Влюблен и очень опасен - Владимир Колычев

– Времени у тебя мало, всего два месяца. Тебе нужно спешить. Скажи честно, Алексей тебе нравится?

– Ну, есть в нем что-то такое, от чего захватывает дух. Но не замирает сердце. Ты знаешь, с Марком оно замирало. Я когда его увидела, меня к нему потянуло, да так, что я не могла ничего с собой поделать. С Алексеем не так. Он, конечно, красавчик, Марк с ним и рядом не стоит, но не тянет к нему, и все. Он с тобой остался, а мне все равно, легла и заснула.

– А в постель бы с ним легла? Извини за вопрос.

– Если откровенно... Мужчина он видный. Да, наверное. Ну, если бы стала его женой.

– Значит, отторжения нет. Это уже хорошо. А влюбляться в него совсем не обязательно. Поверь, так жить спокойней. Не любила бы я твоего отца, жила бы сейчас спокойно, не мучилась. И мужчину бы себе нашла. Знаю, что нельзя, но, поверь, если бы я захотела, ничто бы меня не остановило. Но я не хочу.

– И я не хочу. Мне ничего не нужно. Если бы Марк... – в раздумье протянула Настя.

Зря она думала, что внешняя неприглядность Марка станет камнем преткновения для нее. И на людях стыдно будет показаться, и на других она станет заглядываться. Какая чушь!

Отгремела медь на похоронах отца, немного улеглась боль утраты, успокоилась жизнь, и она снова вернулась в институт. Среди студентов и преподавателей много интересных парней и мужчин. И телохранитель новый – симпатичный малый. Но никто так и не смог увлечь ее, хотя желающих видеть ее своей женой хватало, даже несмотря на растущий живот. Как-никак самая богатая невеста в городе.

Но нет, не интересовали ее парни, даже знакомиться ни с кем не хотелось, не говоря уже о большем. А теперь она в академическом отпуске, в городе почти не появляется, и нет у нее возможности встретить достойного мужчину. Может, потому Инга и проявила инициативу. Она умная женщина и правильно все говорит. Но Алексей не смог вскружить ей голову. Хотя и был к тому близок.

Вот если бы Марк снова сделал ей предложение, она бы сейчас точно не стала крутить носом. Сейчас и думать смешно, что такой тип, как Вася Бугарь, мог бы стать ее мужем. Только смех этот сквозь слезы. Зачем она отфутболила Марка?

– Ну и где он? – с неприязненной иронией спросила Инга.

– Где-то в Москве.

– В Москве... Он уже и думать о тебе забыл!

– Неправда. Он думает, и я это чувствую. Только не вернется он. Потому что гордый. Ну, ему так хочется думать, что гордый. Его и так много в этой жизни унижали, и я добавила. Нет, не вернется он. И я не знаю, где его искать. А ведь это его ребенок. Он должен вернуться.

После смерти отца Настя несколько дней находилась в трансе – никого не хотела видеть, ничего не соображала. А когда опомнилась, оказалось, что Марк уже выписался из больницы и уехал в Москву. Правда, тогда она еще не поняла, как много потеряла.

– Странный он, твой Марк. Потому и не вернется, что странный. А время идет. И тебе нужно выходить замуж. Не хочешь Алексея, найдем другого.

– Кого? Красавчика из стриптиз-клуба? – уныло усмехнулась Настя.

– Почему именно из стриптиз-клуба? – Инга удивленно повела бровью.

– Я не знаю. Просто подумалось. Отец говорил, что я сбегу от Марка с каким-нибудь красавчиком. Я тогда почему-то представила себе стриптизера в стрингах. Тьфу ты! Противно теперь как!

– Не то слово. В штанах, может, и густо, но в голове пусто. Не знаю, что у Алексея в штанах, но в голове у него точно не пусто. Высшее образование, опыт работы, грандиозные планы... Но если не хочешь с ним, будем что-нибудь другое искать. Ты даже не представляешь, сколько желающих жениться на тебе. Только скажи, завтра золотая сотня у ворот выстроится.

– Не скажу.

– Тогда остается Алексей. Во-первых, ты ему очень нравишься. Во-вторых, с ним легко будет договориться. А договариваться придется. Мы должны будем составить брачный контракт, чтобы в случае развода он остался с носом. Тогда он полностью будет зависеть от тебя.

– Думаешь, это интересно, когда мужчина от тебя зависит? – грустно и в сомнениях спросила Настя.

– Твой Марк тоже бы от тебя зависел.

– Так то Марк.

– Тебе Марк дорог, потому что он твой первый и единственный мужчина. И Алексей будет дорог, когда станет твоим мужчиной. Может, я и ошибаюсь, но попробовать стоит. Если он тебе не понравится, ты всегда можешь отказаться от него. Выплатишь ему отступные, и дело в шляпе. Только не подумай, что я настаиваю.

– Да я не думаю. И Алексей мне нравится. Можно и попробовать.

2

Дорога мягко и тихо ложилась под колеса, мелкий дождь прыскал в окна, «дворники» с глухим гулом сгоняли влагу под стекло. Машина хоть и не новая, но комфортная, с кожаным салоном, в ней особенно уютно, когда на улице непогода.

Отец Марка служил в Москве, но жил в сорока километрах от нее, в небольшом городке, потому что там снимать квартиру было гораздо дешевле, чем в столице. Отца уволили в запас, но жильем так и не обеспечили; поставили в льготную очередь, но воз и ныне там. Он и сейчас в этой очереди, но живет в доме сына. Марк приобрел за свои деньги дачный участок, оформил его на мать, на ее девичью фамилию. И дом построил – двухэтажный, брусовой, семь на восемь, с паровым отоплением. Но регистрировать это строение не стал. Поэтому и числится отец до сих пор как бездомный. Тридцать лет армии отдал, и без определенного места жительства. И как это называется?

На себя Марк ничего не оформлял. Профессия у него такая, что лучше не рисковать. Поэтому дома у него своего не было. Снимал квартиру в Москве, время от времени гостил у родителей. Так и жил. Конечно, одиноко, скучно, но он давно к этому привык. Он считал, что иной жизни и не заслуживал.

До Москвы оставалось километров десять, дождь уже прошел, из прорехи в тучах на землю полились лучи солнца. Зато на дороге образовался затор – машины едут медленно, съезжают на обочину, образуя дополнительный ряд, но тут же возвращаются обратно, потому что путь им перегораживает армейский «Урал».

Солдаты в камуфляже – одни на борту под брезентом, другие орошают землю под правыми колесами, а третьи, что стоят возле кабины, завороженно наблюдают за занимательным зрелищем – размалеванной девушкой в белом парике. Она то боком к ним повернется, изогнув спину и запрокинув голову, то положит руки на бедра и качнет задом. Позирует она солдатам, издевается над ними: знает, что они слюной исходят.

Можно было принять ее за сумасшедшую, если бы не до предела короткая юбка из красного латекса, белые чулки в крупную сетку, сбитые полусапожки на высоченном каблуке. Дешевая дорожная проститутка. Скучно ей стало, вот и выеживается. Знает, что солдат ее не обидит, разве что матом пошлет.

И среди дорожных проституток иногда попадались довольно-таки симпатичные особи. А эта чуть ли не красавица на общем фоне. Такой бы на Ленинградке стоять, а она тут прозябает. Глаза большие, черты лица правильные, хотя и несколько грубоватые, очаровательный носик, большие, четко очерченные губы. И фигурка из лучших природных каталогов, ноги сильные, длинные. Машин много мимо проезжает, но, как это ни странно, никто не останавливается. Что ж, придется Марку избавить служивых от тяжких мучений.

Он подъехал вплотную к ней, остановил машину, а дверь она открыла сама. Нагнулась и задницей из стороны в сторону водит. На Марка смотрит, а сама о солдатиках еще думает.

– Покатаемся? – небрежно спросил он.

– Легко.

С улыбкой до ушей она впорхнула в салон, закрыла за собой дверь.

– Клевый у тебя «бумер».

Голос у нее тонкий, захлебывающийся, отчего гласные задыхались в ее словах.

– «Урал» круче, – усмехнулся он, кивком головы показав за правое плечо.

– Бедные ребятки.

– У этих ребяток шомпола есть; как начистят со всех сторон, сиять будешь дальше, чем видишь.

– Напугал бабу мужиком! – хмыкнула она. – Я к этому делу привычная.

– Проститутка?

– А то ты не понял.

– А удостоверение есть?

– Ну, в общем-то, есть. Под юбкой. Можешь полистать. Одна ярославская за два часа, и листай сколько угодно.

– Может, лучше сто бакинских до утра? Ночь на носу, холодно, дождь вот-вот пойдет, а у меня дома тепло.

– Не надо меня уговаривать, согласна я. Курить можно?

– Смотря что.

– Что я, дура, травку с собой таскать? Менты возьмут, так потом на толпу раскурят, что с четверенек не встанешь.

Девушка достала из сумочки тонкую сигарету, щелкнула зажигалкой, с удовольствием затянулась и расслабленно развалилась в кресле, раздвинув длинные, согнутые в коленях ноги. Нелегкое это счастье, стоять на обочине под открытым небом, в непогоду, дожидаясь клиента. А потом еще отрабатывай свой кусок хлеба, согнувшись в три погибели, ударяясь головой о рулевую баранку. А мужики потные, вонючие. Но Марк ее не жалел. Сама такую судьбу выбрала, пусть сама себя и жалеет.

Но и презрения к ней не было. Она торгует своим телом, он – своей совестью, и кто кого лучше? Он убивает людей, а она их, можно сказать, лечит. Не всех, конечно, а только мужчин, не очень уверенных в себе. Даже те, кто никогда не воспользуется ее услугами, глянув на ее молодое, выставленное на продажу тело, мысленно взбодрятся, представив, что всегда могут провести время с женщиной; ну, не именно с ней, а вообще. Пусть и за деньги, но с пользой для себя. Не так важен секс, как собственная самооценка. Такое вот психологическое лечение. А Марк только убивает. Он тоже продается за деньги. Но он – абсолютное зло.