Шейх - Анатолий Гончар

— Ложись, сука! — сержант так и не распознал по голосу кричавшего, но послушно начал падать. Он уже коснулся грудью земли, когда прилетевшая неизвестно откуда пуля, ударившись о его тело, принесла жгучую боль, и Славка, выронив оружие, потерял сознание.

Две гранаты из трёх взорвались с маленьким недолётом, зато третья шлёпнулась прямо посреди занятого противниками окопа. И сейчас из двух сидевших там моджахедов один неподвижно лежал в луже собственной, уже успевшей набежать из ран крови, второй зажимал руками развороченный осколками живот и тупо таращился на мёртвого соплеменника. На взбежавшего на бруствер Ефимова он не обратил никакого внимания. Сергей вскинул автомат, и одиночный выстрел поставил точку в его мучениях.

Убитый бандит ещё только начал сползать по стенке, а Ефимов уже метнулся дальше, и тут же оказался стоящим над следующим окопом. Находившиеся в нём моджахеды, отнюдь не ожидавшие такой прыти от попавших в засаду русских, едва стали разворачивать стволы, как длинная очередь, пущенная вдоль всей линии окопа, заставила их пожалеть о своих намерениях. Точнее, не о намерениях, а о собственной нерасторопности.

— Слева! — вопль Тушина донёсся сквозь треск пулемётной очереди. Словно споткнувшись, Сергей полетел в окоп с только что убитыми чехами. И тут же, перекатившись на его другую сторону, открыл огонь по противнику, засевшему в паре десятков метров дальше — на конце чуть изогнутой дуги траншей. Колено впечаталось в растекающуюся по земле чужую кровь, тут же пропитавшую уже многократно стиранную брезентуху горки, но Ефимов этого даже не заметил. Какая к чёрту кровь, если там, за спиной слышались непрекращающиеся выстрелы — остальные разведчики его группы вели бой с засевшими на их левом фланге боевиками.

— Командир, — в наушниках зазвучал голос рядового Кудинова, — противник с северо-востока…

— Понял, — ответил Ефимов, хотя сказанное не явилось для него новостью — он уже слышал, как на правом фланге группы разрастается пальба со стороны противника. В голове начала вырисовываться картина происходящего. Судя по всему, окопы, в одном из которых сейчас находился Сергей, располагаясь параллельно лесной опушке, образовывали нечто в виде полумесяца. Теперь и справа, и слева от Ефимова всё ещё оставались живые бандиты. Кроме того, с севера-востока уже начали наседать их товарищи, судя по всему, тоже засевшие в точно таких же полнопрофильных окопах. Присутствие этих окопов Ефимову совершенно не понравилось, особенно тем, что всё указывало на то, что отрыли их совсем недавно. Для чего? Но времени поразмышлять об этом у старшего прапорщика не было.

— Где Фадеев? — спросил Сергей. Обеспокоенный долгим отсутствием сведений о командире роты, он уже начал всерьёз нервничать.

— Не знаю, — голос Кудинова дрогнул, — нигде не наблюдаю… — Тут же почти спокойно констатировал: — Командир, нас давят.

— Держитесь! — а что ещё он мог сказать? Вторая группа противника активизировала свои действия, и надо было как можно скорее уничтожить чехов, засевщих в верхних окопах, и сделать это как можно скорее. Сергей уже понял, что численность напавших на них бандитов не многим больше численности самих разведчиков, и потому у него и его бойцов имелся неплохой шанс вырваться из-под перекрёстного огня противника. Точнее, Ефимов нисколько не сомневался, что всё получится, что они вырвутся. И если бы не эти заранее приготовленные позиции, то он бы со своими ребятами… Впрочем, о том, что могло быть и было бы, если бы… смысла рассуждать не было, а надо было действовать.

Ефимов ещё только готовился высунуться, чтобы попытаться прижать сидящего совсем рядом противника, когда сзади что-то шлёпнулось. Мгновенно повернувшись, Сергей увидел упавшую под ноги гранату. Он не раздумывал ни мгновенья (да и судьба не оставляла выбора), рука сама схватила смертоносный кусок металла и без замаха швырнула в сторону противника. Пролетев несколько метров, граната взорвалась в воздухе. Вокруг щёлкнули рассыпавшиеся во все стороны осколки. Один из них пролетел совсем близко от плеча Сергея, но, не задев его, впился в стену окопа.

— У, суки! — схватив собственную, последнюю оставшуюся у него гранату, Ефимов выдернул кольцо, разжал ладонь, дождался, когда произойдёт щелчок и опять же без замаха отправил её к противнику. На этот раз он не стал дожидаться разрыва, а сразу рванул к врагу, и правильно сделал. Брошенная им РГД взорвалась с небольшим недолётом — на бруствере, осколки с фырканьем пронеслись мимо. Так что Ефимов оказался рядом с окопом противника как раз в тот момент, когда уже отплёвывающийся от грязи чех начал поднимать свой АКМС. Короткая, не прицельная очередь выбила оружие из рук противника и заставила его отпрыгнуть в сторону. Правая рука боевика обвисла плетью.

— Получи! — слова слетели с губ уже после ещё одной выпущенной из автомата очереди. Второй боевик (судя по всему, убитый из пулемёта Тушина), лежал чуть дальше.

— Уф! — выдохнул Ефимов, разворачиваясь в обратную сторону. Теперь следовало помочь группе разобраться с левым флангом противника, закрепиться в чужих окопах и перенести весь огонь на тех, кто сейчас окучивал его бойцов справа.

— Олег! — позвав пулемётчика, Сергей вдруг понял, что по нему никто не стреляет. Не было слышно ни свиста близко пролетающих осколков, ни щёлканья ложащихся рядом пуль, ни вспенивающихся под ногами разрывов. Весь бой шёл как бы в стороне, помимо них. Доля секунды потребовалась Ефимову, чтобы понять происходящее: наши знали, что здесь свои, а сидящие в лесу бандиты до сих пор считали, что в этих окопах сидят их собратья. И этим было грех не воспользоваться.

— Олег! — уже не так громко окликнул Ефимов своего пулемётчика и, не дождавшись ответа, рванул в его сторону.

Тушин лежал в соседнем окопе и, смахивая с ладони кровь, тряс такой же окровавленной головой.

— О, блин! — вырвалось у Сергея, и он, в два прыжка преодолев разделяющее их пространство, рухнул на колени около своего пулемётчика.

— Нормально, командир, всё нормально! — обтирая окровавленную руку о штаны, поспешно начал заверять Тушин, хотя, похоже, и он сам ещё толком не верил в то, что всё действительно обошлось.

— Погоди! — взгляд на окровавленную бандану, взгляд на слипшиеся от крови волосы и, — Уф, - вдох облегчения. Пуля, нет, даже, скорее всего, осколок, да ещё к тому же от выброшенной Ефимовым гранаты прошёл вскользь, содрав с головы пулемётчика лишь пучок волос и полоску кожи. И, может быть, слегка контузив уже окончательно пришедшего в себя пулемётчика.

— Олег! — рана уже практически не кровоточила, и потому тратить на неё даже секунды, используя драгоценное, столь мизерно отпущенное им время, Сергей не собирался. Его — времени — и так оставалось всё меньше и меньше. Потом, всё потом. — Твой сектор вон там, — рука Ефимова поднялась сквозь частокол веток, показывая направление на противника. — Стреляешь только наверняка. Они, судя по всему, ещё не знают, что здесь мы. Понял? — и, не дождавшись ответа: — Понял меня? — и, тряхнув пулемётчика за плечо: — Понял?

— Понял, командир, понял! — Тушин кивнул, вернул окровавленную бандану на голову и, ухватив пулемёт, привычным движением водрузил его на бруствер.

— Я к своим! — хлопнув бойца по спине, Ефимов выскочил из окопа и, забирая вправо, побежал в сторону всё ещё остающейся под перекрёстным огнём группы. Почти сразу за спиной заработал пулемёт — Тушин обнаружил какие-то цели.

«Быстро», — отметил про себя Сергей, но ни оглядываться, ни замедлять скорость движения не стал. Но пробежав буквально десяток метров, он заметил, что рикошетные пули стали пролетать совсем уж близко. Одна из них, хорошо хоть на излёте, впилась в торчавший из разгрузки магазин.

— У мля! — выругался Ефимов, слегка пожалев, что слишком рано покинул линию окопов, рядом вжикнула очередь, но Сергей лишь пригнулся ещё ниже и, не останавливаясь, устремился на выполнение намеченной для себя задачи.

Засада — сколько жизней погубило это случайно слетевшее с губ слово.

Засада — и все члены немеют в ожидании неизбежного.

Засада — и рвётся из груди трепещущее сердце.

Засада — и оружие само валится из рук.

Засада — отчаянный крик, отнимающий волю к победе.

Никто в группе Ефимова не произнёс, не выкрикнул этого слова, но многие поняли. Поняли, но ещё сильнее вцепились в своё оружие. Оружие — как вера в возможность сопротивления. Оружие — как надежда сохранить жизнь. Оружие — как путь к победе.

И ещё одно слово мелькнуло в мыслях некоторых бойцов — подстава — как скромная замена слову предательство.

Лес близ опушки хоть и порос невысокими кустами шиповника, но сам по себе оставался не слишком густым, и Аркадий увидел, как дёрнулся шедший впереди всех Прищепа, услышал слившийся с автоматной очередью его предостерегающий крик, как зашёлся в ответном грохоте Калашников командира группы. Сам же Аркадий, крикнув «Ложись», рухнул на землю и ужом скользнул за ствол ближайшего дерева. Падая, он ещё успел увидеть, как метнулся в сторону командир роты, как подкосились ноги у не сумевшего уйди с линии вражеского выстрела Гришина, уловил, как матюгается за спиной отползающий за ствол дерева Юдин. И всё — грохот выстрелов, шлепанье и визжание пуль — поглотило все остальные звуки.