Твари в бархатных одеждах - Джек Йовил

- Вообще-то, я фон Мекленберг.

- Извините. У меня нелады с титулами.

- Вы говорите прямо как последователь Евгения Ефимовича.

Эльзассер смутился, но упрямо вытянул шею.

- У этого человека есть здравые идеи, барон. Он мне не нравится, и я ему не доверяю, однако он всего лишь реагирует на проблемы, которые не исчезнут сами собой.

На Йоганна произвела впечатление смелость Эльзассера. Не каждый молодой стражник осмелился бы высказывать вольнодумные суждения в беседе с имперским выборщиком.

- В университете я подписал петицию против увольнения профессора Брустеллина.

- Забавно. Я тоже.

Эльзассер взглянул на барона с уважением.

- Мне не следовало придираться из-за приставки к имени, - признал Йоганн. - Я провел слишком много времени в дальних краях, чтобы питать иллюзии относительно дворянского сословия в Империи или любой другой стране. Через пятьдесят лет книгу Брустеллина назовут шедевром философии.

Преподаватель университета опубликовал книгу «Анатомия общества», запрещенную Императором. В своем сочинении профессор уподобил Империю человеческому телу, сравнив аристократию с болезнью, иссушающей кости.

- Но теперь ученый объявлен вне закона.

- Все лучшие люди прошли через это. Сигмар был изгнанником.

Эльзассер не сотворил знак молота.

- Итак, - продолжил Йоганн, - вы узнали, где находится человек, которого мы ищем.

Эльзассер усмехнулся:

- О да. Никто не хотел говорить мне, но я нашел старого сержанта, которому не на что было выпить этим вечером. Должен предупредить, этот парень не пользуется здесь популярностью.

- Можете не говорить. Когда я напомнил о нем Микаэлю Хассельштейну, тот поглядел на меня с холодным неодобрением.

- И все же я думаю, вы правы. Он тот человек, который справится с этим делом.

Вожак студентов спьяну осмелел. Или поглупел. Он протиснулся сквозь свалку, выбрал самого рослого, самого отвратительного «крюка» и вылил ему на голову остатки пива из кружки. Затем он двинул противнику увесистым кулаком в лицо, сломав громиле нос.

Его университетские товарищи и женщины, наблюдающие за дракой из дома на левой стороне улицы, разразились ликующими криками. Студент обернулся и приветственно вскинул руки, как должное принимая аплодисменты, но в этот момент ему на голову опустилась дубинка, смяв фуражку и едва не проломив череп. Впрочем, забияке повезло, что никто не вонзил ему крюк в почки.

Эльзассер поежился.

- Это Ото Вернике, великий герцог чего-то там, - пояснил он, указывая на упавшего студиоза. - Этот парень - полный кретин. Любимая забава Лиги Карла-Франца - или общежитие поджечь, или напугать послушниц в обители Шаллии. Эти лоботрясы никогда не закончили бы университет, если бы папочки не заплатили за их научную степень до того, как они туда поступили.

- А вы не были членом Лиги?

- Нет, я недостаточно знатен для этого. Я был «чернильницей».

- Что?

- Так члены Лиги называют студентов, которые действительно учатся. «Чернильницы». Они пытались оскорбить нас, но мы гордились своим прозвищем. В конце концов, мы создали свою лигу и всегда побеждали этих балбесов в диспутах.

- Зато они наверняка превосходили вас в кулачных боях, поединках и выпивке…

- О да! А еще они чаще заражались сифилисом, умирали молодыми и умели блевать дальше нас. Нелегко приходится детям из благородных семейств.

Сердце барона тревожно сжалось.

- Да, нелегко…

Он подумал о Вольфе.

- Простите, барон, я не хотел вас обидеть.

Члены банды сцепились со студентами, используя в качестве оружия кулаки и кружки. На мостовую пролилась кровь, но железные крюки остались висеть на поясах. Пока. На верхних этажах женщины заключали пари, и маленький человечек сновал взад и вперед, принимая ставки и кредитные записки.

Ото Вернике валялся без чувств, но его приятели сумели оказать достойное сопротивление.

Йоганн достал документ и передал его Эльзассеру. Взглянув на печать, стражник пришел в восторг.

- Вы говорили с Императором?

- Нет,- признался Йоганн.- Я говорил с юным Люйтпольдом и позаимствовал императорскую печать.

- И что здесь сказано?

- Ничего. Внутри чистый лист бумаги. Но никто не посмеет сломать печать. Итак, мы получили разрешение вернуть нашего избранника из забвения…

- Это не опасно? - спросил Эльзассер.

- Не думаю. У меня есть влияние на Карла-Франца. Полагаю, по званию Император старше Дикона, капитана портовой стражи.

У Эльзассера округлились глаза, а лицо побледнело.

- Но… э… я…

Йоганн понимал, что беспокоит молодого человека.

- Я прослежу, чтобы вы не пострадали, Эльзассер. Я возьму на себя ответственность за все, так что не беспокойтесь о своем будущем.

- Рад это слышать. Дикон отстранил меня от дела Твари и перевел в команду, занимающуюся бродягами. Завтра мне предстоит гонять проституток и сутенеров. Раз эти люди болтаются без дела на улице, значит, они бродяги и нищие. Это преступление, за которое я должен буду взимать с них штраф - три пфеннига. В конце месяца Дикон получает половину суммы, а остальные деньги делят между собой простые стражники.

- А если вам попадутся настоящие нищие и бродяги, у которых не будет трех пфеннигов?

- Тогда я должен буду избить их дубинкой. Так вершится правосудие в этом районе.

Йоганн стиснул в кулак руку, затянутую в замшевую перчатку, и прижал фамильный перстень к подбородку.

- Когда Тварь поймают, я добьюсь, чтобы порядки в портовой страже изменились. Даю слово.

Побоище закончилось безрезультатно. Большинство драчунов разошлись по трактирам на своих ногах, или их отнесли к лекарям, и только самые упрямые, сильные и глупые продолжали обмениваться ударами и пинками. Пожилая женщина исследовала пятна крови на земле, выискивая золотые зубы.

Луи смог ехать дальше, и коляска тронулась с места. Последние забияки убрались с ее пути.

Йоганн увидел Ото Вернике, сидящего и распевающего песни.

Спутник барона объяснил Луи, как проехать к складу торговой компании «Рейк и Талабек». Судя по тому, что удалось разузнать Эльзассеру, человек, которого они искали, скорее всего, сейчас находился на службе.

- Когда его выгнали из стражников, он больше никуда не смог устроиться, - рассказывал юноша. - И как начальнику склада ему нет равных.

Экипаж покинул улицу Ста Трактиров и покатил по бесконечным портовым закоулкам.

- Меня лишь одно удивляет, - заметил Йоганн. - Вам не удалось выяснить, почему его прозвали Грязный Харальд?