Черный завет - Ирина Булгакова

– Да мы и за Истину это не приняли, – подытожил рассказ Парфен. – Думали, бредит девка. Ан нет. Как я ни старался, ничего у меня не выходило, а раньше по этой части горазд был. Вот Истина и была. А против Истины, как известно, не попрешь.

– Как же ты, – не удержался Антип, – пять лет без девки, что ли?

– Почему же? – лукаво улыбнулся Парфен. – Она же сказала – похожую на меня. А похожих девок много, ох, много…

Кирик залился веселым смехом, одобрительно усмехнулся и Антип.

– Она вроде вон той, Марицы была. Русоволосая, да полнотелая. Несмотря, что четырнадцать ей было. Но вредная – это да.

– Это разве вредная? – Антип заерзал, устраиваясь поудобнее. – Вот я расскажу, как это – вредная…

Он начал издалека. Доната узнала, откуда Антип родом. Как настрадались от тяжелой жизни его прадед и дед. Какой непростой была жизнь отца. Сколько напастей выпало на долю самого Антипа. Также ей стало известно, сколько коров он держит, сколько кур и свиней. Как велик урожай пшеницы и овса. Кроме того, не стал скрывать Антип и подробностей личной жизни: как познакомился с будущей женой и скольких завели детей. У непривычной к такому длинному монологу Донаты голова пошла кругом.

– Кто ж вредным-то был? – в конце концов не выдержал Парфен.

– Да погоди ты, куда торопиться? – спокойно сказал Антип. Но прошло еще немало времени, прежде чем он перешел к сути. – Вот когда умирала мать… А покойница, не к ночи будет помянута, характер тяжелый имела. Со всеми соседями в округе перессорилась, все от нее настрадались. Как мы не холили ее перед смертью, все без толку. Умирала она тяжко, болела долго. А перед смертью Истину сказала брату моему. Говорит: в реке нашей будет больше ума, чем у тебя, Увар.

И он надолго замолчал. Доната ждала продолжения, но его так и не последовало.

– Ну? – после долгой паузы догадался спросить Парфен.

– Что – ну? – не понял Антип. – И все. Истину сказала и умерла.

– А дальше-то что? Как Истина исполнилась?

– Известно как, – пожал плечами Антип, – как всегда и исполняется.

– Ты, Антип, то много говоришь, а то клещами из тебя не вытянешь. Говори уже, как дело потом было.

– Что говорить-то? С тех пор Увар наш малость того, поглупел. А река, того, поумнела, без меры. Но характер у нее, у реки-то, сдается мне, матушкин приключился. Захотел, например, соседский мальчишка в воду нырнуть, а река возьми, да отступи – чуть шею себе не сломал. Или девки собрались искупаться, одежду на берегу оставили, а тут река полноводной сделалась, одежду и унесло. Девки плакали потом, а что же – рубах да юбок не воротишь – голышом в деревню прибежали. А уж без просьбы, без поклонов челобитных за рыбой и не ходи, кукиш с маслом и принесешь только с рыбалки.

Так, за разговорами и вечер незаметно наступил. Как только Гелион застыл у кромки дальнего леса, Якоп – хозяин торгового обоза, дал распоряжение устраиваться на ночлег. Обоз круто свернул вправо, и через некоторое время перед глазами изумленной Донаты предстала поляна, полого спускающаяся к реке. Молодые деревья окружали свободное от кустарника пространство со всех сторон, а дальше – буквально рукой подать – брал начало настоящий Лес. Темно-зеленая, просвеченная лучами заходящего Гелиона, зелень манила девушку. Тоскливо окинув взглядом недоступное величие, Доната спрыгнула с повозки.

Кирик тотчас занялся лошадьми. Разминая затекшие ноги, Доната сняла с повозки котомку. Смирный каурый жеребец повел на нее влажным лиловым глазом и фыркнул. В углах рта у него клочьями свисала пена.

– Ты купаться пойдешь? – больше для вида поинтересовался Ладимир. Марица не отставала от него ни на шаг, и все скалила белые зубы.

– Не пойду, – ответила Доната. Хотя это единственное, чего ей хотелось больше всего.

– Ага, – кивнул головой. – Тогда вещи не потеряй в суматохе.

Сэтими словами он аккуратно положил у ее ног лук, которым разжился в деревне, и одноручный меч. Накануне вечером Ладимир торжественно вошел в комнату с приобретенным оружием и долго рассматривал меч при свете свечей. Потом недовольно нахмурился и убрал меч в ножны. Доната не стала спрашивать, умеет ли он с ним обращаться, и так понятно, не для красоты же купил?

И теперь, глядя на сложенное у ее ног оружие, Доната не спешила поднимать глаза. Ей ни к чему было видеть, как Марица повисла на крепком плече Ладимира.

Устраиваться на ночлег – дело хлопотное. Но и с ним вскоре было покончено. Когда на землю упали сумерки, весело затрещали костры, забулькало в котелках варево. Остро запахло дымом и вареным мясом, щедро сдобренным специями.

Доната все-таки искупалась. Дождалась, когда стемнеет и нырнула в кусты, в заранее присмотренное вдалеке от людских глаз место.

Когда разомлевшие после купания, с блестящими от мытья волосами, Ладимир с Марицей появились у костра, Доната смотрела на огонь и терпеливо дожидалась ужина.

Всадники, так же, как и ехали, устраивались на ночлег отдельно. У них был свой костер и своя компания. Как и у хозяина с помощниками. Не доверяя никому, Якоп дважды обошел поляну, проверил каждую повозку, не преминул собственноручно ощупать все мешки. Что-то прикрыл, что-то наоборот раскрыл. Но поздним вечером угомонился и он.

Языки огня зазывно гладили обожженные бока котелка. Парфен, которому единогласно доверили приготовление ужина, зачерпнул ложку и отправил в рот, проверяя варево на вкус. Бросив в котелок горсть сушеных трав, удовлетворенно кивнул головой.

– Осторожней с перцем, – Антип вертел в руках миску, ожидая конца священнодействия. – Острое я не того.

– Будь спокоен, – Парфен протянул Кирику миску, наполненную горячим варевом.

После настал черед Антипа. Донате досталось в последнюю очередь. Она оглянулась в поисках ложки, которую, насколько помнила, оставила рядом, на чистой тряпице, но ничего не нашла. Еще раз огляделась, на этот раз внимательней, но результат оказался тот же. Не есть же варево из кусков вяленого мяса, овощей и размоченных сухарей руками? И когда уж совсем собралась перетряхнуть котомку в поисках заветной ложки, вдруг обнаружила ее в руках у Марицы. Та, не обращая на Донату внимания, отправляла в рот порцию за порцией. Лишь когда в миске ничего не осталось, она слила остатки в рот и невинно посмотрела на Донату.

– Ложку ищешь, сестра? – сыто улыбнулась Марица. – Возьми свою ложку. Своей я чего-то не нашла. Не иначе – потеряла.

Доната ложку взяла, не сказав ни слова. Так, наверное, и становятся девки бесстыжими. Стоит взять у такой бесстыдницы какой-нибудь предмет, и готово. Заразишься распутством и будешь к парням приставать. С этой мыслью Доната преспокойно вытерла использованную ложку о чистую тряпицу, и только потом занялась едой. И поэтому не видела, какими глазами смотрит на нее оскорбленная Марица, иначе непременно бы поперхнулась.