Ген бесстрашия - Антон Антонов

Визит начальника Главного штаба союзнических войск в новоприобретенный мир не был событием из ряда вон выходящим, но и обычным явлением тоже считаться не мог. Как правило, в таких визитах не было никакой нужды.

Зачем Забазару понадобилось прилетать на Рамбияр, никто не знал, как не знал никто и о том, зачем моторо-мотогалам вообще понадобилось тратить силы на эту никчемную аграрную планетку вдали от родной Мотогаллии, в стороне от магистральных космических путей и от основного фронта войны с миламанами.

Над этим, однако, никто особенно не задумывался. Раз Всеобщий Побеждатель захотел присоединить этот мир к своим владениям — значит, так тому и быть. В конце концов, скоро вся Галактика будет в его руках, а за нею и вся Вселенная. О чем тут думать?

Но генерал Забазар был чересчур здравомыслящим моторо-мотогалом, чтобы принимать всерьез подобные объяснения. И к тому же он знал, что в случае с Рамбияром Всеобщий Побеждатель вовсе ни при чем. Решение о захвате планетки было принято по предложению самого Забазара на уровне старшего помощника второго адъютанта Всеобщего Побеждателя Дважды Генералиссимуса Набурбазана.

Даже сам второй адъютант Четырежды Генералиссимус Тартакан был поставлен в известность об операции лишь после того, как она завершилась полным и безоговорочным успехом.

А смысл этой операции состоял в том, что Рамбияр — самый удобный пункт для перехвата кораблей, следующих в скопление Ми Ла Ман из неисследованной части Галактики.

Поэтому когда на Рамбияре неожиданно для всех появились партизаны, чьи отряды состояли из местных жителей, по идее неспособных носить оружие, генерал Забазар сильно разгневался, и только его поразительное самообладание спасло от лютой смерти гонца, принесшего дурную весть, а также офицеров, ответственных за планетарную безопасность.

Но что самое удивительное, рамбиярские партизаны двигались быстрее моторо-мотогальских гонцов и даже чуть ли не быстрее радиоволн. В тот час, когда Забазар на временной базе союзнических войск в ярости драл за уши своих подчиненных, зеленый от страха адъютант принес новое сообщение.

— Мой генерал! Партизаны напали на базу. Они на летном поле космодрома и рвутся к вашему парадному катеру.

Тут в глазах начальника Главного штаба потемнело, и он, потеряв, наконец, остатки самообладания, оторвал одному из полковников ухо совсем.

21

Двенадцать девушек проходили карантин и гипериммунизацию четырех адаптационных камерах крейсера «Лилия Зари». Еще двенадцать обживали адаптационные камеры орбитальной лаборатории. Это означало, что все операции миламанов на Земле закончены, и ничто не мешает кораблю отправиться в обратный путь.

Предполагалось, что путь домой будет далек, но недолог. Гиперпространственный кратный ускоритель способен за шестнадцать дней пронести крейсер через всю Галактику. Впрочем, половину Галактики он преодолевал примерно за такое же время, поскольку его скорость ежедневно увеличивалась в десять раз и максимум пройденного расстояния приходился на восьмой день.

Однако на этот раз все было сложнее. Поскольку моторо-мотогалы располагали оружием, способным выбить корабль противника из гиперпространства в заданной точке, лететь прямо в скопление Ми Ла Ман было нельзя.

Маскируя свой инверсионный след, «Лилия Зари» направлялась в точку рандеву в стороне от родного скопления, но даже туда она летела не прямо, а с корректировками курса. Первая из них намечалась в районе звезды, которую земляне называют Арктур или Альфа Волопаса, что в одиннадцати парсеках от Земли.

Главная особенность кратного ускорителя заключается в том, что оснащенный им корабль не имеет максимальной скорости, а длительность пути зависит от расстояния не напрямую. Конечно, на путь в 10000 парсек у такого корабля уходит больше времени, чем на дорогу в 10 парсек, однако больше не в тысячу раз, а всего в три. Так что полет до Арктура должен был занять что-то около недели.

Носителя гена бесстрашия Евгения Оскаровича Неустроева выпустили из адаптационной камеры за день до отлета. Камера нужна была для последних трех женщин, доставленных с земли.

Неустроеву про женщин ничего не сказали, а адаптационные камеры с этого дня превратились для него в место, куда посторонним вход воспрещен. Тот же самый запрет распространялся на рубку и силовую установку, а пользоваться консолями корабельной компьютерной сети Неустроев не мог, поскольку не знал миламанского языка. Правда, по первому же намеку эту недоработку исправили, но в переводе на русский носитель гена бесстрашия получал только фильтрованную информацию.

Поэтому он даже не знал, что корабль оставил орбиту Земли и взял курс на Арктур.

Накануне отлета миламаны устроили в банкетном зале крейсера грандиозную пирушку с песнями и танцами, и Неустроев там тоже был, мед-пиво пил и наслаждался зрелищем танцующих миламанок. Впрочем, гиганты мужского пола танцевали не хуже. Их грация казалась Неустроеву просто поразительной.

Но поскольку маленький наушник в ухе землянина тоже поставлял ему фильтрованную информацию, Неустроев так и не узнал, что эта пирушка была прощальной. Он решил, что миламаны празднуют выздоровление Ри Ка Рунга, и это действительно была одна из причин для веселья. Командир спецназа танцевал так, что Неустроев счел его выздоровление полным и абсолютным, но сам Ри Ка Рунг знал, что это увы не так.

Пуля патрульного мента повредила какую-то железу из тех, которых у землян нет. А у миламанов эта железа играет весьма важную роль в деторождении и располагается как раз там, куда доблестный страж порядка зафинтилил из своего «Макарова». И теперь у врачей были опасения не только по поводу детородной функции Ри Ка Рунга, но даже и по поводу вкушения плодов сладострастия.

Оттого Ри Ка Рунг был на этой вечеринке невесел, хоть и танцевал лучше всех мужчин. Конечно, с женщинами ему было не сравниться — но это и не странно. Среди миламанов в танцах и музыке всегда доминировали женщины, в то время как уделом мужчин была поэзия.

Поэтому Ри Ка Рунг не только танцевал, но еще и читал стихи. В подстрочном переводе они показались Неустроеву похожими на японские танки и хокку.

ПечальКак холод космической тьмыИ слезы любвиСтекают по коже медовой.

Стихи показались Неустроеву довольно заурядными, и он не знал, что тому виной. Может, Ри Ка Рунг был не таким уж талантливым поэтом, а может, в переводе терялось что-то важное.

Он ничего не заподозрил, даже когда со своими стихами в поединок поэтов включился капитан корабля и прочитал примерно следующее: