Сомалийский пленник - Сергей Зверев

После ресторанных посиделок Лавров нанял такси поприличнее и проводил Уни прямо до ее дома в зажиточном квартале, застроенном одно-двухэтажными особняками местной знати, крупного чиновничества и, не исключено, главарей пиратских кланов. Простившись с девушкой у узорчатой металлической калитки, врезанной в довольно высокую каменную ограду дома, Андрей решил, что называется, «ковать железо, пока горячо». Вернувшись в центр, в присмотренном заранее ювелирном магазине он купил роскошный золотой браслет с бриллиантами и изумрудами.

Вскоре Лавров вновь шагал по той же улочке элитного квартала, где находился дом Уни. Увидев на одном из углов женщину, торгующую цветами, он решил, что цветы как дополнение к подарку будут очень кстати. Правда, торговка ничего иного, кроме родного сомалийского языка, не понимала, и поэтому Андрею пришлось довольно долго языком жестов объяснять непонятливой тетке, что ему нужен букет для молодой, красивой особы, сердце которой он хотел бы покорить. Наконец-то уразумев, что от нее требуется, торговка, многозначительно заулыбавшись, скомпоновала три большие, ярко-алые розы с десятком белоснежных цветов, чем-то похожих на речные лилии.

Позвонив в колокольчик у калитки, Лавров передал цветы и сверток пожилой прислужнице в белом переднике. Получив доллар в качестве чаевых, та, просияв, быстро удалилась в дом.

Когда Андрей вернулся в гостиницу, Валери был уже у себя. Выглядел он, как, вполне возможно, выглядел император Наполеон после Ватерлоо. Заглянув в его номер, Лавров ни о чем не стал расспрашивать и сразу же отправился к себе. Ему теперь предстояло только ждать — как отреагирует Уни на оказанные им знаки внимания. Если она останется ко всему этому равнодушна, то… То тогда, вполне возможно, ему придется искать контакты с исламистами, чтобы уже через них выйти на этого треклятого Сулима.

В самом деле! Он торчит в Могадишо уже несколько дней, а его поиски зависли самым безнадежным образом. А ведь каждый впустую потраченный день для заложников может оказаться последним. И как же ему выйти на исламистов? Сделать себе обрезание и объявить себя тайным последователем учения пророка Магомета? Да, в принципе, можно будет пойти и на это, лишь бы был достигнут хоть какой-то результат…

Неожиданно в дверь номера постучали. «Валери? — мелькнуло в голове. — Вряд ли… Слишком уж робко стучит. Скорее, это портье…» И впрямь, за дверью действительно оказался портье, который сообщил, что «мистера Андрэ» срочно зовут к телефону.

Звонила Уни. В ее голосе одновременно звучали и глубоко запрятанный восторг, и легкий, явно наигранный укор.

— Андрэ, я вам очень признательна за подарок и особенно за цветы. Скажите, Андрэ, вы что, решили за один день покорить мое сердце? О, мужчины, мужчины… Андрэ, а вы цветы подбирали сами, или вам кто-то в этом помог?

— Ну, скажем так, помогли… А что?

— Значит, вы даже не догадываетесь, что означает присланная вами композиция… Хорошо, Андрэ, как говорится, от судьбы не уйдешь. Жду вас сегодня вечером у себя дома. Часам к восьми подойдете? Надо же вам объяснить язык цветов…

Положив трубку, Лавров вдруг почувствовал, как его внезапно окатило жаром от предчувствия чего-то необычайного, что его сегодня ждет. Поднявшись наверх, он увидел у своей двери меланхолично-унылого де Кассе.

— Андрэ, ты даже не представляешь, как мне сейчас плохо… — прислонившись к стене плечом, тягостно вздохнул он. — Скажи честно: когда ты мне говорил о том, что я могу услышать «нет», ты уже что-то знал об этом?

— Ну вот, налицо типичный синдром «обладателя легких побед»… — сочувственно улыбнулся Лавров, проигнорировав заданный ему вопрос. — Валери, ты меня поражаешь. Как можно так легко сдаваться? Мало ли что тебе сказала женщина? Ты же лучше меня должен бы знать, что у них семь пятниц на неделе. Заходи! — открыв дверь, он изобразил приглашающий жест.

Достав из холодильника запотевшую бутылку минеральной воды, Лавров наполнил два стакана и один подал приятелю. Неспешно отпивая приятно холодящий напиток, он несколько пространно изложил Валери свою точку зрения на его ситуацию с Таи Дель-Изо. По мнению Андрея, женщины подобны крепостям. И если одни сами готовы сдаться при одном лишь появлении завоевателя, то другие приходится брать или отчаянным штурмом, или долгой, терпеливой осадой.

С чем-то соглашаясь, в чем-то возражая, к концу разговора де Кассе несколько повеселел и уже сам, не дожидаясь приглашения, наполнил свой стакан до краев и залпом его опорожнил.

— Андрэ, ты — настоящий друг! — с некоторой долей торжественности объявил он. — Честно говоря, я уже подумал, что мои усилия добиться любви Таи обречены на провал. Но ты мне подарил надежду и за это тебе большущее мерси. Кстати, на сегодня какие у тебя планы?

— Днем буду отсыпаться, а вечером у меня деловая встреча, — Лавров пожал плечами.

— Не с Уни случайно? — собираясь уходить, подмигнул Валери. — Ладно, завтра утром расскажешь, если сочтешь возможным. Пока!

…Никто из них в тот момент даже не предполагал, что вялый ход времени предшествующих дней, подобный сонливому течению общеизвестной Лимпопо, именно сегодня внезапно изменится и понесется водопадом Виктория, и события будут меняться с калейдоскопической быстротой.

Глава 7

Около восьми вечера, когда по экваториальным меркам уже настала настоящая ночь, Андрей Лавров вышел из такси у теперь ему хорошо знакомой, кованой, железной калитки. На его звонок из дома вышла все та же пожилая прислужница, которая, приветливо улыбнувшись, полушепотом сообщила на ломаном английском, что «госпожа Уни» ждет своего гостя. Ступив на просторный двор, засаженный цветами, Андрей зашагал к приглушенно освещенному вестибюлю. Закрыв калитку на ключ, прислужница поспешила следом.

Пройдя через вестибюль в красиво обставленный холл, Андрей огляделся. Здесь почему-то не было ни души. Только довольно ощутимо пахло ароматическим дымком то ли какого-то особого дерева, то ли смол. Тронув Лаврова за руку, прислужница указала на лестницу, ведущую на второй этаж. Сама же заперла вход в дом, после чего скрылась за дверью, скорее всего, хозяйственной части дома.

Лавров не спеша поднялся наверх и увидел Уни, сидевшую в кресле у телевизора и листающую журнал. Та, при появлении гостя просияв, радостно бросилась к нему навстречу и, обдав запахом тонких восточных благовоний, коснулась губами его щеки.

— Это за подарок! — лукаво улыбнулась Уни. — А вот за цветы…

Сделав многозначительную паузу, она игриво тряхнула распущенными волосами и изобразила на лице гримаску, которую можно было понять как «ты даже не представляешь, что тебя ждет». Она проводила своего гостя к кофейному столику, на котором стояла ваза с фруктами и сладостями, а рядом поблескивала золотом этикетка бутылки дорогого итальянского вина. Мимоходом задев пальцем клавишу, Уни включила японский музыкальный центр, который тихо замурлыкал, выдавая что-то романтически-классическое.

Они сидели, соприкасаясь коленками, неспешно пили вино и говорили обо всем, о чем говорят в таких случаях, — о странностях этого мира, о поэзии чувств и прозе жизни… Отпивая из бокала, Андрей неожиданно почувствовал непреодолимое влечение к девушке. Наверное, этому способствовали и ароматические дымы, и музыка, и вино.

Как будто догадываясь об овладевающих им настроениях, Уни вновь наполнила бокалы, выключила и без того неяркую люстру, после чего в свете ночника неожиданно сбросила с себя легкий, шелковый халат, оставшись в тонкой, полупрозрачной сорочке. От такого ошеломляющего зрелища Лаврова обдало жаром, и он смог прийти в себя, лишь сделав глоток вина.

— Андрэ, а ты не догадываешься, что могут означать три розы и десять белых лилий для тех, кто знает язык цветов? — снова сев напротив и сжав его руки своими, тихо спросила Уни. — Для посвященных это означает, что мужчина сгорает от безумной страсти и больше всего на свете хочет женщину, которой дарит эти цветы. Впрочем, возможно, у вас это может означать нечто иное. Например, обычное дружеское расположение к женщине или пожелание ей здоровья и благополучия…

— Мне больше всего понравился первый вариант… — чувствуя, как по его телу пробежала нервная дрожь, прошептал Андрей и, поднявшись из кресла, одним движением подхватил Уни на руки.

— Э-э, нет! Постой! — звонко рассмеялась девушка и, выгнувшись, высвободилась из его рук. — Не спеши! Каждый миг этого вечера должен нести в себе ощущение неги, радости, полета…

Когда вино было допито, Уни поднялась из своего кресла и, словно танцуя, приблизилась к кровати, стоявшей в углу. Сбросив с себя сорочку, она величественно возлегла на постель и запрокинула руки за голову. Это было нечто невероятное — прекрасное тело цвета темной бронзы на ослепительно-белой простыне. У Лаврова перехватило дыхание, кровь ударила в голову, тело заколотила буйная лихорадка…