Дурацкая история - Марина Серова

— Это у них что, спецзаказ?

Я не могла выговорить ни слова. Это было более чем чудовищно…

— Перемотай, — попросила я, протягивая пульт.

Сашка еще какое-то время смотрел на белокурого красавца, потом вдруг неожиданно расхохотался.

— О господи! Ну слава богу! Теперь я понял, чем вызвал твою праведную ненависть! Я ведь никак не мог понять, в чем ты меня подозреваешь!

— Ничего смешного, — проворчала я. — Он на тебя похож. Разве нет?

Блондин был похож на Сашку как две капли воды. Правда, в отличие от Сашки у него действительно были манеры гея. И нос у этого гея был длиннее, а волосы пожиже. Но даже две сережки в ухе были, как у Сашки…

— Не дай бог эту фигню увидит кто-нибудь из знакомых, — продолжал он веселиться. — Я ж не отмажусь!

— Лучше подумай, почему вдруг эта самая Даша, которая прекрасно знает, как выглядит «лже-Васильев», вдруг заявляется к настоящему Васильеву и пытается его шантажировать? Вообще — что это за манера заниматься шантажом в открытую? Тебе не кажется, что девочка просто почувствовала какую-то опасность и заметалась в истерике? А вот что она почувствовала, это пока загадка. Но так уж случилось. Она нуждается в помощи. Ей страшно.

— И тут появился Корчинский…

— Да. Корчинский оказался умнее, чем мы все думали. Непонятно, каким образом, но он раздобыл эти кассеты.

— Да купил с рук, и все дела… Но купил он их уже после Дашиных визитов к Гарнееву и Васильеву. Непонятно только, кто же тогда ее напугал? Что заставило ее вдруг начать так действовать?

— Убийства? — спросила я, задумчиво глядя на эротическую свистопляску на экране. — Возможно, Даша перепугалась, что теперь очередь за ней. Поставь себя на ее место… Она не знает, кто убийца. Может быть, догадывается, но на сто процентов не знает. Обратиться в милицию она не может, потому что у нее самой рыльце в пушку. Что ты станешь делать в такой ситуации?

— Я? Найму частного детектива! Причем постараюсь выбрать самого нечистоплотного…

— Послушай, Сашка, ты гений! Теперь авантюра с Корчинским становится более или менее понятной. Значит, Корчинский уже был в этой истории замешан? Вот посмотри: Корчинский начинает работать на Дашу, и они проворачивают эту аферу с Васильевым. Так?

— Так.

— Дальше они решают проделать то же самое с Гарнеевым, тем более что он входит у Даши в число подозреваемых.

— У меня родилось деловое предложение. Давай работать так же!

— Ты забыл, чем это кончилось для Корчинского? Кстати, почему?

— Понятия не имею.

— И еще: зачем они рылись у меня в квартире?

— Это даже я понимаю, — усмехнулся он. — Узнали, что ты занята тем же. Поисками убийц. Я вообще не слишком уверен, что подслушку тебе внедрил сам Корчинский. Предположим, он пронюхал, что ты тоже идешь по следу, и решил узнать о твоих находках. Промышленный шпионаж, так сказать.

В это время я увидела этого самого Корчинского на экране.

— Останови! — заорала я.

Он послушался.

— Корчинский-то был у нас умный, — пробормотала я.

То, что мы увидели, заставило нас похолодеть от ужаса.

Потому что умный Корчинский, явно намереваясь собрать компромат на своего гостя, сделал это более чем успешно…

Корчинский ходил по комнате, напевая себе под нос «Свадебный марш» Мендельсона. Потом остановился прямо перед камерой и показал сам себе язык.

Раздался звонок в дверь.

Ненадолго он исчез из поля зрения. Какое-то время вообще была только пустая камера и голоса.

Один, вне всякого сомнения, самого Корчинского, а второй…

Он был странным и неприятным. И бесполым.

— Черт возьми, — пробормотала я. Чудо видеотехники заставляло меня говорить шепотом. Создавалась иллюзия, что мы с Сашкой находимся там же, в этой безалаберной и беспорядочной комнате. И страшно боимся, что нас обнаружат.

Конечно, видеозапись искажает голоса. Трудно было понять, кто говорит — мужчина или женщина.

Мужчина или женщина…

Я вскочила.

— Но ведь там тоже не могли понять. Вспомни, все свидетели указывали, что голос был странный. Бесполый.

Мы вслушивались в их беседу, начиная терять терпение. Я с трудом сдерживала желание отмотать чертову ленту и увидеть наконец лицо.

Чье? «Королевы ос» или «короля»?

Однако разговор был интересным.

— …ничего не знаю.

Это был голос Корчинского. В глубине показался рукав его пиджака, и даже здесь было видно, какой он засаленный.

— Да? — вкрадчиво спросил пришедший. — Во всяком случае, меня просили вам передать: прекратите совать свой длинный нос не в свои дела. Вы хорошо меня поняли?

— Я не собираюсь с вами обсуждать это! — взвизгнул Корчинский.

— До свидания. Вы предупреждены.

Дверь хлопнула. Опять появился Корчинский. Раздраженно походил по комнате. Что-то кинул на стол. Поднял, посмотрел. Чертыхнулся и посмотрел на часы.

— Скоты! — выругался он. Потом посмотрел на камеру. Протянул руку. Раздался щелчок.

Изображение погасло.

— О, какая жалость! — вырвалось у меня. — Еще мгновение — и мы бы все увидели.

На второй кассете оказалась только подборка каких-то проб, фильмов, а в конце — запись нацистского сборища, на котором мелькали лица Леши, девиц, «Васильева». Компромат — не больше…

— Стой! Останови!

Я всмотрелась в это лицо. А она-то что тут делает?

Она прошла мимо рядов, с кем-то поздоровалась. Очень равнодушно постояла в сторонке и пошла к выходу.

Случайный гость?

Скорее всего.

— Больше ничего нет! — сказала я. — Если бы удалось все это понять… А так — только доказательства причастности девиц к национал-социалистической партии. Нам это почти ничего не дает.

— Кажется, ты всерьез держишь меня за идиота, — улыбнулся Сашка.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Пока ты валялась в обмороке, а я ломал голову, что с тобой делать, я решился на очень нехороший поступок.

— Какой?

— Спер видеокамеру. Надеюсь, ты меня не потащишь в милицию?

Я подскочила.

— Давай!

Внутри — ура! — находилась кассета.

— Она работала?

— Да, — кивнул Сашка.

— Господи, только бы это было то, что мне нужно, — взмолилась я.

— Я на это тоже надеюсь, — улыбнулся Сашка.

Я увидела Светкины темные очки. Они преспокойно лежали на столе.

Вся моя эйфория сразу выветрилась, как винные пары под холодным душем.

«Она не ходит без темных очков. И ее куртка… Вон же она».

Я встала и подошла к куртке. Потрогала пальцем джинсовую поверхность. Оглянулась, пытаясь обнаружить хоть какой-то беспорядок.

Сашка перематывал кассету и не сразу заметил мою растерянность. Потом вопросительно посмотрел на меня:

— Что-нибудь не так?

— Куртка. Светкина куртка на месте… Я же тебе не поверила, что за вами следили! Господи, какая я дура!

— Таня, она же звонила!

— Куда она могла отправиться без куртки, если ее не уволокли силой?

— Может, она оделась под свою любимую «Авдотью»!

— А это тогда что? — почти в истерике заорала я, показывая ему «Авдотьино» обмундирование, которое в творческом беспорядке валялось на стуле. — В купальнике она, что ли, ушла? Там же холод собачий!

Еще никогда я не чувствовала себя такой беспомощной.

— Позвони Андрею. — Голос Сашки оставался почти спокойным, но я видела, как нервно сжались его губы.

— Да, сейчас.

Я набрала мельниковский номер. Слава богу, он был на месте.

Все Светкины приметы он записал, а потом вдруг сказал:

— Таня, нашли Кретинского. Он убит. Ты меня слышишь? Его выкинули из окна. Таня, я ругаю себя за то, что втянул вас в это гиблое дело. Они очень опасны. Честно говоря, я бы хотел, чтобы вы отошли в сторону.

— Ага, сейчас. Отойдем. Светка пропала, ты это понимаешь? А я буду куда-то отходить… Пока я ее не найду, и не надейся!

— Таня, мы найдем твою Светку! Думаю, что с ней-то ничего не случилось!

— Я думаю по-другому, — сказала я и повесила трубку.

Сашка включил кассету.

— Будем смотреть? — обернулся он ко мне.

Мой мозг отказывался мне подчиняться. Я была готова бежать немедленно, сейчас же на поиски своей подруги.

«Не ходи туда, Светка…»

Господи, какая же я дура!

— Нет, погоди. Надо спуститься во двор. Может быть, ее там видели.

В моем голосе появились пронзительные истерические ноты. Я металась, как загнанный зверь.

— Танечка, успокойся! В конце концов, тем, что мы будем бестолково метаться по комнате, мы ничего не исправим!

— Что — исправим?!

В этом его «исправим» уже отчетливо звучало предчувствие беды.

— Та…

Он не договорил.

Дверь открылась, и на пороге возник мальчишка-подросток. Обычный парень в круглых очках, синих вытертых джинсах и смешной куртке-ветровке с огромной физиономией Марка Болана. Под курткой виднелась майка с «Продиджи». Весьма странное сочетание Болана и «Продиджи» говорило о чересчур разносторонних вкусах мальчугана.