Наследство Карны - Хербьёрг Вассму
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Андерс сказал, что уже слишком стар, чтобы говорить о делах в это время суток. Он просит извинить его. Осушив свою рюмку, он пожелал всем доброй ночи и ушел.
Вениамин подумал, что из Олаисена получился бы хороший проповедник. У него было призвание. И имя ему было Пристань.
Он снова наполнил рюмку и пробрался на место Андерса. Рядом с Анной. Вполголоса поблагодарил ее за то, что ей нравится его страна.
Потом он сказал Олаисену — и это была чистая правда, — что все его богатство ограничивается Рейнснесом и докторской практикой. Так что компаньоном он быть не может. Капиталом и торговлей в Рейнснесе распоряжается Андерс.
— Но я ценю внимание, которое вы оказали Рейнснесу, господин Олаисен, — прибавил он.
Анна с удивлением подняла на него глаза. Она уловила иронию. Даже дворники на Конгенс Нюторв в Копенгагене уловили бы ее, а вот Олаисен ничего не заметил.
Он вскочил:
— Ради Бога, зовите меня просто Вилфредом!
Вениамин не успел и глазом моргнуть, как все стали звать друг друга просто по именам, а комары искусали его так, что он не мог уже сосчитать всех укусов.
Другие тоже страдали от комаров. Анна обмахивалась концом шали, и только одну Ханну они, по-видимому, не донимали.
Она равнодушно следила, как очередной из них, утолив голод, лениво собирался взлететь с раздувшимся от крови брюшком, и прихлопывала его точным ударом. Вениамин еще с детства помнил эту ее неприятную привычку. Это, как и многое другое, всегда давало ей превосходство. В известной степени она сохранила его до сих пор.
— Так не годится! — решительно заявил Вениамин. — Надо перебраться в дом. Если комары не уважают сигарного дыма и коньяка, от них надо бежать.
Анна наградила его благодарным взглядом. И он с удивлением понял, что все подчинились только потому, что он хозяин.
Надо и в будущем подчеркивать свое положение. Пусть он не умеет настраивать пианино и ничего не понимает в строительстве пристани, но он может брать власть в свои руки, хотя бы когда донимают комары.
По правде сказать, он рассчитывал, что это будет сигнал гостям поблагодарить за вечер и объявить, что пора возвращаться домой. Но этого не случилось.
В одиннадцать часов они все еще сидели в курительной. Юлиус Линд с жаром рассказывал Анне о музыкальной жизни Трондхейма. Ханна пошла проведать детей.
Вернувшись, она кивнула Вениамину:
— Спят как ангелы!
Он покраснел: ему показалась, что она громко сказала при всех: «Помнишь, как в Бергене ты хотел остаться у меня на ночь?»
Нет, этого Ханна не сказала, но она напомнила о своем особом положении в Рейнснесе.
Кому? Вилфреду? Анне? Им обоим?
Они пили бутылку за бутылкой. Принеся очередную бутылку, Бергльот стала неловко переливать вино в графин у них на глазах.
— Это делают в буфетной, — сделала ей замечание Ханна.
Анна с удивлением взглянула на нее. Гости говорили о своем, никто этого не заметил.
Вениамину хотелось, чтобы кто-нибудь приехал сейчас за доктором. Он встал и взял бутылку из рук Бергльот.
— Тебе надо поесть, Бергльот, — сказал он. — А с этим мы и сами справимся.
Девушка испуганно взглянула на Ханну, потом на него и снова на Ханну. Это не ускользнуло от глаз Анны.
— Покойной ночи, Бергльот! Спасибо тебе, — сказал Вениамин.
Она сделала реверанс, пробормотала «доброй ночи» и ушла.
Вениамин разлил вино, не вынимая изо рта сигары.
Ханна пила малиновый сок, она наливала его из графина, на котором была выгравирована монограмма Дины и Иакова Грёнэльва.
Дина наливала в этот графин портвейн, когда пила у себя в зале.
Вениамина раздражало, что Ханна взяла для сока именно этот графин. И что она красива. Цвет лица, голос, движения. Она словно говорила всем и каждому: «Ну что, видите? А вы попробуйте меня получить! Это не так-то просто!»
Анна вполголоса разговаривала с настройщиком. Интересно, о чем? Когда это они так разговорились? У этого трондхеймца такой вид, будто они уже договорились о помолвке.
Вениамин хотел вмешаться в их разговор, но у него дрогнула рука, и он чуть не уронил сигару на колени Анны.
Ему захотелось чем-нибудь уязвить ее. Нет, не ее, а Ханну! А может, сразу обеих? Сказать, например: «Ханна, уже поздно. Проводи, пожалуйста, гостей. А мы с Анной пойдем спать».
Он громко рассмеялся, представив себе, какое впечатление произвели бы эти слова. Все уставились на него.
Вилфред, который все еще разглагольствовал о своей Пристани Будущего, спросил:
— Что случилось?
Вениамин глядел на свою сигару, пепел с которой упал на ковер.
— Неужели кто-нибудь из вас полагает, что любовь можно грузить с причала?
Ему никто не ответил.
Это ужасно! Им нечего сказать по такому важному вопросу!
— Ну хорошо, — добродушно заключил он. — На этом и закончим. Пора ложиться спать.
Вилфред вскочил. Он был такой же белый, как и его зубы.
— Нет-нет, не беспокойтесь, я сам найду дорогу, — сказал Вениамин и, проходя мимо, похлопал Олаисена по плечу. Почему-то у него было две головы. Обе красивые, но Вениамин видел их как в тумане.
Когда Вениамин улегся голый в зале на кровати с пологом, он подумал, что, должно быть, решил так поступить заранее. По крайней мере не в последнюю минуту.
Воздух в комнате, постельное белье были пропитаны ароматом Анны. Все вокруг пахло ею. Открытое окно впустило в комнату море. Это было не только его море. Оно принадлежало и Анне.
Он проснулся оттого, что она трясла его.
— Ты понимаешь, что ты делаешь?
— Ты должна утешить меня! — пробормотал он.
— Что ты себе позволяешь! Вставай и отправляйся к себе!
— Я у себя.
— Ты компрометируешь меня перед своей семьей!
— Пристань и Настройщик уже уехали?
— Да! Вставай и уходи!
Он хотел притянуть ее к себе, но она вырвалась из его рук. Он не сразу сообразил, что она ушла. Но у него не было сил пойти за ней. Он снова упал на подушки и уснул.
Глава 11
Утром Бергльот понесла фрёкен Анне горячую воду для умывания. В зале она оторопела. Поставила трясущимися руками кувшин с водой и сделала реверанс:
— Простите, господин доктор! Я не знала…
Вениамин мгновенно проснулся. Его пронзило раскаяние. К тому же он лежал голый, даже без перины.
Служанка была уже у двери.
— Подожди! Подожди, Бергльот. Я, кажется, попал сюда по ошибке и оставил фрёкен Анну без ночлега.
Он вскочил, и начал искать свою одежду.
Бергльот забилась в угол, не смея уйти, и со страхом смотрела на голого Вениамина.
— Где же она спала? Ты должна… Бергльот, это должно остаться между нами, слышишь?
Она серьезно кивнула и хотела что-то сказать, но не смогла.
— Ты ее видела?
Бергльот отрицательно покачала головой.
— Может, фрёкен Анна… наверное… она в комнате господина доктора?
Вениамин наконец надел брюки, схватил рубашку.
Пробегая мимо Бергльот, он вспомнил, что они теперь союзники, и погладил ее по щеке.
— Это наша с тобой тайна! Слышишь? Ты не пожалеешь! Никому ни слова!
Бергльот было семнадцать. Эта светловолосая добрая девушка из хорошей семьи уже второй год жила в Рейнснесе, обучаясь домоводству и хорошим манерам. Она в жизни еще не видела голого мужчину.
— Ни слова!
Бергльот выскочила за дверь.
Вениамин нажал на ручку и обнаружил, что дверь заперта. Значит, Анна спала в его комнате. Позвать ее он не решился.
Порог был стерт, и в середине под дверью образовалась небольшая щель. Вениамин вернулся в залу, нашел перо и чернила и написал: «Милая Анна! Берег свободен! Прости меня, прости меня! Твой Вениамин».
Он прислушался, тихонько вышел из залы, просунул записку в щель и подождал. Они стояли каждый со своей стороны двери и знали о присутствии другого. Он слышал ее дыхание.
Потом она повернула ключ и появилась перед ним. В очаровательном голубом халате. Платье ее лежало в комнате на стуле.
В эту минуту в коридор вышла Ханна.
Женщины обменялись взглядом.
Вениамин попытался вспомнить, что говорят в таких случаях. Но мучительная головная боль мешала разумному поведению.
Ханна глубоко вздохнула.
— Доброе утро! — сказала она. — Надеюсь, вы хорошо спали?
— Это не то, что ты думаешь, — заикаясь проговорила Анна.
— Меня это не касается, — сказала Ханна и подошла к перилам лестницы.
— Это я виноват… — начал Вениамин.
Ханна угрюмо засмеялась:
— Не сомневаюсь. Я помню, что ты не любишь спать один!
Он бросился к ней. И только потом понял, что непременно ударил бы ее, если б успел. Но Ханна вихрем слетела по лестнице.
Анна прошла мимо, не удостоив его взглядом. Лишь когда за ней закрылась дверь залы, Вениамин оценил размеры катастрофы.
