Андреевский крест - Андрей Дай

Сманил с собой. Так-то оно конечно. Останься Леха в лодке, мне было бы спокойнее за сына. Все-таки из Михи нянька, как из навоза пуля. Но до сих пор мы в море ничего крупного не встретили. Ни акул, ни дельфинов или китов. Или обещанных Егором гигантских морских черепах. Ничего. Даже чаек — и тех, по мнению мореманов, было маловато. А вот мне одному в незнакомом месте… Даже думать об этом было неуютно. Если это все-таки материк, так там и тигры со львами какими-нибудь могут проживать. Или леопарды. О динозаврах олигофреноценских и не задумывался, иначе вообще втроем бы на сопку полезли, а Никитоса лодку сторожить оставили бы.

Короче, мы с Лехой выпрыгнули на пляж, подтянули что надо было подтянуть, пощелкали тактическими рациями, проверили связь с лодкой и с базой, попрыгали, и пошагали. А Поц рыкнул мотором, лихо развернулся и ушлепал почти точно на юг, открывать новые земли.

Пляж, забором окружали плотные заросли кустарников. С полкилометра прошли, прежде чем нашли проход. Какие-то животные чуть ли не туннель пробили, за какими-то своими надобностями шныряя к морю. Нам с плечистым мичманом пришлось чуть ли не на четвереньках пролазать. Брат кряхтел, ругался нехорошими словами, и в итоге поклялся извести проклятые заросли под корень. Типа, достать напалм и сжечь там все к чертовой матери.

Среди пальм, занимавших следующую террасу, идти было не в пример легче. Шершавые стволы были до середины оплетены какими-то лианами, но росли тропические деревья довольно редко, почти как наши березовые перелески. Да и полянок хватало. По мне, так лучше бы их вовсе не было. Трава на открытых солнцу и небу местах вымахала в рост человека, и пробираться по этим дебрям было труднее чем по лесу.

А потом мы вдруг оказались в самом настоящем сосновом бору. Высоченные, метров по двадцать столбы подпирали небо. Пахло смолой одуряюще, как в парфюмерном магазине. А по низу, упрямо ползли вверх плети красной смородины, и еще что-то, чьи листья мичман немедленно сунул в рот и принялся жевать.

— Кока? — поинтересовался я тихонько. В лесу, тем более — незнакомом, не стоит издавать лишние звуки. — Наркоманишь потихоньку?

— Лимонник, — весело блестя глазами, отговорился тот. — Любка обрадуется.

— Кому что, — философски пожал я плечами. — Кому мандарины, кому ящики их под них.

— Это ты к чему?

— Сказал бы, что твоя кислятину любит, набрали бы у Савы лимонов.

— Это не то. Лимонник только на Дальнем Востоке растет. Ностальгия и все такое.

Согласился. Это реально дело такое. В Египте на пляже вдруг так пельменей захотел, едва домой первым же самолетом не улетел. Так задолбало это "все включено", чуть волком не завыл. Едва на туземца с кулаками не полез. Показалось, он на Натаху мою как-то подозрительно щурился, сученышь.

Бор кончился, как ножом обрезало, когда до вершины оставалось всего ничего. Трава там, на счастье была не такая богатая, как внизу, так что ничего, что могло бы помешать нам забраться на самый верх больше не было.

На северном склоне сопки растительности было меньше. Какие-то чахлые деревца, короткая, будто подстриженная трава, одинокие кустики. За седловиной, по дну которой тек широкий ручей, или маленькая речка, сплошной стеной стоял лес. Чужой какой-то, неправильный. Разнокалиберные по росту и толщине неряшливые, разлапистые деревья.

Еще с возвышенности было отлично все видно. И замысловатую бухту на северо-востоке, куда мы уже заплывали, и где нашли каменную осыпь. И еще один полуостров, вокруг которого по морю ползла серебряная искорка нашей лодки. И другой залив на юго-западе, в который впадала, промыв по дороге широченный овраг, последняя из найденных нами за сегодня река.

— Офигеть, — выдохнул Леха. — Красота-то какая!

— Ага, — радостно согласился я, устраивая пятую точку на мягонькой траве. — Сядь, не маячь. Если мы все видим, прикинь, как нас самих видно!

Брат тут же плюхнулся рядом.

— Жаль бумагу с карандашом не взяли. Сейчас зарисовали бы обстановку.

— Запомним, — отмахнулся я, не отрывая бинокль от глаз. — Чего один не вспомнит, другой подскажет.

— Тоже верно… Блин, Андрюха! Это место просто супер. Будто спецом сделано для нас. Сам прикинь! Вот тут форт. Там…

Мичман махнул рукой на северо-восток.

— Там, по водоразделу мин сигнальных натыкать и заборчик какой-нибудь сообразить от зверей. С той стороны берег высокий, хрен кто залезет. А по верху — так отсюда все простреливается за боже мой. А там…

На этот раз он обращал мое внимание на западный склон сопки, и устье ручья.

— Ручеек так себе. Вялый, скажем просто, ручеек. Но если плотину построить, и этот овраг напрочь затопить, там такой перепад высот получится, что напора полюбому хватит на миниГЭС. А если еще там блиндажик какой-никакой с пулеметом сообразить, так этот наш ров ни одна падла не форсирует без того, чтоб кровушкой умыться.

— Тема, — снова согласился я, сразу прикидывая и примерный план нагорной крепости и что-то вроде отдельно стоящего равелина для обороны будущей ГЭС.

— А позади, Дюх, у нас шикарный пляж. И если когда-нибудь мы обзаведемся флотом, там и порт можно будет устроить. А на Михайловском острове — батарею.

— Чего? — не понял я.

— Ну штуки четыре гаубицы, чтоб всю бухту сразу прикрыть. Хрен проползешь.

— И аэродром штурмовиков торпедоносцев. А вон там шахту выроем. Для баллистической ракеты. А вон там казармы ППД дивизии ВДВ…

— Да ну тебя, — засмеялся брат. — Сижу, блин, слушаю. Уши развешал. А он прикалывается в полный рост.

Затрещал вызов рации Поца. Морская часть нашей экспедиции отчиталась об открытии нового полуострова, бухты и реки. Короче, всего того, что мы уже разглядывали с вершины. Путь в западную бухту был куда проще и короче того, что мы с Лехой проделали, пробираясь к вершине. Так что я приказал Михе дожидаться нас в устье ручья, и скомандовал брату подъем. Время подходило к пяти вечера. Пока дойдем, пока обогнем на моторке два полуострова, пока вдоль нашего прошлепаем, глядишь и ночь на пороге…

Вниз не вверх. Да и не настолько крут был склон, чтоб спуск доставил какие-то неприятности. Знай ноги переставляй, да успевай руками страховаться о искореженные стволы неопознанных деревьев. Какие-то десять минут и мы на предпоследней террасе.

До лодки оставалось метров четыреста, когда я увидел человека. Сначала даже показалось, что это женщина — голова у него была в платке. Вроде моей банданы, но именно, что вроде. Слишком длинные концы свисали ему на спину.

Еще он был в светлых, как бы не в парусиновых штанах, перемотанных в поясе ярко-красной тканью, выцветшей клетчатой рубахе, и держал в руках ружье.

Сначала он просто, прячась между камней, разглядывал медленно полжущую к устью ручья серебристую лодку, а потом вдруг подтянул к себе явно громоздкое оружие, пристроил его на источенные морем валуны и прицелился.

Я даже подумать не успел, как сайга сама собой взлетела к плечу, а палец уже давил на курок. Понятно, что четыреста метров полностью исключали прицельный выстрел. Да я и не старался. Отвлечь, напугать, чтоб незнакомец отвлекся от людей из моторки — это да. А ранить, или даже убить — врятли. Я нисколько не сомневался в кого именно хотел стрелять вражина. Поц, в своей темной одежде, едва-едва выделялся на фоне резких теней, а вот оранжевый спасательный жилет Никитки прямо-таки притягивал глаз.

Выстрел. И двумя секундами спустя — рядом рявкнула лехина винтовка. Все-таки двенадцатый калибр — это не шутки. Это мы с мичманом знали, что на дистанциях свыше пятидесяти метров его "12к" может работать только пугалом для ворон, а вот чужака похоже проняло. Он вскочил с камней, пригнулся — по камням чиркнула пуля выпущенная Михой, увидел нас с братом, и побежал в лес. А мы, разъяренные, как это в телевизоре говорят: неспровоцированной агрессией, рванули за ним.

Он пересек ручей, перепрыгивая с валуна на валун. Явно знал дорогу, и ходил этим маршрутом не один раз. А мы попросту прошлепали по дну. Глубины там считай и не было. Чуть выше берца. Единственное — потом неприятно было бежать, в ботинках хлюпало.

За стеной неряшливого, будто бы непричесанного леса, скрывался склон горы. Деревья карабкались вверх, по дороге теряя в высоте. Со стороны, с нашего наблюдательного пункта на макушке сопки, новой возвышенности вообще было не разглядеть за буйной зеленью.

Это была не сопка, и не хребет. Наверху, куда мы влетели отставая от злоумышленника метров на двести, обнаружилось достаточно ровное плато. Скинуть бы лет с десяток. А еще лучше — двадцаточку, так мы с мичманом прямо там того гада и заловили бы. Но возраст и отсутствие тренировок сказались. В легких пожар, в глазах темные пятна. С двух сотен шагов можно было бы и стрелять, да куда там. Я о деревья-то спотыкался, а козла этого вообще не видел.