Простые истины - Алина Аркади

‒ Не кисни, Нин, ‒ подвигаюсь, обнимая сестру. ‒ Так получилось. Всё бывает. Не вышло с первого раза, получится со второго.

‒ Не думаю. Слушай, может, во мне проблема? Где-то читала, что мы притягиваем к себе людей одного типа. Нам кажется, он другой, не такой, особенный, а на самом деле, как и все предыдущие. Просто женщина сама для себя рисует радужную картинку и верит в неё искренне, желая обрести счастье, оправдывает мужчину в своих глазах, превозносит, почти идеализирует, делает богом, за которым хочет идти, тянуться, верит, что именно он один сможет защитить, оградить от проблем и бед.

‒ А в итоге мы получаем беспомощное существо, неспособное без этого самого бога решить, какого цвета блузку она сегодня наденет. Вспомни себя: ты без одобрения его величества Орехова даже обои не покупала. Так нельзя, Нин. Необходимо избавляться от больной зависимости и учиться принимать решения самостоятельно.

‒ Я хочу, чтобы обо мне заботились…

‒ Любая женщина хочет. В пределах разумного, понимаешь. Есть огромная разница между подавлением и искренним беспокойством за человека, который тебе дорог. Главное, уметь видеть тонкую грань, когда твоё личное пространство становится всё меньше и меньше, пока не растворится во множестве проблем другого человека.

‒ И как быть?

‒ Себя любить, в первую очередь. Заботиться о себе, ценить своё время, силы, возможности и энергетические затраты. Не бросаться сломя голову ради мужчины на край света, сворачивая горы, а встать около этой самой горы и ждать, когда он сам её свернёт для тебя. Он ведь мужчина ‒ пусть напрягается.

‒ Умная ты, Янка, ‒ с досадой в голове произносит Нина.

‒ Умная. Мы замечательные психологи для других, для самих же себя ‒ невероятно глупы. Так и у меня. Смотрю на тебя и больше всего на свете хочу не вляпаться в такого мужика, как твой Юра. Это мне с Сашей повезло. Кто знает, каким будет следующий.

И будет ли этот следующий вообще? Иногда на парковке торгового центра всматриваюсь в проходящих мимо мужчин и понимаю ‒ меня они не привлекают. Высокие, низкие, худые, полные, брюнеты или блондины ‒ не цепляют, оставляя равнодушной. Полное отсутствие резонанса и душевного трепета всё больше пугает меня саму. Осознала, что перестала смотреть по сторонам, заранее уничтожив надежду увидеть того, кто заинтересует.

‒ Бабочки подскажут.

‒ Кто? ‒ удивлена.

‒ Ну бабочки. Ты же сама говорила, хочешь так, чтобы замкнуло, перевернуло, передёрнуло. Когда обжигает и бабочки появляются, а внутри пылает и дышать сложно.

Вероятно, в моей жизни так случилось лишь раз. Не заслужила повторного счастья и чувств, от которых учащённо бьётся сердце.

‒ Нин, а как с Игнатом было?

‒ Хорошо было. Замкнуло, перевернуло и передёрнуло. Всё сразу.

Тяжёлый вздох и тишина на двоих. Словно это моё счастье разлетается вдребезги.

‒ Ай! Нина! Это кто, блин? ‒ чувствую движение под ногами, вскакивая.

‒ Прости, это Жужик. Ты же на фото его видела. Ты чего? Он же не кусается. Когда Лесникова дверь перед моим носом захлопнула, он на лестничной клетке остался. Я честно попыталась вернуть Жужика в родные пенаты, но увы, мне никто не открыл, а оставлять его без присмотра опасно для него самого.

‒ Вот же чёрт! А предупредить? Сердце чуть не остановилось.

Сползаю со стула, удостоверившись, что ёж не дикий зверь и вполне безопасен. Вот только такого эксклюзива в моей квартире не хватало, но, видимо, для Нины колючее создание имеет важность, поэтому решаю промолчать. Она так бережно держит его в ладонях, прижимая к себе, будто никого ценнее в её жизни не существует. На кухне появляются мальчики и забирают ежа в комнату.

‒ А у тебя как? Как встретили? Всё показали? Как устроилась в компании?

Вот чёрт! Не забыла, всё же поинтересовалась делами в компании. В любом случае, правду сказать необходимо.

‒ Меня сегодня уволили.

‒ Кто?

‒ Полина.

‒ Ян, я же предупреждала быть с ней максимально сдержанной. Предполагаю, она сразу же ринулась доносить свою точку зрения в вопросе детей, но ты ведь была подготовлена к этому.

‒ Да. Одно дело, когда человек, живущий по собственным правилам, эти самые правила очерчивает для себя, не заталкивая силой в других. Совсем другое, когда мне, уже матери, открыто заявляют, что дети ‒ существа бесполезные и ненужные, и место им в детском доме. Явный перегиб со стороны московской дамочки, которая дальше своих «хочу» ничего не видит. Кажется, Полина не видит краёв. Нин, её откровенно несёт. Вчера и сегодня она носилась по офису в поисках жертвы на съедение. И нашла, ‒ указываю на себя.

‒ Ничего себе…

‒ Не сдержалась я.

‒ А как же теперь? А ипотека?

‒ Позвонила Кате Ильиной, работали вместе. Обещала узнать у своих, имеется ли вакансия. Прорвёмся. Но с этой сукой работать я больше не желаю.

‒ Вряд ли она здесь задержится. Алилов приехал. Ты его видела?

Однозначно, я бы обратила внимание на незнакомого мужчину в коридорах офиса. К тому же я столько слышала от Нины об Алилове, что нестерпимо желаю увидеть собственными глазами мужа Полины.

‒ Нет. Когда уходила из офиса, всё было спокойно, не считая воплей Полины в одном из кабинетов айтишников. А ты откуда знаешь?

‒ Приехала с ним и его адвокатом, которого, как я думаю, он привёз неслучайно. Так что завтра идём в офис и наблюдаем свержение Полины или же бурное примирение супругов.

‒ Свержение, ‒ мысленно ликую. ‒ Алилов не простит. Я бы не простила. Не скрываясь иметь связь с мужчиной на глазах всех сотрудников и ждать поблажек? Вряд ли. Поверь мне.

‒ Вот завтра и проверим. Пошли спать.

Проверять, выпрут ли меня завтра за дверь, не допустив в офис, особого желания не имею, но сестра настаивает, и я соглашаюсь. Три минуты позора, а затем вернусь домой, чтобы решать накопившиеся проблемы.

Нина забирает Егора, который