мокрого носа. Тася застыла в луже, не замечая заливающей кроссовки ледяной воды.
«Не показывай страха, — подсказывал холодный рассудок. — Не поворачиваясь спиной, медленно, медленно отходи».
Она так и делала, пока за этой самой спиной не зарычали. Из души вырвалось:
— С*ка, бл*ть.
Закладчица зачем-то подняла согнутые в локтях руки в знаке «сдаюсь». Опомнилась — повела телефон вокруг себя. Трое. Крались, великодушно оставив единственный путь к спасению. В скорости бега пышка не проиграет только черепахе, а разговоры со зверьём никогда не были эффективны. На помощь пришло неугасаемое напоминание об оружии, спрятанном в одеждах вместе с наркотиками. Однако, как известно, кто с мечом приходит — от меча погибает. Да и против собак оно недейственно. Как на муху с пистолетом идти.
— Вы ничего мне не сделаете, — убеждала Тася, выставив руку.
Псины синхронно оскалились, и это стало последней каплей. Только пятки сверкали, а в сантиметрах от них — нити слюней на жёлтых клыках. Девушка оттолкнулась от дерева — бросилась вправо. Прочь от дворняг, примчавшихся на подмогу откуда-то слева. Слишком рано закололо в боку. Все силы организма легли на чудо — на быстрый бег. Выход к жилым дворам в последний момент преградила очередная саблезубая тварь. Пришлось сворачивать на тропинку в сторону промзоны. Рассекая ночь, Тася неслась навстречу неизвестности. С биением сердца в висках стучала до смешного пустая мольба:
«Я не умру так. Я не умру так!»
Стая буквально дышала в затылок. Подошва поехала на залитом грязью льду. Попытка сохранить равновесие обернулась падением в жухлую траву. Руки, как у опрокинутого навзничь жука, замельтешили уже в полёте, чтобы помочь скорее подняться. Две секунды, и бешенная гонка продолжилась. Выдыхая с посвистом на бегу, Тася пучила глаза. Собаки должны были кинуться, пока валялась. Они же замедлились, давая фору.
В животе рвались струны. Ноги наливались цементом, вязли в сырой земле. Справа по трассе проехала пара грузовиков. Адреналин дал взаймы горстку сил для финального рывка. Девушка подгадала момент и кинулась на дорогу. Мчащиеся навстречу друг другу КАМАЗы окатили самоубийцу ослепляющим светом фар и дружным визгом гудков. Смертельный номер обошёлся без жертв — Бог отвёл, успела проскочить. Псы оказались умнее человека — подождали и сиганули следом. Рисковала зря — не оторвалась. Водители видели ситуацию и не остановились. Оставили даму в беде с проблемой один на один.
Сколько бы ни длился ночной кошмар, он всегда подходит к логическому завершению. Когда духу хватает лишь на то, чтобы принять свою участь. Девушка врезалась в бетонный забор, согнулась в спине в ожидании нападения. Её окружили, на неё лаяли, но посмотреть своему страху в глаза не представлялось возможным. Царапая ладони о шершавую поверхность, Тася буднично приметила, что различает цвет. Серый рассвет затеплился где-то на окраине мира, медленно возвращал ему краски.
«Солнце! Солнце, помоги мне!»
Безумный безнадёжный крик души как будто возымел смысл. Мельтешащая поблизости стая не кидалась на незадачливую гуляку.
«Все хорошие девочки дома сидят. Не шляются по помойкам, дрянь не раскидывают. Я так замучилась, мам».
Дыхание восстанавливалось. В брюхе покалывало, а горло холодило, но ноги держали — не подкашивались. Слева
