Дважды невезучие - Татьяна Устименко

С трудом продравшись сквозь колючие можжевеловые заросли, мы очутились на округлой, довольно обширной площадке, поросшей неухоженной, неряшливой травой. Сразу становилось понятно – на этом кладбище вообще не имеется никакого сторожа, и скорее всего все здешние захоронения давно заброшены и забыты. От большинства надгробий остались лишь уродливые руины, часть могил просела и осыпалась, обнажая фрагменты чьих-то пожелтевших останков. Разглядывая обглоданные временем кости, я все больше утверждалась во мнении, что они принадлежали отнюдь не людям.

– Неприятное место, – вынес объективный вердикт Зорган, блуждая между могил. – От здешних красот у меня мороз по коже. Давайте уйдем отсюда поскорее…

– Согласна. – У меня никак не получалось отделаться от ощущения чего-то липкого, незримо скользящего по моему телу. Казалось, будто кто-то специально привлекает мое внимание к оному погосту, заманивая в ловко расставленную ловушку. – Неспокойно у меня на душе, словно интуитивно понимаю: здесь – нечисто. Уверена, в этом месте обитает неупокоенная душа, ее обманули и теперь удерживают тут силой…

Я шагнула в сторону, торопясь покинуть нечистое место, и вдруг негромко вскрикнула, испытав приступ острой боли. Это кукла Злючка, по-хозяйски обосновавшаяся за пазухой, неожиданно укусила меня за ключицу своими заточенными зубами-щепочками. Я сделала следующий шаг в сторону ограждающих кладбище кустов и ощутила еще один укус. Кукла-демон ясно давала понять, что выход наружу мне воспрещен. Недоуменно хмыкнув, я подчинилась и направилась в самую середину погоста, не столько напуганная, сколько заинтригованная…

В центре кладбища обнаружилась необычная, удивительно хорошо сохранившаяся могила. Ее наглухо запечатывала белоснежная мраморная плита, полностью лишенная плесени или грязи, мокрая – словно недавно отмытая. Изголовьем плиты служил огромный двуручный меч, накрепко вбитый в дерн.

– Чтобы его вытащить, нужно обладать немереной силищей! – сообщил Зорган, безуспешно подергавший за рукоять кладенца, по размерам не уступающего росту самого эмпира, отнюдь не щуплого и могучестью не обиженного. – Я чуть пуп себе не сорвал, а ему хоть бы хны – даже не пошевелился… – Поплевав на ладони, виконт снова взялся за рукоять меча, покряхтел, но так ничего и не добился. – Подозреваю, тут похоронен великан-людоед или еще какой-то чудовищный злодей!

– Не суди всех по себе! – холодно посоветовала ему Кайра, восхищенная размерами и мрачной красотой меча. – А вот я считаю, что здесь похоронен великий боец!

– Или трагически погибший несчастный влюбленный… – задумчиво проговорила я, наклоняясь над надгробием.

– Женщинам везде романтика мерещится, – поддел меня Тай. – Почему ты так решила?

– А вот почему… – Я ладонью согнала лужу воды, растекающуюся по плите, и сдвинула несколько свежих, еще не увядших кувшинок-ненюфаров, непонятно как тут очутившихся. – Смотри сам…

Мои спутники дружно сдвинули головы, направляемые жгучим любопытством. На плите обнаружилось изображение двух лебедей. Один кувырком падал с небес, бессильно раскинув изломанные крылья, а второй плыл по озеру – в жалобном плаче запрокинув к облакам страдальчески напряженную шею, содрогающуюся от отчаянного крика. Рисунок поражал воображение – настолько точно он передавал горе, постигшее пару влюбленных лебедей, и выглядел предельно натуральным…

– Ой, жалость-то какая! – всхлипнула всегда щедрая на слезы Витка. – Да никак один из них погиб, а второй по нему вечно сохнуть обречен!

– Точно! – поддержал возлюбленную Тай, на всякий случай прижимая девушку к себе. – Не приведи боги кому-то испытать подобное горе.

– Давайте поскорее отсюда уйдем, – поторопила нас Кайра. – Нехорошо вторгаться в чужую жизнь, а в чужую потерю – тем паче…

Мы рысцой покинули загадочное кладбище, украдкой утирая повлажневшие глаза. Трагедия, представшая перед нами, никого не оставила равнодушным. Странно, но теперь Злючка успокоилась и более не донимала меня укусами, опять затаившись так, словно желанный ей результат был уже достигнут. А я, снова продираясь через кусты, тщетно ломала голову над тем, что же именно она хотела мне показать и почему могильная плита безымянного воина оказалась залита водой и засыпана свежими цветами?..

Жизнь полна неожиданностей, порой – самых нелепых и парадоксальных. И эти пресловутые неожиданности чаще всего являются нам в виде загадок, с которыми совершенно не знаешь чего делать…

– А это что еще такое? – удивлялась Кайра, кругами ходя вокруг странного, напрочь лишенного листьев дерева, одиноко высящегося на берегу реки. – Местный эквивалент елки для встречи Нового года?

– Дерево невесты, – пояснил Слепой стрелок. – Ритуальный жертвенник, магическое место – куда желающие выйти замуж девушки приносят свои подношения…

– И как, помогает? – еще больше заинтересовалась отважная мечница.

– А много ли на дереве даров? – спросил слепец.

– Хм… – Эльфийка окинула любопытствующим взглядом высокую, раскидистую иву, густо увешанную самыми невообразимыми предметами. – Много – это, пожалуй, еще не то слово… Даров тут до гоблина набралось!

– Значит, помогает, – уверенно подтвердил Стрелок. – Иначе зачем бы оные подношения сюда приносили? – Вопрос прозвучал риторически.

– Ну, тогда на всякий случай… – Кайра сняла со своего браслета одну из многочисленных серебряных подвесок и прикрепила к ветке ивы. – А вдруг…

– Не стоило этого делать, но теперь уже поздно, – осуждающе сообщила я, также рассматривая жертвенное дерево. – Ибо дары назад не забирают.

– Почему не стоило? – сердито зыркнула на меня эльфийка, мгновенно вспомнив нашу недавнюю неприязнь, похоже так до конца себя и не изжившую.

Я задумчиво раздвигала ветки ивы, опускающиеся до самой земли и частично купающиеся в водах реки, сильно подмывшей берег так, что теперь дерево очутилось над невысоким обрывом, под которым крутился мощный водоворот омута. Очевидно, именно в этом месте со дна реки били какие-то подземные ключи, да и глубина здесь, наверное, была немалая. На ветках обнаружились засохшие свадебные венки, ожерелья из медных монет, выцветшие от старости ленты, амулеты непонятного назначения, глиняные куколки и много чего еще… Но самым необъяснимым стало для меня то, что в большинстве своем подношения оказались растерзанными и измусоленными, словно ива специально глумилась над дарованными ей гостинцами, а ту часть ствола дерева, коя была обращена непосредственна к воде, уродовали глубокие царапины. Создавалось ощущение, будто некто неведомый, но очень злой, выходил из воды и терзал несчастную иву, постепенно снимая с нее кору… Я вздрогнула от нехорошего предчувствия и поспешно отошла назад, подальше от воды…

– Точно, – согласился со мной Бальдур, проводя пальцем по свежим царапинам на стволе ивы. – Я бы тоже не стал дарить свои личные вещи злому духу, живущему в этом дереве.

– Добились-таки своего, – сердито проворчала Кайра, поспешно снимая подвеску с ветки и прикрепляя ее обратно на браслет, – запугали меня до тошнотиков…

Я хмуро покачала головой, уже и не зная, как будет правильнее: забрать у ивы неосторожно поднесенный ей подарок или вернуть его обратно? Кажется, как ни поступи, а добром это не кончится – подсказывала мне интуиция. Может, судьба и пошлет Кайре жениха, но после дара, принесенного этому ненормальному мертвому дереву, – скорее всего тоже… хм… ненормального.

– В этой реке проживает Речная невеста? – шепотом спросила я у слепца после того, как мы расположились на берегу, зажгли костер и начали готовиться ко сну.

– В этой! – безрадостно подтвердил он. – Поэтому советую тебе держать ухо востро, княжна. Никто толком не знает, как выглядит эта самая Речная невеста, но слухи о ней распространяются самые ужасные. А из тех людей, кто уходил на нее посмотреть, обратно ни один не вернулся. Поговаривают, будто она – могучая ведьма, обитающая в реке, поэтому соваться к ней без магических навыков – дело гиблое. Чуешь, к чему я клоню?

– А нашу единственную магичку как раз похитили Охотники, – понимающе протянула я. – Весьма вовремя. Думаешь, эти события связаны между собой и кем-то подстроены?

– Вполне возможно, – кивнул мой собеседник. – Полагаю, скоро все тайное станет явным. А посему лучше не ложись спать этой ночью, княжна, и гляди в оба…

Так я и поступила. После того как мои друзья, утомленные долгим дневным переходом, вповалку улеглись возле костра, я бесшумно высвободилась из рук мирно похрапывающего Зоргана и отправилась к дереву невесты, намереваясь проанализировать доступную мне информацию. Честно говоря, у меня из головы не шли свежие речные кувшинки, найденные нами на могиле богатыря, почему-то не привлекшие к себе внимание моих друзей. И зря, ведь ненюфары всегда считались символом траура и тоски… Я еще раз обошла вокруг ивы, внимательно рассматривая развешанные на ней дары. Наиболее старые из них выглядели наименее поврежденными, а вот самые свежие, наоборот, несли на себе следы чьей-то неконтролируемой ярости. Создавалось впечатление, будто раньше – много лет назад – ива действительно являлась местной святыней, благосклонно принимающей подносимые ей дары. Но позднее с деревом произошло нечто зловещее, в корне изменившее его характер. Возможно, Бальдур прав и в иву действительно вселился злой дух? Но при чем тут царапины на стволе? Может, этот дух приходит к дереву из реки?..