Игры Майи - Делия Стейнберг Гусман

При таком взгляде на вещи политика представляется делом очень простым, но в сетях Майи все усложняется. И политика усложняется до предела.

Во-первых, почти невозможно говорить о народах и уж тем более сравнивать их со стадами, пусть даже в лучшем смысле. Уже нет пастырей, остались только овцы. Но в таком случае которая из овец встанет во главе и будет управлять, если все они более или менее одинаковы и горят одинаковым желанием выделиться?

Во-вторых, само понятие мудрости в управлении исчезает, остается лишь господство мнений, а они так же непостоянны, как ветер, поскольку опираются не на Истину, а на моду, капризы, выгоду и потребности.

Наконец, нет никакой цели, к которой надо вести народы. Вести людей? Зачем? Куда? Потому и нет управления как такового, потому и терпят крах государства – нет ничего, кроме нагромождений человеческих масс, представляющих собой слабый намек на общество.

Поэтому не будем касаться политики, которая есть и наука, и искусство, а поговорим о том маскараде, который обычно осуществляется под именем политики.

В стаде каждая овца участвует в игре, наряжаясь пастырем, с той или иной степенью успеха, и каждая ждет своей очереди, чтобы блеснуть тем одеянием и теми атрибутами, которые ей не принадлежат. Но что в этом за беда, если пастыря все равно нет?

Как правило, закон этой игры – ложь и притворство: во что бы то ни стало нужно замаскировать правду. И следует отметить, что мы говорим не о какой-то абсолютной Истине, а лишь о той простой и немудреной, что рождается из соответствия между словом и делом… Те, кто участвует в этом маскараде, сознательно идут на обман, но не так, как Майя, которая вводит своих детей в искушение, чтобы продлить их присутствие на Земле и помочь им жить. Их обман связан с опасными манипуляциями, которые ставят под угрозу жизнь других.

Люди играют, чтобы расти, но на самом деле они раздаются вширь. Человек не поднимается вверх, не получает расширения по вертикали, где он мог бы состояться как человек на всех планах своего бытия. Он блуждает по горизонтали, придумывая себе декоративные горки, чтобы имитировать мучительное восхождение.

Нет больше призвания служить, есть лишь коммерческий зуд. Тот, кто наряжается пастырем, делает это не ради помощи ближнему (что он без особого труда мог бы сделать), а лишь стараясь извлечь как можно больше выгоды из своего обмана.

И в довершение других опасностей вся эта игра с переодеванием и ложью лишена идеи; нет других целей, кроме личной выгоды тех, кто называет себя вождями. Майя тоже маскируется и обманывает, это верно, но в ее действиях есть глубокий смысл: она желает вечно продлить существование жизненных форм, и не ради себя самой, а ради Жизни как таковой, ради всех живых существ, ради увековечения Природы.

Эта политическая игра никоим образом не обращена к человеку тонкому, который создан не только из плоти и крови; в этой игре нет ничего для души, ничего, что способствовало бы лучшему ее воспитанию, здесь ничего не делается для будущего, потому что переодетым овцам некогда думать о завтрашнем дне. Сегодня они нарядились пастырями, и сегодня же надо извлечь всю выгоду из этого маскарада.

Майя – великий политик жизни. Она умеет управлять людьми, знает, как и для чего она это делает и куда их направляет. Майя воспитывает их в игре и обогащает опытом, развлекая.

Но Майя напугана той, другой игрой людей…

Или, возможно, когда наступит последний час для нашей цивилизации, Майя запутает и порвет нити политического руководства, чтобы рухнула вся система, а мы, люди, все еще будем считать, что управляем процессом и контролируем его?

XXVIII

Война

В этой книге, посвященной Майе, мы часто упоминали дуальность дух – материя, так что может сложиться впечатление, что это единственная форма двойственности в проявленном мире. Однако Майя, которая работает в материи, предлагает нам еще одну двойственность, которая не перестает быть иллюзорной, но в наших глазах является основной: это Жизнь и Смерть. Мы называем Жизнью возникновение на материальном плане, а Смертью – исчезновение на том же плане.

Майя строит свою работу на этой двойной игре. Смерть сродни Войне, а Жизнь – Любви. Но подобно тому как Жизнь и Смерть являются двумя сторонами одной медали – Единой Жизни, так и Война и Любовь – это две грани одного и того же. Ничто не кажется столь несхожим, как Война и Любовь, и тем не менее у них одна природа, в их основе лежит одна и та же игра возникновений и исчезновений.

Майя строит и разрушает, в ее руках – оба этих процесса. Она дает жизнь и отнимает ее, продолжая следовать правилам своей игры. Это напоминает историю Пенелопы, которая без конца ткала и распускала сотканное, чтобы тянуть время и отвлекать внимание осаждавших ее женихов. Майя ткет и распускает Жизнь, дабы задержать, увлечь людей, которые проходят свой опыт в материальном мире.

Майя созидает с помощью иллюзии Любви. И разрушает с помощью другой иллюзии – Войны.

Всякая война – это разрушение и смерть, но, говоря о войне, вовсе не обязательно представлять себе кровавые битвы, которые развязывают люди. Война существует на всех уровнях жизни.

Семя, которое разрушается, чтобы породить дерево, находится в состоянии войны… Мужская и женская клетки, которые встречаются, чтобы дать начало третьей жизни, ведут между собой войну… Крупная рыба, пожирающая маленькую, сильный зверь, преследующий менее сильного, но более ловкого, – все они воюют между собой… Ветер, срывающий листву с дерева, дождь, увлажняющий землю, тоже сражаются друг с другом… И даже галактики имеют свою форму противостояния, следствием которого становится блистательная смерть сотен звезд и планет…

Есть ли хоть какая-то часть Природы, от малой до великой, где мы не встретим подобного примера?

Двойственности недостаточно просто быть двойственной, ей необходимо противопоставлять друг другу оба своих начала, чтобы в этом противостоянии каждое из них обретало силу и уверенность в себе. Таким образом, двойственность является причиной противостояния, причиной вечной войны Природы.

Сама история человечества есть отражение этих нескончаемых противоречий, и нет ни одного события в истории, в основе которого не лежало бы противоречия. Во все времена существовали те, кто строил пирамиды, и те, кто их разрушал, и всегда одни противостояли другим, стремясь как можно дольше продлить свое господство.

Веками шла борьба между теми, кто был движим материальными импульсами, и теми, кто искал силу духа. В разных формах это различие между людьми проявлялось во всех их деяниях и на протяжении всей истории, которая уже написана, которую пишут сейчас и которую еще будут писать…

Война идет также и в самом человеке; в этой микровселенной происходит долгое противостояние между его небом и землей, между его Высшим «Я» и малым, повседневным «я». Казалось бы, невозможно говорить о двух «я» в человеке, а если это и приходит нам в голову, нам кажется, что оба эти «я» должны иметь одну природу. Но это не так. Двойственность, которой проникнут весь мир, оставила свой отпечаток и в мире людей. Одно дело – персональное, эгоистичное «я», озабоченное лишь собственными прихотями и удовольствиями. И совсем другое – то «Я», которое жаждет великих Идеалов, которое ведет борьбу за великие достижения ради блага всего человечества, а не одного человека. И эти два «я» противостоят друг другу, и каждое из них пытается взять верх в этой схватке.

Если мы распространим это индивидуальное противостояние на более широкие сферы, то поймем, что раз вой на идет внутри одного человека, она вполне возможна и между разными людьми. Мы поймем, почему брат поднимает руку на брата, почему гражданские войны раздирают один народ, почему происходят кровавые столкновения между народами, принадлежащими, казалось бы, к единому человечеству.

Дело в том, что создатели пирамид и их разрушители вступают в схватку везде, где бы они ни встретились, будь то внутри человека, внутри семьи, нации или целого человечества.

Но там, за покровом Майи, мы можем угадать игру последовательных и необходимых разрушений, которые ведут к значительным обновлениям, – это сбрасывается старая кожа, чтобы дать место новой.

Однако на историческом перепутье наших дней мы уже потеряли этот глубинный смысл войны, и игра, которая идет сейчас, – всего лишь стремительное разрушение, за которым не следует обновления. Мы уже знаем, что гораздо легче сломать, чем построить…

Бывает и так, что так называемое обновление оказывается не в пример хуже того, что было раньше… Война, как всякое магическое действо, происходящее в Природе, должна преследовать какую-то полезную цель. Разрушенное должно быть восполнено, и при восполнении надо стремиться создать не только новое, но нечто лучшее, нежели то, что было до этого. Ради чего бороться, если новая кожа окажется точно такой же, что и старая? Ради чего сражаться, если новая кожа временами оказывается хуже старой, а порой новой кожи и вовсе не образуется?