Combat - Владимир Колышкин

   - Разреши, я тебе помогу идти, - галантно предложил федеральный капитан.

   - Не надо, я сама, - упрямо ответила Кё.

   Они общались посредством мыслей, а не звуковых колебаний. Но это не значило, что они априори должны были понимать друг друга, как почему-то многие полагают. Эту нелепость выдумали фантасты прошлого. Разумеется, телепатический контакт облегчает понимание, когда используется видеоряд, мысль-картинка, но мы ведь мыслим не только картинками, но и словами. Особенно верно это, когда мы что-то хотим сказать другому. Таким образом, немец мыслит по-немецки, японец - по-японски, а крэг - по-крэговски.

   У крэгов в ходу был язык "базаар". Он использовался для повседневного общения внутри клана и при контакте с чужаками. Наряду с общим языком существовали так называемые подъязыки: женский и мужской жаргоны. Мужской язык - это язык воина, непонятный для непосвященных - детей и женщин. И соответственно, женский язык был непонятен мужчине-крэгу. Впрочем, мужчина-крэг вовсе и не желал его знать. Это было ниже его достоинства и считалось "западло".

   Каторжнику, переселенному в тело крэга, волей неволей приходилось овладевать базааром, если он хотел добиться взаимопонимания со своим внутренним крэгом. В противном случае это приводит к ненужным осложнениям и прочим конфликтам. Крэг может вас не понять, обидеться, что вы не выказываете ему должного уважения, и заблокировать ходовую часть. Так что вы с места не сдвинетесь.

   Умный крэг, если бы пожелал, мог выучить язык "драйвера". Но умных крэгов пока не встречалось. Кё была исключением. Она делала успехи в изучении УНИФа, но при общении Кё и Хорнунг пользовались своеобразным "линго", жаргонной смесью из имеющихся в их распоряжении языков. Это было демократично и практично. Поэтому они отлично понимали друг друга. В смысле лингвистическом, разумеется. Насколько мужчина может понять женщину, гуманоид - негуманоида, насколько один мир может понять другой мир.

   Кё наконец нашла подходящее место, достаточно укромное, по ее мнению, и стала выкапывать ямку. Влажный песок далеко отлетал от ее задних лап. "Ты поспи пока, - советовала Кё, опуская дрожащий яйцеклад на дно приготовленной лунки, - это дело долгое". Хорнунг, конечно, не уснул, но впал в некое тревожное оцепенение. Вдруг из дремоты его вывела резкая боль где-то в брюшной полости. Казалось, будто некто, сидящий внутри Хорнунга, решил выйти погулять, причем выбрал для этой цели не самый широкий проход. И вот он отчаянно ломится наружу. С раскрытым зонтиком.

   Кё тужилась и плакала от боли. Из глаз ее катились крупные слезы, смешиваясь с влагой небес. Хорнунг, как мог, помогал ей. "Теперь-то я доподлинно знаю, - думал он, корчась от боли, - что такое родовые муки". И не только яйцо распирало его, но и гордость.

   Наконец яйцо вышло из яйцеклада и упало в лунку. Оно было размером с небольшую дыню. Хорнунг попытался обтереть крапчатую скорлупу от крови, но Кё не позволила ему даже прикоснуться к яйцу. Самка крэга стала вдруг ревнивой и агрессивной. Хорнунг отступил и удалился как бы в другую комнату их совместного пространства.

   Очнулся он утром, когда уже совсем рассвело. Дождь почти прекратился. Молочный туман, перенасыщенный влагой, как одеялом, укутал дремлющее море. Хорнунг поднялся и пополз к лагерю. Он не стал будить измучившуюся за ночь Кё и расспрашивать о яйце. Надо полагать, самка запомнила место кладки. В этом ей поможет инстинкт матери.

   3

   Администрация лагеря не возражала против того, чтобы Хорнунг пожил какое-то время вне зоны, охраняя свое яйцо. Начальство понимало: прирученный раб лучше дикого. Вылупившийся из яйца детеныш крэга быстро подрастет и вольется в ряды рабочих. С малолетства воспитанный в лагере, не зная, что такое свобода, он не станет бунтовать и мечтать о побеге. Более того, ничего роднее лагеря для него не будет.

   Разрешившийся от бремени крэг был предоставлен самому себе. К нему не приставили погонялу, зная привязанность этих огромных черепах к своему потомству. Проживая на пляже, Хорнунг перешел на морскую диету. Он нырял в море и там выискивал себе пропитание, собирал на дне моллюски - одно из лакомств крэга. Далеко не заплывал, время от времени выныривал и поглядывал на берег. Теперь он точно знал место, где было закопано яйцо. И, если к запретному месту слишком близко подбирался хищник, выскакивал на берег, отгонял врага. Иногда это были клакерсы, род местных чаек, иногда - горбоносые ящерицы, но чаще донимали крабы-пираты. За ними нужен был глаз да глаз.

   Для крэга вода такая же родная стихия, как и суша. Ибо детство крэга проходит в море. Там он растет, нагуливает вес. Крэг никуда не уплывает, считает место своего появления на свет родным. Став относительно взрослым, крэг выползает на берег, где вылупился из яйца. Тут-то его и отлавливают крэгеры - охотники на крэгов - и отправляют в лагерь.

   Раньше крэги селились на открытых пространствах. Теперь большинство укрывается в пещерах и гротах, в которые можно попасть только из-под воды. Но и в пещерах никто себя не чувствует в безопасности. Крэгов выкуривают из укрытий с помощью газа. Отлавливают их также и в море с помощью сетей и тралов.

   Чем дольше Хорнунг существовал под одним панцирем с Кё, тем большим чувством привязанности он к ней проникался. Вероятно, это и есть любовь. Но разве может человек полюбить черепаху?! Хорнунг постиг простую истину, что если хочешь понять другое существо надо побыть в его шкуре. Он же, волею случая, находится в ее шкуре буквально. Став не-человеком, он продолжал мыслить как человек, но чувства его изменились, недоступное ранее стало доступным. Хорнунг понял: все мы Божьи твари, все равны пред Ним, в каком бы мы обличье не выступали в жизни.

   Его задушевные беседы с Кё становились все продолжительнее. Раньше Хорнунг даже не интересовался, кто живет рядом с ним так близко, как это только возможно представить. Он был занят собой, своими проблемами. Он полагал, что его несчастья самые несчастные в мире. А оказалось, что другие существа испытывают куда более жестокие страдания. Хорнунг - заключенный, пусть он несправедливо осужден, но ему предъявлены хоть какие-то обвинения. Кё - рабыня. Ее осудили на рабство просто по той причине, что она крэг, живое орудие. А она мыслит, чувствует, страдает.

   Порой ее суждения были парадоксальными, но не более странными, чем суждения земной женщины. Она была по-своему умна, знала много старинных историй из жизни Древних крэгов. И неудивительно. Известно, что у примитивных народов именно женщины чаще всего были основными "носительницами" - то есть хранительницами - фольклора. Мужчине необходимо было хорошо разбираться в реальной жизни, какими бы суевериями он ни страдал; а женщине нужно было хорошо знать внутренний мир во всех смыслах этого слова: мир, порожденный воображением, мир сказочно-мифологических образов, а не примеры конкретных людей, почерпнутые из реальной действительности и непосредственно ей знакомые.

   Это тем боле верно для крэгов, у которых не было письменной культуры. Волей-неволей всю культуру - традиции, фольклор и прочее им приходилось держать в голове, в своей памяти, и передавать эти знания последующим поколениям частично в устной форме, частично телепатически, но основные знания передавались через гены. "Генограмма" - весьма надежный способ передачи культурной эстафеты.

   Хорнунг просил свою подругу по каторге рассказать что-нибудь из культурного наследия крэгов.

   - Чем больше я узнаю о вашей культуре, тем больше фактов я могу представить в Звездной Палате по делам туземных цивилизаций. Это поможет вас вызволить из рабства.

   Кё попыталась было излагать основы философии крэгов, но постичь эту мудрость капитану грузового судна оказалось не под силу. Сразу, как только Кё начала подробное рассмотрение ведущих категорий философии разумных черепах - "отсутствия" и "наличия", мозг Хорнунга заклинило, особенно при описании "отсутствия" как онтологически первичной сущности в качестве принципа и смысла.

   - Лучше расскажи что-нибудь полегче, - взмолился Хорнунг. - Например, о социальной структуре вашего общества, что представляло бы интерес для этнографов.

   - Главную роль в цивилизации крэгов занимают женские особи, то есть самки, - объясняла Кё. - Они - носители культуры и традиций народа. Их объемная память вмещает в себя сказки, легенды, обряды, их значение и смысл, все то, что составляет духовный потенциал народа. Самка - личность духовная.

   Мужская особь, то есть самец, напротив, просто тупая скотина. Это из-за них нас считают животными. Им, крэгам-мужчинам, недоступен свободный полет мысли, им чуждо творческое вдохновение, не доступны высокие понятия красоты, они просто не понимают, что это такое - красота. Их потребности сведены к минимуму, по сути, преобладает одна потребность - нажраться до отвала личинок вака и впасть в транс.