Бандит с Черных Гор - Макс Брэнд

Он открыл дверь комнаты и в сопровождении Дюка выбежал в коридор. Гатри стремительно несся по крутой лестнице, так что Дюк едва поспевал за ним.

— Ну что, Том?! — крикнул он, спускаясь в холл.

— Мы тут ищем одного человека, — произнес шериф. — Ищем одного человека, и, клянусь Всевышним, он здесь!

Шериф закончил фразу в тот момент, когда Гатри и Дюк спустились с лестницы.

— Руки вверх, Дюк! Поднимайте их и не вздумайте дергаться.

Увидев приставленный к груди револьвер, Дюк послушно поднял руки. Похоже, Том Аньен был настроен весьма решительно. За его спиной слышался довольный гул толпы, и Дюк, оглянувшись, заметил, что он со всех сторон окружен огромным количеством людей, причем все они были настроены так же серьезно, хотя и выглядели довольно усталыми. Они все ближе подходили к нему. Несмотря на то что безоружный враг находился под прицелом шерифа, толпа эта, вроде стаи стервятников, приближалась осторожно, и никто из них не снимал ладоней с рукояток револьверов.

Эта картина произвела на Дюка глубокое впечатление, и именно потому он радостно улыбнулся шерифу и людям, пытавшимся укрыться за его спиной.

— Что случилось, Том? — спросил он.

— Это был ваш последний проступок, — злобно произнес шериф. Обычно он отказывался разговаривать с преступником и тем более допрашивать его до подписания официального ордера на арест, но сегодня, похоже, у него все было приготовлено задолго до встречи с Дюком. — Тоби! Отбери у него револьвер!

Кто-то вытащил револьвер из кобуры Дюка и тут же отшатнулся, от греха подальше, в сторону.

— Черт побери, Тоби, разве ты не знаешь, что типы вроде Дюка никогда не ходят с одним револьвером?

Тоби поспешно вернулся к Дюку, ощупал одежду и вытащил из-за пазухи короткоствольный, но весьма тяжелый револьвер.

— Видать, ты ничему не научишься, пока тебя не продырявят в нескольких местах, — сказал шериф. — Ты уверен, что у него больше ничего нет?

— Конечно, уверен, — заявил Тоби, покраснев до ушей, — так он переживал из-за допущенной ошибки.

— Что ж, посмотрим, — произнес Том Аньен. — Если ты опять ошибся, то кое-кто из нас не успеет состариться даже на минуту, потому что придется ему отправиться на тот свет от пули этого… Эй, ребята, вы там, возьмите-ка на мушку Дюка!

Приказ был выполнен. В руках сверкнула дюжина кольтов, и вороненые стволы уставились в грудную клетку Дюка.

Тут шериф подошел поближе и протянул руку к воротнику арестованного. Дюк носил рубашки свободного покроя, с широко распахнутым воротом. Но даже в этом краю широких и просторных одежд ворот его рубахи был вызывающе большим. Шериф запустил руку под Дюкову рубаху и вытащил указательным пальцем веревочку, на первый взгляд обычную, темную, ничем не примечательную бечевку, на деле же сплетенную из крепчайшего конского волоса. Намотав эту веревочку на палец, шериф неожиданно вытащил из-за широкой пазухи рубахи Дюка симпатичный маленький револьверчик, такой малюсенький, что даже опытная рука картежника с трудом могла бы ухватить его, не говоря уж о том, чтобы спустить курок. У револьвера было два коротеньких ствола большого калибра.

— Как я и говорил, парочка трупов! — заявил шериф. — Я как раз хотел сказать, что не хватает парочки трупов. И одним из них должен был стать ты, Тоби!

Лицо Тоби полностью залила жгучая краска стыда, и он отступил в толпу, пытаясь укрыться от позора. Но на неге так никто и не смотрел, потому что эти серьезные люди ужаснулись результатам фокуса, который проделал шериф.

— Видите, как он подготовился? — спросил Том Аньен, отступив па шаг. Он говорил о Дюке уже как о мертвеце или, в лучшем случае, как о посаженном в клетку кровожадном хищнике. — Предположим, что в кобуре у него не было бы револьвера. Если кто-то застал бы его врасплох, то под одеждой на этот случай спрятан второй револьвер. Но если бы у него не вышел и этот трюк и пришлось бы поднять руки и заложить их за голову, то большим пальцем за шеей он ухватил бы веревочку и выудил бы эту игрушку. Тут и конец человеку, который уже вздохнул с облегчением, выполнив сложную и опасную работу по аресту преступника. О, Дюк стреляет с подбородка так же хорошо, как с плеча или с бедра. Дюк, не так ли вы ухлопали Пита Сенки?

Дюк опять простодушно улыбнулся и не произнес ни слова.

— Конечно, вам нечего сказать, — произнес Том Аньен. — Повернитесь!

Дюк повиновался.

— Держите его на мушке, ребята! Пусть только шевельнется, пусть только попробует! А теперь, Дюк, опустите руки и заведите их за спину?

Дюк беспрекословно повиновался, и как только запястья его очутились за спиной, щелкнули наручники.

— А теперь, — с облегчением вздохнул шериф, — похоже, что я свое дело сделал!

— Отличная работа, это уж точно! — загудела толпа.

— Повернитесь, — велел шериф Дюку и продублировал приказ тычком ствола в ребра. Дюк повернулся и встретился взглядом со своими врагами.

— Поглядите-ка на него, ребята, да расскажите ему, в чем тут дело.

— Чертова твоя бандитская душа, будь она проклята! — крикнул высокий мужчина с искривленным лицом, выскочивший вперед из глубины толпы. — Я расскажу тебе, за что тебя повесят! Ты…

Поскольку ругательство застряло у него в глотке, он просто размахнулся и ударил Дюка кулаком в челюсть.

— Стон, Мартин, назад! — прогремел шериф. — Ведь он в наручниках!

Он отшвырнул Мартина от Дюка, но, похоже, толпа не разделяла справедливого возмущения шерифа. В ней раздался дикий вой, как в стае волков, занятой дележкой добычи. А когда злоба переходит какие-то определенные границы, она превращается в отвратительную жестокость. Что же касается Дюка, то из уголка рта у него потянулась тоненькая ниточка крови, но он все продолжал улыбаться. Лицо его смертельно побледнело; он не спускал ласкового, неподвижного взгляда с Мартина.

— Я объясню, Дюк, если вы все еще не понимаете! На этот раз вам не выкрутиться. Вас видели! Нет смысла отпираться. Давайте, Дюк, как настоящий мужчина, имейте мужество признаться. Прошлой ночью вы убили Дадди Мартина на Гавенейской дороге!

— Нет!

— Лжешь! — раздался в толпе женский голос.

— Миссис Мартин! — воскликнул шериф. — А ну расступись, ребята!

Ковбои зашевелились и образовали в толпе узкий проход, по которому зашагала маленькая, прямая женщина средних лет, с загорелым лицом и выгоревшими прядями волос, свисающими из-под шляпы. Как и у всех прискакавших сюда верхами, ее одежда была забрызгана красной грязью. Она остановилась в шаге перед Дюком. Никогда в жизни он не забудет ее сверкающие гневом глаза!

— Джон Морроу! — воскликнула она. — Вы убили Дадди Мартина!